Прикосновение теней - Карен Мари Монинг

Ночь внезапно становится градусов на десять холоднее. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, что за спиной появились Невидимые Принцы, а с ними — бесчисленное количество других Невидимых. Ночь становится гуще от Темных Фейри. Даже при выключенной «громкости» восприятия их слишком много и они слишком близко, я чувствую их, как язву в животе. Дэррок держит их на расстоянии одного перемещения? И все это время Принцы парили рядом, ждали зова в измерении от моего восприятия?

Нужно это запомнить.

— Я не пойду по Дублину с Принцами за спиной.

— Я сказал, что не позволю им причинить тебе вред, МакКайла, и сдержу слово.

— Верни мое копье. Отдай его сейчас же.

— Я не могу этого позволить. Я видел, что ты сделала с Мэллисом.

— Я сказала, что не причиню тебе вреда, Дэррок, и сдержу слово, — передразниваю я его. — Видишь, каково это? Сложновато проглотить? Ты требуешь, чтобы я доверяла тебе, но сам мне не доверяешь.

— Я не могу рисковать.

— Неверный ответ. — Стоит ли настаивать и пытаться вернуть копье? Если я в этом преуспею, станет ли он меньше мне доверять? Или будет больше уважать?

Я тянусь к бездонному озеру в своей голове и даже не закрываю глаза при этом. Просто слегка расфокусирую зрение. Мне нужна сила, власть, и я знаю, где их найти. Почти без усилий я оказываюсь на черной гальке берега. Озеро всегда ждало меня. И будет ждать.

В отдалении Дэррок что-то говорит Принцам. Я вздрагиваю. Я не могу смириться с мыслью о том, что они будут идти сзади.

В глубине черной воды что-то смещается и начинает бурлить.

Серебристые руны вроде тех, которыми я окружила себя на утесе, всплывают на поверхность, но вода продолжает кипеть, и я знаю, что это еще не все. Есть нечто большее... если я хочу его взять. А я хочу это сделать. И несколько секунд спустя озеро выталкивает пригоршню алых рун, которые пульсируют в чернильной воде, словно маленькие сердечка неправильной формы. Кипение прекращается. Поверхность снова становится гладкой, как черное стекло.

Я наклоняюсь и зачерпываю руны. Они истекают кровью и трепещут в моих руках.

В отдалении я слышу, как начинают звенеть Принцы Невидимых, но это не прежний мягкий звук. Это звук разбитого зазубренного кристалла, скребущего по металлу.

Я не оборачиваюсь к ним. Я и так знаю все, что нужно: что бы мне ни подарило озеро, им это не нравится.

Мое зрение снова становится четким.

Дэррок смотрит на меня, потом на мои руки и замирает.

— Что ты делаешь? Что ты делала в Зеркалах, пока я не нашел тебя? Ты входила в Белый Особняк без меня, МакКайла?

Принцы за спиной звенят громче. Это какофония, которая режет душу, словно бритва, рвет сухожилия и раскалывает кости. Возможно, это последствия неполной Песни Творения, мелодии, которая может разрушать, уничтожать, отменять созданное на молекулярном уровне.

Они ненавидят мои алые руны, а я ненавижу их темную музыку.

Не мне же одной страдать.

— А что? — спрашиваю я у Дэррока.

Или руны, которые я зачерпнула, родом оттуда? Что он о них знает? Я не могу спросить, не выдав при этом, что понятия не имею, что они такое и как ими пользоваться. Я поднимаю кулаки и разжимаю их. С моих рук капает густая красная жидкость. Тонкие трубчатые руны вздрагивают на ладонях.

За моей спиной скрипучий звон Принцев переходит в адский вопль, от которого вздрагивает даже Дэррок.

Я понятия не имею, что делать с этими рунами. Я думала о Принцах Невидимых, о том, что мне нужно оружие против них, и руны просто появились в моем сознании. Я не знаю, как я перенесла их из темного озера в реальность. И я понимаю эти алые руны не больше, чем серебристые.

— Когда ты научилась этому, МакКайла? — требовательно вопрошает Дэррок.

Я едва слышу его за воплем Принцев.

— Как ты собираешься слиться с Книгой? — отвечаю я вопросом на вопрос.

Мне приходится повышать голос почти до крика, чтобы он меня услышал.

— Ты хоть понимаешь, на что они способны? — спрашивает он. Я читаю по его губам. Я его не слышу.

Крик за моей спиной переходит в нечеловеческий вопль, который впивается в барабанные перепонки ледяными иглами.

— Отдай мне копье, и я уберу руны! — ору я.

Дэррок подходит ближе, пытаясь меня расслышать.

— Невозможно! — вопит он. — Мои Принцы не станут защищать тебя, если у тебя будет копье. — Его взгляд скользит по рунам на моих ладонях. — Не с этим.

— Думаю, мы сами можем о себе позаботиться!

— Что? — кричит он.

— Принцы нам не нужны!

Ледяные иглы в ушах начинают ввинчиваться в мозг. Я на пороге сильнейшей мигрени.

— Они нужны мне! Я еще не стал Фейри. Моя армия следует за мной только потому, что ее ведут Принцы Фейри!

— Кому нужна армия? — Нас разделяют несколько дюймов, но мне приходится кричать, слова теряются в шуме.

Дэррок трет виски. Из его носа течет кровь.

— Нам! Видимые собирают силы, МакКайла. Они тоже начали охоту за «Синсар Дабх». Тут многое изменилось, пока тебя не было!

— Откуда ты знаешь? — Что-то я не видела стендов с новостями, пока была в Зеркалах.

Дэррок хватает мою голову, притягивает к себе.

— Я стараюсь быть в курсе дел! — рычит он мне в ухо.

Звон превращается в невыносимую какофонию, не предназначенную для человеческих ушей. Моя шея становится влажной. Я понимаю, что из моих ушей течет кровь. И слегка удивляюсь. В последнее время мне нелегко пустить кровь. С тех пор как я ела плоть Невидимых.

— Ты должна подчиниться мне, МакКайла! — кричит Дэррок. — Если хочешь остаться со мной, избавься от рун. Или ты хочешь войны между нами? Я думал, ты искала союза! — Он вытирает кровь с губ и бросает взгляд на Принцев.

После того как звон прекращается, я испытываю блаженство. Ледяные иглы исчезают.

Я глубоко вдыхаю, жадно глотая свежий воздух, словно пытаясь очистить клетки от осадка жуткой симфонии.

Но передышка оказывается короткой. Так же внезапно, как прекратилась музыка, мои плечи и руки замерзают. Мне кажется, что, как только я пошевелюсь, с меня посыплются слои льда.

Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять — Принцы сменили позицию, теперь один слева, другой справа от меня. Я чувствую их. Я знаю, что их нечеловечески прекрасные лица в дюйме от моего лица. Если я поверну голову, они заглянут в меня своими завораживающими, пронзительными, древними глазами, которые видят не пределы человеческой души, а самую ее суть — и могут разорвать ее на кусочки. Как бы им ни были отвратительны руны, они все равно готовы меня изнасиловать.