Джип из тыквы - Елена Логунова

Опять огонь! Отвергаю и эту книжку, но сначала дочитываю до точки:

«Смотрите на пламя и символически сжигайте в этом огне все ненужное. Представляйте, что этого больше не существует. Избавляйтесь от всего, что нарушает гармонию».

Замечательный совет, и как легко его выполнить! Моментально, без каких бы то ни было усилий, представляю, что в очистительном адском огне корчатся Макс и Валентин. Конвульсивно дергающиеся фигурки (одна из них ниже пояса облачена в кият из накидки на кресло) обугливаются, рассыпаются пеплом, и это в самом деле идет на пользу моей душевной гармонии.

Мысленно развеиваю пепел нарушителей гармонии по ветру. Нежно улыбаюсь.

Да, неплохое упражнение, но бессмысленное!

На позитиве отважно берусь за книжку потолще. Эпическое название «Пособие для начинающих изучение техники эмоционального освобождения» обнадеживает обещанием серьезной научной базы – и не обманывает.

«Причина всех бурных эмоций – всплески в энергетической системе, – начинает автор. – Сбалансировать ее можно проговариванием универсальной формулы: «Хотя у меня такая-то проблема (вставить нужное), я глубоко и полностью принимаю себя» и размеренным постукиванием по основным акупунктурным точкам энергетических меридианов, которые мы подробно рассмотрим во втором томе пособия».

Что, будет еще и второй том?!

Пальцем измеряю толщину книжного корешка (две фаланги) и понимаю, что такой мощный пласт специфических знаний не осилю.

Все, книжки закончились. Принимаюсь за ксерокопии отдельных страниц.

«Избавиться от чувств и мыслей, очистить разум от старых задач и освободить его для новых поможет упражнение с белым экраном, – обещает статья, название которой под копир не попало. – Примите удобную позу, закройте глаза и представьте перед собой белый экран. Закрасьте белым все видимое поле. Мысленно как можно быстрее стирайте все, что появляется на этом экране, чтобы он оставался белым. Концентрируйтесь на этой единственной задаче. Все, вы уже спите!»

Я что, просила меня усыплять?!

Качая головой, откладываю эту бумажку, беру следующую. Повторяю это несколько раз, и мои запасы макулатуры заканчиваются.

В сухом остатке – записанные в столбик выжимки из более или менее пространных советов по очистке сознания.

Мне предложено:

Вымыть зеркало своего ума.

Избавиться от эгоизма.

Исповедоваться и покаяться.

Совершить омовение в святом источнике.

Молиться.

Отказаться от токсических веществ и мяса.

Не отказываться от токсических веществ, наоборот, употреблять некоторые специфические растения и грибы, а также алкогольные напитки.

Принимать препараты, давно и хорошо знакомые невропатологам и психиатрам.

Сижу и думаю, что из этого я готова попробовать?

Ответ лежит на поверхности – зря, что ли, славится на всю Россию источник, до которого мне пять минут пешим ходом?

Пожалуй, надо попробовать вариант с омовением.

…Ровно в девятнадцать ноль ноль я подхожу к источнику и с некоторым сомнением рассматриваю небольшой бассейн, в котором скапливаются вытекающие из скалы священные воды.

Бассейн невелик и неглубок, красиво омыться в нем не получится, придется окунаться частями или же ползать на животе. При моей хромоте и неуклюжести это будет выглядеть особенно смешно.

Зрителей, правда, почти нет: только что начался ужин и все сидят в столовой, гадая о содержимом тарелок, которые вот-вот повезут официантки. Мое купание не увидит никто, кроме Лариски, которая, кстати, тоже не в восторге от моей затеи.

– А у тебя нет непереносимости йода? – озабоченно спрашивает она. – Это ведь йодобромный источник.

Вода кажется темной, по ней хрупкими лодочками плавают сухие листья. Я не знаю, каково мое отношение к йоду, но как-то это все негигиенично.

К тому же мерзавцы Макс и Валек украли мои полотенца, и мне нечем будет вытереться после омовения.

– Пожалуй, не стоит этого делать, – решаю я, и Лариска с облегчением выдыхает:

– И правильно! Если главврач узнает, тебя еще и оштрафуют за купание в источнике, это строго запрещено.

Я опускаюсь на широкий каменный бортик бассейна. Его как раз хватает, чтобы сесть, поджав ноги или подтянув колени к подбородку. Мое травмированное бедро не выносит скручивания, поэтому я выбираю второй вариант. Обхватываю колени руками, смотрю на воду.

– Правильно, попробуй помедитировать, – командует подружка.

Она уже в курсе целей и задач эксперимента, полна желания помочь и переполнена гордостью от сопричастности к чуду, хотя и не очень-то верит в него.

– Поверю, когда увижу, – говорит разумница.

– Это я увижу, а не ты, – напоминаю я. – А ты ничего особенного не заметишь.

– Вот кого надо брать в шпионы! – указывая на меня, говорит Лариска рыжей белке, как будто та уж точно ас разведки.

– Не надо, – ворчу я. – И давай помолчим.

Я пытаюсь повторить посиделки на пляже.

В принципе, это возможно.

Тогда было раннее утро, сейчас вечер, почти так же темно. Вместо моря передо мной бассейн, и, если уткнуться взглядом в его центр, можно вообразить, что это обширное водное пространство. Вместо шепота волн – журчание источника, оно тоже успокаивает и убаюкивает.

О присутствии за моей спиной Лариски я забываю, а она о себе не напоминает. Постепенно я погружаюсь в подобие транса и забываю обо всем, включая собственно эксперимент.

На этот случай Лариска заранее проинструктирована. Дождавшись, пока я отрешусь от всего земного (к сожалению, этот момент она должна будет установить предположительно), подружка подойдет ко мне сбоку, как это сделал в дюнах Саныч. Дальше, по моей задумке, должно произойти следующее: я машинально отреагирую на звук шагов, поверну голову, увижу Лариску и, будучи в подходящем состоянии, нырну в ее светлую голову.

Лариска – она кого угодно из транса выведет, даже ослепительно просветленного буддиста со стажем: поверх розовой-золотой формы на ней блестящая красная куртка-безрукавка. Попробуй такое не заметить!

Я сижу и смотрю на воду. Она золотисто-коричневая, искрящаяся, как рыбья чешуя. Это завораживающе красивое зрелище, пение ручья ласкает слух, и я чувствую, что погружаюсь в сон.

Именно в этот момент я ощущаю легкое прикосновение к едва прикрытому волосами виску и слышу чье-то взволнованное сопение.

Слишком резко поворачиваю голову, вливаюсь в пытливый взгляд и перемещаюсь.

Короткая белая вспышка похожа на обрыв кадра, и тут же лента склеивается, но кино уже другое.

Во-первых, у меня изменился угол зрения. Он развернулся, как веер, градусов на двести пятьдесят! Я одинаково хорошо вижу скалы слева, бассейн и часовню перед собой, лес справа – причем четкость картинки поразительна, я различаю каждую веточку, каждый лист! Правда, цветность ухудшилась, я не вижу разницы между желто-зеленым и красно-оранжевым, и куртка, которую я осторожно обнюхиваю, кажется мне почти белой, хотя на самом деле она цвета хаки…