Академия Весны - Ксюша Левина

страшно громко, гулкое эхо возвращается и бьет по ушам.

– Итак… что нужно делать? Убираться?

– В каком‐то смысле. В библиотеке было несколько миллионов книг. Как минимум три тысячи из них содержали темную магию. Они были не о темной магии, а с ней. Это разные вещи, как вы понимаете.

Брайт кивает.

– Теперь эта магия облепила стены и не даёт их восстановить. Еще пара тысяч активных светлых книг, они летают по помещению, чувствуете?

– О да! – Брайт поднимает руку и смотрит, как молочно-белое облако концентрированной магии стремительно ее обволакивает, щекоча и охлаждая. – Что они делают?

– Жаждут общения. Их же никто не читает.

– И что с ними теперь делать?

– Темные отскрести со стен. Светлые поймать.

– А уборка? Кто сделает это?

– Библиотека сама восстановится, как только стены будут очищены, а светлые книги перестанут сходить с ума.

– И книги сами…

– Да, книги тоже восстановятся, как только их магия будет поймана. Те, в которых магии не было, подтянутся следом.

– Вау…

– Вы не бывали в магических библиотеках?

– Я никогда не думала, что они так работают… – Брайт трогает молочно-белый туман, он ластится как живой. – Как его ловить?

Гаджи вытягивает руку над туманом.

– Место, – велит он по‐пинорски, а туман возмущенно взвивается и формируется в полупрозрачную книгу. – Пошевеливайся!

И подставляет черный мешок, который достает из кармана толстовки. Книга недовольно хлопает страницами, но послушно ныряет в мешок.

– Один готов. Осталось три тысячи двести восемь светлых книг. Раз уж вы знаете пинорский, будете их ловить. Темные книги оставим мистеру Хейзу.

Брайт кивает и оглядывается. Это странно, но ей кажется, будто стоит упомянуть Рейва Хейза, как он тут же словно материализуется из воздуха. Она натыкалась на него сотню раз за остаток дня и никак не могла понять, то ли сама обращает на него внимание, то ли он ее преследует. Везде и всюду говорят о Хейзе, он настолько популярен, что можно даже не прислушиваться и все равно узнать, с чем он пил кофе на обеде и какого цвета у него ежедневник. А потом он проходит мимо, и приходится мучительно гадать, был ли услышан этот глупый треп.

Вот и теперь Брайт замирает, кожей чувствуя приближение проблем. Хейз стоит в дверях, крутит на указательном пальце какой‐то брелок и смотрит на носки своих ботинок. Выглядит немного усталым, осунувшимся, но лицо слишком презрительно кривится, чтобы его пожалеть.

– Мистер Хейз, – кивает Эмен.

– Добрый вечер, сэр. – Хейз чуть щурится в знак приветствия, но не делает попыток приблизиться. – Мне тоже проведете инструктаж?

– Полагаю, студент шестого курса в этом не нуждается.

Декан вежливо и даже немного смущенно улыбается Брайт, а потом выходит, и это пугает. С ним уходит крошечная частичка тепла, и становится промозгло. Рейв стоит, перекатываясь с носков на пятки. Его губы изгибаются, а бровь ползет вверх. Он, видимо, сменил форменную водолазку на футболку и то и дело устало трет шею. Брайт замечает на его пальце крошечный ожог и вспоминает, что пару часов назад чувствовала мгновенную вспышку боли. Хейз следит за ее взглядом и тоже смотрит на свой покалеченный палец, потом медленно возвращается к изучению лица Брайт и вопросительно склоняет голову набок.

– Давай сделаем это молча. – Брайт не дает Хейзу начать язвить и язвит первой.

– Звучит как приглашение, – ухмыляется он.

– Ты наверняка все слышал. Я – светлые книги, ты – темные?

– Раз уж декан так сказал. – Он чуть кланяется, а потом просто проходит мимо Брайт без дальнейших комментариев. Библиотека достаточно огромна, можно разойтись в противоположные стороны и не встречаться, так что Брайт уходит к высоким окнам, где толпится стая книг.

– Привет, ребята! – Она чувствует себя сумасшедшей, когда неловко машет книгам, и буквально кожей чувствует, как Рейв закатил глаза и фыркнул. – Вы добровольно полезете в мешок или надо уговорить?

Книги собираются в кучку, будто совещаются. Потом соединяются, формируя своеобразный баннер-растяжку, и на ней появляется надпись на пинорском: «У нас бойкот!»

– Почему?

«Мы стояли на верхней полке! Все считали, что мы неинтересные!»

– А вы интересные?

Брайт скрещивает руки на груди и тяжко вздыхает.

«Конечно! Мы – двадцатитомник об истории речного промысла Сибары!»

– Это вообще что такое? Сибара…

«Затонувшее три века назад королевство!» – загораются буквы.

«Величайшее государство!» – перебивают их другие.

«Стыдно не знать, юная леди!»

«Мы что, для тебя какая‐то шутка?»

«Не знать… что такое Сибара… Безграмотность! Невоспитанность! Необразованность!»

«Стыд! Стыд! Стыд!»

Книги будто с ума сходят. Кружат вокруг Брайт, а она удивленно на них смотрит.

– От меня‐то вы что хотите? – Она прикрывает голову руками, а двадцатитомник о рыбалке начинает ее щипать. Книги пролетают сквозь ее голову, обжигают руки и ведут себя как противные насекомые. – Вот и светлая магия! – вопит Брайт, прикрываясь мешком, а единственная пойманная деканом книга вырывается на свободу, ликующе сыпя кругом белые страницы.

– А ну, прекратили! – строго велит Рейв. – Вам не стыдно? Вас же написали еще в девятнадцатом веке! И вы терзаете девушку?

Брайт хмурится. Хейз отлично говорит по‐пинорски – это раз. Он так… высокопарно ее защищает – это два.

«Сэр, просим прощения, милорд, просим прощения, но…»

– Это недостойное поведение для уважающих себя книг, я разочарован.

Что за фарс? Брайт хмуро смотрит на Рейва, а он делает вид, что ничего особенного не происходит.

– Извинитесь и марш в мешок, господа.

Книги начинают растерянно тыкаться друг в друга, теряют призрачные страницы, а потом рассыпаются в извинениях и подобии книжных реверансов.

– Какого черта? – шепчет Брайт.

– Потом, – вздыхает Рейв. – Прими извинения.

– Ничего страшного… господа книги. – Она чувствует себя полной дурой и уже предвидит, как Рейв Хейз всем расскажет про эту нелепую сценку.

– А ты чего убежал? – рявкает он на книгу, что поймал декан. – А ну! Быстро, быстро, быстро!

Книга, словно послушный щеночек, мчит к хозяину и ныряет в мешок за остальными.

– Что. Это. Было?

– Ничего. Ты помогла мне, я тебе. С книгами нужно общаться на том языке, на котором они написаны. Я имею в виду стилистику, жанр. Книги о рыбалке были написаны для джентльменов, они не понимают другого языка. Та первая книга была про дрессуру аркаимских огненных верещалок, такие маленькие волшебные собачки.

– О… А как я узнаю, о чем книга? И как с ней беседовать?..

– Декана спроси, – холодно усмехается Хейз. – За мной был должок, и я его уже вернул.

Он вручает мешок Брайт и уходит к своим темным книгам.

Глава пятнадцатая

Дыхание