Арканум - Томас Уилер

– Да что вы, Дойл, все получилось чудесно. Особенно мне понравилось, как вы сначала сообщили полицейским свою фамилию, а потом изрядно поколотили их своей тростью. Просто великолепно. Теперь им не надо сильно трудиться.

– Успокойся, – проворчала Мари. – Он же не знал, что так получится.

Не обращая внимания на насмешки Гудини, Дойл взмахнул римской монетой на ленточке.

– Детектив собирался меня отпустить, но передумал, увидев это. Хотелось бы знать почему.

– А кто подставил Говарда? – спросила Мари.

– Враги Дюваля или Арканума, – предположил Дойл.

– А вы не допускаете, что Говард просто соскочил с рельсов, – промолвил Гудини. – Разве такое невозможно? Колеса отлетели от фургона… Мало ли что. И Дюваль… – Он повернулся к Дойлу: – А если это был несчастный случай?

– А пропажа книги? – воскликнул Дойл.

– Да кому она нужна, эта книга!

– А видение Мари?

– Мари постоянно что-то мерещится. Она вообще считает, что в телефоне живут духи.

Мари пожала плечами. Дойл улыбнулся.

– К чему такой скептицизм, Гудини?

– Я считаю, что в этой компании его надо проявлять непременно.

– Гарри, наверное, прав, – сказала Мари.

Дойл удивленно посмотрел на нее.

– Спасибо, – галантно произнес Гудини.

– Конечно, он не прав, – продолжила она, – но в принципе Говард вполне мог спятить. Но если даже Говард Лавкрафт сумасшедший, все равно к убийствам в Чатеме он не имеет никакого отношения.

– Откуда ты знаешь? – спросил Дойл, снова раскуривая трубку.

Мари усмехнулась:

– Слухами, Артур, земля полнится.

– Ну хорошо, пусть это какие-то наши старые враги, – проворчал Гудини. – Почему они действуют таким образом, а не вступают в прямую конфронтацию?

– Потому что еще не пришло время.

Все повернулись к двери. В сводчатом проходе стоял Лавкрафт в очках с овальными линзами. На плече полотенце. Его обычно бледное лицо было в розовых пятнах в тех местах, где он содрал кожу, оттирая грязь.

Выдержав паузу, он добавил:

– Вероятно, я сумасшедший, но сейчас чувствую себя почти нормально.

В камине треснуло полено. Дойл бросил на Лавкрафта тревожный взгляд:

– Говард, вы смотритесь великолепно.

Гудини скрестил руки на груди.

– Я всего лишь теоретизировал, Говард. Не принимай это близко к сердцу.

Мари улыбнулась:

– На обижайся, мой мальчик. Мы просто не понимаем, кто и почему обвинил в чудовищных преступлениях именно тебя.

Дойл жестом пригласил Лавкрафта пройти к камину. Тот медленно приблизился к свободному креслу. Сбросил с плеча полотенце, сложил, повесил на ручку. Сел, попытался пригладить волосы, которые уже приняли свой обычный вид. За последнюю неделю, особенно последние несколько часов, ему пришлось пережить такое, чего большинство нормальных людей не могут даже представить.

Дойл выбил пепел в камин и снова начал набивать трубку. Все ждали ответа Лавкрафта.

– На меня донес по телефону какой-то аноним, – наконец объяснил он. – И мне кажется, я знаю почему.

Дойл подошел, положил руку на плечо Лавкрафта:

– Говард, ваша феноменальная интуиция общеизвестна. Помогите нам разобраться.

– Хотя бы намекни, – саркастически добавил Гудини.

Лавкрафт задумался.

– Даже не знаю, с чего начать. Наверное, лучше всего с самого начала. Для этого нам придется перенестись в далекое прошлое, когда пророчествовал Енох. – Лавкрафт окинул взглядом присутствующих. – Енох был отцом Ноя и прапрапраправнуком Сета. Бог избрал его толкователем Своего Слова. В результате родилась книга, весьма противоречивая, которая наряду с Ветхим и Новым Заветами составляла библейскую триаду. В нумерологии число три – треугольник – считается одним из самых сильных чисел. Поскольку трижды три равно девяти, то…

– Пожалуйста, оставь в покое цифры! – прервал его Гудини. – Меня от них тошнит.

– Но математика является универсальным языком, человечества, – возразил Лавкрафт.

– Замечательно, но никто из нас этого языка не знает, так что давай перейдем на обычный.

– Гудини, перестаньте, – вмешался Дойл. – Говард, мы знаем, что книга эта непростая и сыграла важную роль в провоцировании мировой войны. Дюваль убит из-за нее, в этом нет сомнений. Но почему?

– Вообще-то специально изучением этой книги я не занимался, – с запинкой произнес Лавкрафт. – В моих знаниях, безусловно, есть определенные пробелы, но… в первом приближении в «Книге Еноха» рассказывается о падении Люцифера и о причинах возникновения войны добра со злом. Каковы эти причины?

Гудини посмотрел на Дойла. Тот повернулся к Лавкрафту:

– Гордыня?

– Да, гордыня, тщеславие и все такое, но это в общем. А я имею в виду конкретные причины. – Несмотря на молодость, Лавкрафт производил впечатление умудренного опытом и знаниями старца. – В любой из Библий говорится, что, создав человека, Бог создал также и сонм ангелов, чтобы с их помощью направлять человечество на путь истинный. Иными словами, учить, как жить. Однако в материальном мире ангелам пришлось бороться с искушением, и некоторые не устояли.

Лавкрафт поудобнее устроился в кресле.

– Да, некоторые ангелы не устояли перед человеческими страстями. Плоть поглотила дух, что Богу было отвратительно. От связи женщин с такими ангелами – назовем их падшими – начали рождаться монстры. Одним из них был великан, которому дали имя Нефилим. Общеизвестна история о Давиде и Голиафе. Так вот, Голиаф и есть тот самый Нефилим. Но это не все. Гораздо хуже было то, что падшие ангелы поделились с людьми тайнами. Магия, различные технологии, в частности изготовления оружия, вследствие чего начались войны, и многое другое. И верховодил всем этим Люцифер, ангел, которому Бог доверял больше всего. Невероятное предательство. Великий Божий замысел оказался под угрозой провала, и Он решил исправить положение. Послал другой сонм ангелов уничтожить легион Люцифера. Так началась эта война, которая длится до сих пор. Люцифер не уступил. Напротив, он преисполнился решимости единолично править Царством Небесным. Вскоре Бог осознал, что переговоры невозможны и что его некогда возлюбленный Люцифер не капитулирует и не возвратится с покаянием в отчий дом. Вот так родился сатана…

Лавкрафт замолчал. Прислушался к треску поленьев и вздохнул.

– И Люцифер начал в этой войне побеждать, ведь на его стороне было искушение. Потому что дух жаждет телесного, так же как телесное жаждет духовного. Создания Божьи вышли из-под контроля, как только Бог дал им свободу воли. И в конце концов Он был вынужден признать Свои ошибки.