Проект "Пламя" - Юрий Козловский

— Ладно, подведем итоги, — заключил Степан. — Какие будут предложения?

— Надо наконец установить, где скрывается Фотиев, и кто ему помогает, — предложил Сергей. — Узнав о его перемещениях, мы сможем судить о его планах.

— Согласен, — кивнул Степан. — Для этого я и вызвал в Москву Лейлу. Задача как раз ей по силам. Ее ведь и сам Фотиев побаивался. А помощника Ивана Матвеевича мы недавно выявили. Знаешь, кто это? Роберт Сидорин собственной персоной. Правда, теперь его зовут Альбертом Коноваловым и способностей прежних он лишился, но какой был хитрый и изворотливый, таким и остался, так что со счетов я его не сбрасываю.

— Да, способности тогда я ему здорово урезал, теперь даже Иван Матвеевич их восстановить не сможет. Но натуру не изменишь. Ладно, пусть этим занимается Лейла, а мне обязательно нужно ехать в Красноярск, чтобы побывать на месте катастрофы. Уверен, там я что-нибудь узнаю.

Разумеется, одного в Красноярск Степан Жуковского не отпустил. Самого его держали в Москве дела, поэтому он отправил с Сергеем своего заместителя, Георгия. Этот высокий, худощавый невозмутимый блондин был знаком Жуковскому со времен операции по обезвреживанию Сидорина и запомнился с хорошей стороны, поэтому Сергей не имел ничего против такого спутника. И ничуть не ошибся в нем. Георгий как нельзя лучше справился со всеми сложностями, то и дело возникавшими в ходе их поездки. У них ни разу не возникло вопросов с транспортом, к их услугам всегда вовремя оказывались вездеходы и вертолеты, без которых затруднительно было бы добраться до места назначения.

Жуковский не вникал, кем представился Георгий грозному усатому подполковнику внутренних войск, руководившему охраной объекта, но тот выделил для них вполне приличную палатку и позволил свободно перемещаться по всей охраняемой территории. В первый же день Сергей выявил среди команды ученых химика, работавшего на мутантов. Им оказался молодой доктор наук, соблазненный обещанием хорошего места в одном из институтов Германии. Теперь, когда с него взяли подписку о неразглашении, химик понял, что автоматически стал невыездным, сильно переживал и обдумывал, как получить награду деньгами. Решив, что помешать расследованию, а тем более причинить ему вред химик не сможет, Сергей оставил его в покое.

Он не пытался влезть в сознание ученых, зная, что их выводы и без того станут достоянием разведки ордена, а раз так, то не стоило тратить время и силы.

Если бы он сделал это, то увидел бы, что с учеными уже поработал кто-то чрезвычайно опытный, внеся в их сознание кое-какие коррективы. Но Сергей сосредоточил усилия на том, чтобы проникнуть мысленным взглядом в глубь Земли и определить, что же там все-таки таится. Ведь удавалось ему определять содержание золота в россыпи! До позднего вечера Жуковский мерил шагами гладкую поверхность, похожую на вогнутую линзу, в которую превратилась опаленная страшным пламенем почва. В голове у него все четче вырисовывался силуэт огромного сигарообразного предмета, спрятанного глубоко под землей. А когда в небесах засияли яркие звезды, Сергей понял, что ему напоминает хранилище огня, и вздрогнул, ужаснувшись тому, что может произойти, если он не изменит ход событий.

На следующий день Жуковский снова до самого вечера нарезал круги над хранилищем, стараясь выяснить до мелочей его устройство и назначение. К концу дня он знал почти все, кроме главного, того, что оставалось в руках Фотиева и что обязательно должен был узнать он. Чего бы это ему ни стоило. Теперь он понимал, почему тайна огня передавалась только руководителям ордена и никогда ею не владели одновременно больше двух человек. Слишком опасным было это знание. И если Фотиев хотя бы приоткрыл его перед мутантами, то он подлежал самому суровому наказанию. А точнее, как бы жестоко это ни звучало, его следовало уничтожить.

Сергей ни словом не обмолвился Георгию о том, что ему удалось выяснить на месте происшествия. Он также знал, что не расскажет этого ни Бойцову, ни даже дочери, понимая, насколько гибельна тайна тысячелетий. Этот тяжкий крест ему предстояло нести одному, и счастье, если не придется использовать страшное знание и удастся передать его по наследству преемнику вместе с великой ответственностью. А Фотиева он вычеркнул из списка достойных, как не оправдавшего доверия древних.

До утра Жуковский ворочался на раскладушке, не в силах привыкнуть к новой реальности своей жизни, а на рассвете оделся и вышел на воздух. Если бы он сделал это на полчаса раньше и поднял глаза к небу, то увидел бы, как со стороны поднимающегося солнца бесшумно появились три серебристых силуэта треугольной формы. Повисев с полминуты над оплавленной землей, будто рассматривая место катастрофы, они описали круг и так же бесшумно удалились с огромной скоростью, которую не мог развить ни один самолет. Никто из солдат, несущих службу по охране объекта, не поднял головы к небу. Эта предутренняя смена была самой тяжелой, и караульные, отчаянно зевая, лишь оглядывались по сторонам в ожидании разводящего. Поэтому неопознанные летающие объекты так и остались незамеченными.

Утро было безветренное, над изуродованной землей стояла полная тишина, потому что ни одна птица не решилась бы пролететь над этим страшным местом. И тут Сергей почувствовал, пока на пределе возможностей, приближение кого-то из людей духа. Через минуту из палатки вышел Георгий и замер, будто прислушиваясь к чему-то далекому.

— Кто это может быть? — спросил у него Сергей.

— Понятия не имею, — пожал плечами Георгий. — Может быть, кто-то из клана?

— Вряд ли. Не похоже. — Сергей был в полном недоумении. — Вообще ни на кого не похоже.

А непонятные гости тем временем приближались, и вскоре вдали показался напоминающий танкетку гусеничный вездеход. Жуковский с Георгием напряженно ждали. И чем ближе подъезжал вездеход, тем яснее оба понимали, кого сейчас увидят. Наконец танкетка остановилась, не доезжая до них нескольких метров, открылась дверца, и оттуда выпрыгнул чумазый механик-водитель, а за ним появились двое мужчин азиатской наружности, китайцы или корейцы.

Они долго стояли напротив, глядя друг на друга. Впервые за сотни лет вот так, глаза в глаза, встретились такие разные и такие близкие представители двух далеких, но родственных общин…

Лишившись почти всех паранормальных способностей, Роберт сохранил острый аналитический ум. Так же, как прежде, он раскладывал все становившиеся известными ему факты по полочкам своей памяти и всегда знал, что и откуда можно извлечь в случае необходимости. Полностью и безоговорочно подчиняясь все последние годы Ивану Матвеевичу Фотиеву, Сидорин, тем не менее, отдавал себе отчет, что такое положение неестественно, оно противоречит его натуре и всему прошлому опыту. Но, даже придя к единственно верному выводу, что учитель держит его под постоянным ментальным контролем, Роберт не смог выйти из-под влияния, хотя поначалу предпринимал такие попытки. А потом понял, что ничего не сможет сделать, и смирился. Тем более что подчинение не причиняло ему особых неудобств.

И все равно Сидорин любил дни, когда учитель куда-нибудь уезжал. Тогда он мог самостоятельно распоряжаться собой, избавленный от постоянного контроля. В такие дни Роберт почти все свободное время, а часто и не только свободное, проводил с женщинами. Фотиев не одобрял такого поведения своего помощника и постоянно читал ему ханжеские нравоучения, которые Сидорин ненавидел, но вынужден был считаться с указаниями учителя.