Перстень Ивана Грозного - Наталья Александрова

— Ну, что ты там копаешься? — напомнил о себе Борюсик. — Разучилась варить кофе?

Лика скосила на него глаза.

Как он все-таки похож на Нюську!

Она вспомнила, как пнула вчера дрянную собачонку. Вспомнила, какое удовольствие это ей доставило… И Нюська весь вечер пряталась где-то в дебрях квартиры, боялась выйти. И молчала, так что Лика наслаждалась тишиной, не слыша ее визгливого лая. А свекровь даже встревожилась и сюсюкала весь вечер — моя маленькая, моя девочка, что с тобой, не заболела ли…

Вот бы так же пнуть Борюсика!

Нет, это невозможно. Он ее просто убьет…

И тут Лика услышала тот самый голос, прозвучавший прямо у нее в голове:

«Нет ничего невозможного. Все возможно. Нужно только правильно рассчитать».

И в то же время она почувствовала, как вместе с этим голосом в нее вливается незнакомая, непривычная сила. Она вспомнила тот перстень, который нашла накануне. Перстень, который лежит сейчас в ее сумочке. Она побоялась оставить его дома и взяла с собой. Уж не этот ли перстень придал ей силы?

Все возможно, нужно только правильно рассчитать…

Она незаметно взглянула на часы.

Девять двадцать две.

— Ну, когда же будет готов мой кофе? — повторил Борюсик, и в его голосе прозвучало раздражение.

— Сейчас, — пробормотала Лика, делая вид, что возится с кофеваркой. — Заклинило фильтр…

— Чтоб тебя! — прошипел Борюсик. — Плюнь на этот кофе, займись квитанцией!

— Сейчас… — пропыхтела Лика, дергая ручку кофеварки. — Так нельзя оставить, а то она взорвется…

— Да чтоб тебя…

Взгляд на часы.

Девять двадцать восемь.

— Все в порядке! — Лика победно улыбнулась, наполнила чашку, подошла к Борюсику и в последний момент споткнулась, вылила кофе ему на самое заветное место.

Он вскрикнул, попытался вскочить — но Лика молниеносно переставила свободный стул, поставив его ножкой на ногу Борюсика, и надавила на него всем весом.

Крик Борюсика перешел в истеричный визг — точно так же визжала вчера Нюська. Но он все же справился с болью, отбросил стул, вскочил, кинулся на Лику, схватил ее за горло…

Она увидела близко-близко его безумные, полные ненависти глаза и поняла, что он, не задумываясь убьет ее.

Неужели она ошиблась, неверно рассчитала время?

И в это самое мгновение дверь кабинета с негромким скрипом открылась.

Значит, она рассчитала верно. Девять тридцать.

Слабеющим боковым зрением Лика увидела входящих в кабинет людей. Людей Доктора.

Впереди — невысокий толстяк с зализанными на лысину бесцветными волосами, прижимающий к груди увесистый чемоданчик. Казначей Доктора, Левон Абгарович. За ним — человек-скала, квадратный двухметровый детина с низким лбом и глубоко посаженными глазами — телохранитель Костян, бывший чемпион по боксу в тяжелом весе, машина смерти, как называют его знакомые. Впрочем, знакомых у него немного. Из спорта ушел после травмы, тут его и подобрал Доктор.

Как ни странно, при своей жуткой внешности и грозных боевых качествах, Костян в глубине души сентиментален. Об этом знают немногие, но Лика — одна из этих немногих. Потому что сентиментальность Костяна касается ее напрямую.

Костян в нее тайно влюблен.

Он никогда ничего себе не позволяет, даже намека, но иногда в его маленьких, глубоко посаженных глазах мелькает что-то, похожее на нежность. На особенную, первобытную нежность — такую, какая могла зародиться в сердце какого-нибудь неандертальца. Или даже пещерного медведя.

И вот — войдя в кабинет — Костян увидел ужасную сцену: кто-то, чье лицо он не видел, какой-то маленький, жалкий, тщедушный негодяй, душил Лику…

Костян зарычал, обогнул Левона Абгаровича и коршуном — точнее, разъяренным пещерным медведем — налетел на Борюсика. Он одной рукой схватил его за шкирку, как нагадившего котенка, оторвал от Лики, поднял в воздух, встряхнул и уже хотел швырнуть в дверцу сейфа, чтобы одним махом размозжить его голову — но Левон Абгарович строго окликнул его:

— Костян, стой!

Голос Левона действовал на Костяна, как дудочка факира на королевскую кобру.

Костян застыл, держа Борюсика на весу.

— Костян, поставь его!

— Но он ду… душил Гли… Гликерию Романовну! — проговорил Костян, как всегда, заикаясь.

Лика ненавидела свое полное имя. Но сейчас она готова была простить Костяну все что угодно. Она смотрела на Борюсика, который болтался в мощной руке телохранителя, извиваясь, как червяк, и наслаждалась.

— Поставь его! — повторил Левон Абгарович. — Поставь сейчас же! Посмотри, кто это!

Костян посмотрел.

Это был Борис, сын здешней хозяйки, Елизаветы Арнольдовны. Конечно, это немного меняет дело, его нельзя так вот запросто раздавить, как червяка или таракана — но все равно он мерзкий, гнусный, отвратительный тип.

— Ты что — с-сдурел? — прошипел Борюсик, отряхиваясь. — Совсем с катушек слетел?

— Это ты сле… слетел! — огрызнулся Костян. — Если еще тро… тронешь Гли… Гликерию Романовну — убью!

Борюсик быстро взглянул на Левона, на Костяна, на Лику. В его злобных красных глазках поочередно вспыхнули страх, ненависть и холодный расчет.

— Борис… Иванович, — проговорил Левон, — оставьте нас, пожалуйста. У нас мало времени.

При этом Лика расслышала сквозь сухую деловую интонацию едва заметную нотку презрения.

И Борюсик вышел.

Он знал, что с людьми Доктора ссориться нельзя. Особенно с Левоном Абгаровичем.

И Лика поняла: сегодняшний маленький триумф, конечно, доставил ей удовольствие, но он может дорого ей обойтись. Борюсик — маленькое, но очень опасное и мстительное животное.

Оправив костюм и переведя дыхание, она села на свое рабочее место и показала Левону Абгаровичу на свободный стул.

Костян, как обычно, встал около двери.

— Может быть, по чашке кофе? — как обычно, предложила она посетителям.

— Нет, спасибо, — ответил Левон Абгарович, немного отступая от ритуала. — У нас мало времени.

Лика взглянула на часы: девять тридцать семь. Из-за инцидента с Борюсиком они немного отстали от графика, поэтому времени на кофе действительно не осталось.

— Приступим. Сколько у вас сегодня?

Левон Абгарович назвал сумму, положил на стол чемоданчик, открыл его своим ключом.

Началась обычная ежедневная работа.

Лика брала деньги пачку за пачкой, распаковывала, пересчитывала при помощи машинки, заново упаковывала и откладывала на другой конец стола. Левон Абгарович следил за ее действиями и мысленно считал проверенные пачки.