Душа оборотня - Андрей Николаев

В протянутую ладонь Середин вложил свою. Рука у десятника была небольшой, мозолистой, а по крепости и впрямь напоминала конское копыто. Они сжали ладони, взглянули друг другу в глаза, ожидая слабости. Чуть ослабишь ладонь и все, понял Середин, вместо пальцев будет студень. Он даже сумел криво улыбнуться, продолжая сверлить взглядом переносицу десятника. Наконец тот ослабил хватку.

— О, крепкий хлопчик.

— Ты тоже ничего. — Олег едва удержался, чтобы не подуть на пальцы.

— Всю жизнь с мечом, копьем, да щитом. Успел и в Царьграде послужить, и у Ярополка. На ятвагов с Владимиром ходил.

Из постройки на корме ладьи показалась всклокоченная голова с опухшим лицом, обвела окружающее мутным взглядом, зевнула щербатой пастью.

— Копыто, мы уже в Киеве?

Попутный ветер хоть и поднимал волну, но ходко гнал ладью вдоль лесистых берегов. Кое-где виднелись сбегающие к воде избы, крытые камышом и соломой — пяти-шестидворовые деревеньки, живущие в основном с рыбной ловли и с перевоза. Кормщик Савва по памяти вел судно, редко советуясь с кем-нибудь из команды насчет знакомых банок да песчаных отмелей, притаившихся под водой. На впадении мелких речушек брал к противоположному берегу, обходя возможные наносы. В одном месте река сужалась до четверти полета стрелы. Савва велел спустить парус. Мужики взялись за весла, дружинники подняли по бортам щиты, пятеро натянули луки, зорко вглядываясь в прибрежные заросли.

— Тут перекаты были, — хмуро пояснил кормщик стоящему рядом Олегу. — Невольники еще при князе Игоре камни из реки вынесли, чтобы кораблю пройти. Вон, видишь, лежат.

На берегу, уже заросшие травой и покрытые мхом, лежали валуны, врывшиеся в землю под своей тяжестью, но все еще возвышавшиеся почти в рост человека. Казалось, стадо гигантских туров, придя на водопой, прилегло у берега отдохнуть, да так и осталось лежать, сжимая реку окаменевшими боками.

Течение здесь было сильное, гребцы налегли так, что весла гнулись, черпая прозрачную воду. «Самое место для засады», — подумал Середин, вглядываясь в сумрак подступавшего к воде леса. Если с двух сторон стрелков поставить, да потом в сабли кинуться — одинокому купцу никакая охрана не поможет.

— Сейчас спокойно, сюда печенег редко добегает, а тати на дружину не полезут, — словно прочитал его мысли Савва, — однако поберечься не мешает.

Проскочив узкое «горло», вышли на спокойную воду. Вновь подняли парус, гребцы утерли покрытые потом лица. Здесь гулял долетевший из степей вольный ветер, сушил взмокшие рубахи. Днепр тут разливался во всю ширь, раздвигая берега, волна была выше, билась в борта, будто проверяя корпус на прочность.

— Хочешь попробовать? — Савва взглянул на Середина, кивнул на рулевое весло. — Я вижу, ты присматриваешься, ветер ловишь. Знакомое дело?

Олег хмыкнул. Кое-какой опыт у него был, если можно назвать опытом считанные прогулки на яхте типа «Ассоль» с косым парусным вооружением. Но одно дело рулить в свое удовольствие, строить из себя бывалого капитана под взглядом девчонок, когда в каюте томится в кастрюле шашлык, ждет своего часа водочка, коньячок. Отошли подальше от города, выбрали полянку, разложили костер — вот и весь поход под парусом. А здесь небольшое, но все-таки судно, прямой парус, опытный кормчий.

Ведун прищурившись, огляделся, определяя силу ветра по деревьям на берегу. Два-три балла, не больше. А, была не была!

Савва отступил чуть в сторону, придерживая одной рукой весло. Середин взялся за гладкое, почти отполированное натруженными ладонями темное дерево, расставил пошире ноги. Попробовал чуть отвернуть с курса — ладья тяжело покатила нос вправо. Олег выровнял, кивнул: готов, мол. Кормчий отошел к борту, продолжая наблюдать за ним.

Ветер дул ровно, парус не полоскал, плотно натягивая шкоты, и нес ладью вперед. Было что-то завораживающее в этом почти бесшумном скольжении по воде — что-то сродни полету, — и парус казался уже не выделанной холстиной, а белым крылом, что несет тебя над волной подобно чайке. Олег даже прикрыл глаза от удовольствия, хотя понимал, что в хорошую погоду, да при ровном попутном ветре управлять сможет и ребенок. Он с беспокойством оглянулся, высматривая на воде признаки надвигающегося шквала, хотя, конечно, Днепр — не море, чтобы ждать неожиданностей. Нет, все так же вздымалась невысокая волна, срывалась с гребней пена, берега медленно, лениво скользили назад.

Дружинники расположились на носу судна, расстелили скатерть. Копыто махнул рукой.

— Савва, иди перекуси, пока спокойно.

Кормчий взглянул на Олега:

— Как, сдюжишь?

— Дело нехитрое, — небрежно ответил Середин.

— Хитрое не хитрое, ты смотри мне, — погрозил Савва ему пальцем, — чуть что — зови.

Он вразвалочку прошел на нос, присел среди дружинников. Те подвинулись, освобождая место. По кругу пошла корчага с медом, но, как видел Середин, Савва пропустил ее мимо себя. Невзор, раньше всех закончивший трапезу, прихватил со скатерти мяса, сыра, наполнил чашу и принес на корму. Ведун, одной рукой удерживая весло, стал есть, поглядывая то на парус, то на бегущую за бортом воду. Ветер становился порывистым, постепенно меняя направление.

Вдруг дружинник толкнул его в плечо:

— Гляди-ка, вон там, под берегом.

Олег вгляделся. Из впадающей в Днепр речки показался узкий нос длинной долбленки. Сидевших по бортам гребцов трудно было сосчитать на таком расстоянии, но было их не меньше шести-восьми человек с видимой стороны.

— Смотри, еще, — показал Невзор на другой берег.

Там показалась такая же лодка, явно идущая наперерез ладье. Середин проглотил кусок, поднял руку:

— Савва, погляди вперед.

Кормчий подскочил к борту, вгляделся и бегом вернулся к рулю.

— Ну-ка, дай… — Он слегка довернул ладью, чтобы парус полнее набрал ветер. — Вот стервецы, на пересечку идут! Копыто, глянь, может, по одежке определишь, кто такие?

Десятник долго смотрел из-под руки на приближающиеся лодки.

— По одежде степняки, но что-то не верю я, чтобы печенег в воду полез, — крикнул он.

— Вот то-то и оно, — пробормотал кормчий. — Ставь, ребята, щиты, натягивай луки. Мужики, весла на воду.

Ладья, подгоняемая сильными ударами весел, рванулась вперед. На лодках между тем тоже прибавили ходу — лопасти замелькали быстрее в руках гребцов.

— Дюжины две, а то и три десятка будет, — прикинул Савва. — Ишь, как прытко идут.

Дружинники закрепили щиты, быстро натянули поддоспешники, поверх них — кольчуги, выстроились по бортам. У каждого был на поясе короткий меч или боевой топор, островерхие шлемы с падающей на плечи кольчужной сеткой, бармицей, закрывали голову. Лучники натянули тетивы, поправили за спиной колчаны, чтобы не глядя выхватывать длинные стрелы с лебяжьим пером.