Сын моего мужа - Ольга Гринвэлл

* * *

Мила... Мила... ту девушку звали точно так же, и не ней тоже было чёрное платье, к слову, ей необычайно подходившее. Могло ли это быть простое совпадение или... Ёлки-палки, он чуть не трахнул ассистентку отца!

Марк был рад, что уже сидел на заднем сиденье отцовского лимузина — щеки нещадно пылали. Его мало что могло смутить, но представив, как девица рассказывает его отцу об их маленьком приключении, почувствовал стыд. Вёл себя как похотливый сосунок, прижимался к ней своим достоинством, разорвал платье. Стыдобища. Думал, что эта такая игра — хотя идея неплохая, и можно было бы претворить ее в жизнь.

Пока не поздно, надо заканчивать здесь свои дела и линять обратно в понятный и предсказуемый Калгари.

Машина плавно подъехала к входу в отель и остановилась.

— Приехали, господин Вилсон, — Марк кивнул. Водитель уже выскочил со своего места и стоял, открыв дверцу.

Марк не стал включать свет в номере, сразу прошёл в ванную. Открыл кран, наполняя джакузи. Ему надо было расслабиться, подумать о бизнесе, а, как назло, в голове напрочь застряла эта девица. Совершенно не похожая на шлюху. Как он только мог вообразить себе такое? Перед глазами встало ее растерянное лицо, пухлые дрожащие губки, взгляд исподлобья — испуганный и невинный.

Ладони сжались в кулаки, едва Марк вспомнил ощущения ее прохладной и шелковистой кожи.

О, черт, — возникший стояк уже и без того напоминал ему о всех прелестях этой девицы. Закрыв лицо руками, молодой человек погрузился под воду.

* * *

Марк не задержался в Москве. Закончив с делами, взял билет на ближайший рейс, собрал чемоданы. Напоследок провёл время с отцом за завтраком в ресторане при отеле.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Когда планируешь обратно? — спросил, намазывая тост апельсиновым джемом.

— Скорее всего, приеду через пару месяцев, потом обратно. Бизнес, сынок. На следующей неделе надо слетать в Сургут, а оттуда в Нефтеюганск.

Марк поморщился:

— Это, кажется, Сибирь?

— Да, три часа на самолете.

— Едешь со своей помощницей? Кстати, ты нашёл ее? — Марк, сам не зная почему, напрягся в ожидании ответа.

— Я надеюсь. Мила ушла с вечеринки — плохо себя почувствовала. Она и сейчас болеет.

Марк сосредоточенно срезал ножом скорлупу с вареного яйца.

— Что-то серьезное?

— Простуда.

Нож соскочил, подставка вместе с яйцом со звоном упала на тарелку, разбрызгивая жидкий желток по всему столу.

Кевин внимательно посмотрел на сына.

— С тобой все в порядке?

Марк выругался про себя. Мысли о Миле последние два дня выводили его из равновесия. Скорее бы уж свалить подальше отсюда.

Мы молча сидели в машине — Кевин спереди, а я сзади. Оба были подавлены, но я держалась изо всех сил, чтобы не показать своё состояние. Я должна быть сильной ради него, ради нашей компании. Последние полгода нас трясло, как во время землетрясения. Сотрудники были в панике, беспрерывно задавали вопросы, озабоченные своим будущим. Что я могла сказать? Знала, что мы медленно, но неуклонно тонем, но все же надеялась на чудо. Ровно как и Кевин.

Цена на нефть и газ резко снижалась, закрывались, казалось бы, стабильные компании, людей сокращали сотнями. Месторождения замораживались — нефть стала никому не нужна. Тем более такая, как в Западной Канаде — битум, вязкий, годный для производства резины и асфальта и слишком дорогой для переработки в топливо. Вчера пришло окончательное решение из головного офиса — наше представительство в России должно полностью прекратить свою деятельность. А это значило, что все наши тридцать высококвалифицированных специалистов останутся не у дел. И я вместе с ними. Кроме того, Кевин улетит обратно к себе, в далекий Калгари, и мы больше никогда не увидимся. При этой мысли в горле возник слезный ком. Я отвернулась к окну. Ещё не хватало показать свою слабость перед водителем и самим Кевином. За эти пять лет я научилась контролировать свои эмоции так, что многие называли меня личным роботом мистера Вилсона. Конечно, не в глаза, но я знала.

Мы остановились у отеля «Балчуг-Кэмпинский», водитель вышел, чтобы открыть дверцу машины.

— Зайдёшь? — босс кивнул в сторону входа.

Нам многое надо обсудить, да и хотелось провести как можно больше времени со ставшим мне лучшим другом человеком. Поднялись на лифте на нужный этаж. Кевин открыл дверь электронным ключом, пропустил меня внутрь. На столе уже стояла ваза с фруктами. Мужчина прошел к окну, некоторое время стоял, заложив руки за спину, потом повернулся ко мне.

— Ну, что ты думаешь?

Я пожала плечами.

— К сожалению, тут ничего нельзя изменить. Это на уровне мировой экономики.

— Мила, я это прекрасно понимаю. Можешь не говорить мне об этом. Я спросил, что ты об этом думаешь? Не надо скрываться под своим забралом от меня. Я прекрасно знаю тебя.

Ну да, черт побери, действительно. С Кевином мне нет нужды притворяться бесчувственной куклой.

— Все печально. Завтра придётся всем сказать как есть. Представляю их реакцию.

— А сама?

Я стиснула зубы.

— Не знаю. Все совсем плохо. Я как раз собралась взять ипотеку, а тут такое... Да и по тебе буду ужасно скучать.

— И я, — уголки его губ опустились.

Однажды Кевин признался, что испытывает ко мне братские чувства, словно я его младшая сестра , как та, что погибла много лет назад в автокатастрофе. Я многое знала про его семью, друзей, бывшую жену и то, что привело к их разводу. Он рассказывал мне о своём сыне, жаловался на его беспутный образ жизни и все ещё надеялся, что когда-нибудь тот остепенится. А я рассказала ему все о себе, о своём неудачном замужестве и все, что за этим последовало.

— Слушай, Мила, а почему бы тебе не оставить все здесь к чертовой матери и не поехать со мной? — наморщив лоб, босс внимательно смотрел на меня исподлобья.

Я рассмеялась.

— Кев, ты сошёл с ума! С какой радости?