Воспоминания без цензуры - Константин Рокоссовский

В результате двухдневного боя – 18 и 19 октября – гитлеровцы незначительно потеснили части дивизии Панфилова. Но враг понес такие потери в танках и живой силе, что вынужден был прекратить атаки.

Наши потери тоже были немалые. Артиллеристы, пехотинцы, саперы и связисты проявляли массовый героизм, отражая вражеский натиск. Случалось, артиллеристы продолжали вести огонь из поврежденных орудий. Пехотинцы встречали танки гранатами и бутылками с горючей смесью. Стрелковые подразделения, прикрывавшие орудия, гибли вместе с расчетами, но не покидали их. Связисты под сильнейшим огнем наводили связь и восстанавливали линии.

Противник вынужден был то и дело менять тактику применения танков. Пытался он пускать их мелкими группами вне дорог. Однако нашей артиллерией был предусмотрен маневр для отражения и таких попыток.

Передышка длилась недолго. Бои возобновились. Атаки следовали за атаками. Проявляя активность на всем фронте, противник основное внимание по-прежнему сосредоточивал на волоколамском направлении, вводя здесь все новые части.

Обладая большим превосходством в силах, гитлеровцы постепенно, километр за километром, теснили наши войска. Создав мощный танковый кулак, немцы стремились пробиться к Волоколамскому шоссе. С воздуха их атаки все время поддерживала авиация.

К 25 октября противник овладел Болычевом, Осташовом, форсировал Рузу. Бросив в бой до 125 танков, он захватил станцию Волоколамск.

В десятидневных боях, с 16 по 25 октября, наша армия понесла чувствительные потери в артиллерии. Создалось весьма тяжелое положение.

Очень многое сделали в эти дни генерал Василий Иванович Казаков и его артиллеристы. Но все имеет предел. Настал момент, и Казаков доложил, что артиллерии у нас не хватает даже для борьбы с теми силами, которые враг уже бросил в сражение. А разведка и показания пленных свидетельствовали о появлении перед нами новых танковых частей. Нужно было во что бы то ни стало добиться усиления армии артиллерией.

Мне очень не хотелось, но я вынужден был обратиться по ВЧ к командующему фронтом Г. К. Жукову. Разговор предстоял не из приятных, я заранее это предвидел. Стоически выслушал все сказанное в мой адрес. Однако удалось добиться присылки в армию к утру 26 октября двух полков 37-мм зенитных пушек. Худо ли, хорошо ли, но это была помощь. У Жукова тоже в те дни каждая батарея была на счету.

Оба полка тут же были отданы Панфилову для противотанковой обороны полосы его дивизии.

Нажим врага на Волоколамск все усиливался. Против 316-й дивизии действовали помимо пехотных не менее двух танковых дивизий. Мне пришлось произвести некоторую перегруппировку для усиления левого фланга армии. Сюда форсированным маршем вышел корпус генерала Доватора (его у Волжского водохранилища заменила несколько пополненная 126-я стрелковая дивизия; туда же подтягивалась и 18-я стрелковая дивизия).

Как известно, на севере противник, продолжая наступление, 14 октября овладел Калинином, оттеснил правофланговые части 30-й армии, глубоко продвинулся на восток вдоль северного берега Московского моря. Таким образом, немецкие войска заняли нависающее положение над нашим правым флангом. Как мне думается, Генеральный штаб при определении границ между Западным фронтом и Калининским (созданным 17 октября) допустил ошибку. Суть ее в том, что границу избрали не по такому крупному рубежу, каким являлось Волжское водохранилище, а отнесли ее южнее. И войска 30-й армии оказались разделенными на две части.

Фашистам удалось значительно потеснить и правый фланг другого нашего соседа – 5-й армии. Противник овладел Можайском и Рузой, продвинулся к востоку непосредственно на участке, примыкавшем к нашей полосе обороны, и обошел Волоколамск с юга.

В это же время после нескольких дней упорных боев отошел к востоку от рубежа реки Лама курсантский полк, оборонявшийся севернее Волоколамска. Значит, и с этой стороны врагу удалось занять нависающее положение. И наконец 27 октября, введя крупные силы танков и пехоты при поддержке артиллерии и авиации, противник овладел Волоколамском. Но попытка врага перехватить шоссе восточнее города, идущее на Истру, была отражена решительными и умелыми действиями вовремя прибывшей и изготовившейся к бою кавалерийской дивизии генерала Плиева с приданной ей артиллерией.

Именно в этих кровопролитных боях за Волоколамск и восточнее его навеки покрыла себя славой панфиловская дивизия. Ее в армии так и называли, и солдаты 316-й о себе говорили: «Мы – панфиловцы!» Счастлив генерал, заслуживший в массе бойцов так просто выраженную, но неизгладимую в сердцах любовь и веру.

Самоотверженно и умело сражался и курсантский полк С. И. Младенцева.

Именно эти стрелковые войска и действовавшие с ними артиллерийские части, невзирая на многократное превосходство врага, не позволили ему продвинуться дальше. Мы нанесли немецким соединениям огромный урон, особенно в танках.

Противник вынужден был сделать паузу для перегруппировки и подтягивания свежих сил.

Бои в районе Волоколамска и за Волоколамск вошли в историю. О них написано много книг, и повторяться не нужно. Скажу лишь одно: тогда все – от рядового до генерала – не жалели ни сил, ни жизни, чтобы преградить врагу путь к Москве.

Истощив силы в боях под Волоколамском и севернее его, гитлеровские войска остановились. В течение нескольких дней велись лишь бои местного значения.

По нашим наблюдениям, данным разведки и другим сведениям, немецко-фашистское командование, испытав прочность нашей обороны, решило подготовить новый удар. На волоколамско-истринское направление подходили свежие части, производилась какая-то перегруппировка к северу.

В эти дни с несколькими офицерами прибыл к нам вышедший из окружения генерал И. В. Болдин. От него мы узнали о судьбе войск Западного и Резервного фронтов, оказавшихся в окружении западнее Вязьмы (то есть 19, 20, 24 и 32-й армий, в том числе и тех соединений, которые мы по приказу от 5 октября передали Ф. А. Ершакову). Из слов Болдина вытекало, что части, потеряв связь с вышестоящими штабами, самостоятельно, с огромным трудом пробивались через вражеские заслоны на восток, к своим.

Сам генерал Болдин с небольшой группой командиров и бойцов тоже лесами пробирался на восток. С ними был и раненый М. Ф. Лукин. В одну из ночей их внезапно атаковали немецкие автоматчики. После скоротечного боя прорываться пришлось уже в одиночку. Поэтому не сразу заметили отсутствие Михаила Федоровича Лукина. Впоследствии мы узнали, что в эту трагическую ночь он в бессознательном состоянии попал в плен.

И. В. Болдин убыл от нас в Москву и вскоре прославился как один из героев обороны столицы на левом крыле Западного фронта.

Используя наступившую передышку, вырванную у врага, войска нашей армии, ведя мелкие бои, продолжали укреплять оборонительные позиции.

А обстановка на фронте все усложнялась. Разведка доносила, что и на волоколамское направление и к правому флангу 16-й армии подтягиваются крупные вражеские силы. Нужно было со дня на день ожидать удара. Мы у себя в штабе тщательно обдумывали, как нам поспеть хотя бы несколько улучшить положение своих соединений. Так созрела мысль о Скирмановской операции, мысль довольно рискованная, но плодотворная.