Кто на свете всех прекрасней? - Марисса Мейер

Заметив, что она по-прежнему сжимает в руке коробок спичек, Левана огляделась по сторонам и выбросила его в мусорное ведро. Вытерла руки о мягкую обивку стула, словно следы сажи на пальцах могли стать уликой против нее.

– Доктор!

Левана подскочила и бросилась к открытым дверям кабинета. Голос доктора Элиот, доносившийся из другой комнаты, стих. Через секунду она вышла, держа в руке сканер для оценки жизненных показателей. Зима сидела на столе, покрытом тканью, и болтала ногами.

В приемную вбежала запыхавшаяся служанка с раскрасневшимся лицом.

– Доктор! Быстрее!

– Прошу прощения, но я осматриваю Ее Высочество и…

– Нет… Детская! Принцесса Селена! – служанка почти визжала.

По спине Леваны побежал холодок, но ей удалось принять встревоженный вид.

– Что случилось?..

– Там пожар! Пожалуйста! Скорее!

Доктор Элиот, колеблясь, перевела взгляд на Левану, затем на Зиму.

Сглотнув, Левана шагнула вперед:

– Конечно, вы должны идти. Если будущая королева в опасности, вы должны немедленно позаботиться о ней.

Доктор Элиот ждала только этих слов. Пока она поспешно собирала все необходимое, Левана повернулась к служанке:

– Что случилось? Какой пожар?

– Точно не известно, Ваше Высочество. Они играли в кукольном доме, и он загорелся… Наверное, они заснули…

– Они?

– Принцесса и ее няня.

Посмотрев на Зиму, служанка неожиданно всхлипнула.

– Слава звездам, принцессы Зимы там не было, – сквозь слезы проговорила она. – Это ужасно. Ужасно!

Причитания служанки начали надоедать Леване.

Зима спрыгнула со стола и стала надевать туфли, но Левана схватила ее за руку и потянула за врачом.

– Не сейчас, Зима. Мы вернемся за ними позже.

Доктор Элиот побежала. Леване тоже хотелось броситься за ней. Она изнывала от любопытства, и фантазии снова нахлынули на нее. Но ей не хотелось брать Зиму на руки, а принцессы не бегают.

Будущие королевы не бегают.

Она по-прежнему сжимала запястье Зимы, когда почувствовала запах дыма. Услышала крики. Почувствовала, как от тяжелых шагов дрожит пол.

Когда они подошли к детской, там уже собралась толпа. Служанки, стражники и маги заполнили коридор.

– Зима! – с облегчением крикнул Эврет. Пробравшись сквозь толпу, он схватил Зиму на руки и прижал к себе. – Я не знал, где ты… Я не знал…

– Что случилось? – спросила Левана, пытаясь заглянуть в детскую.

– Нет, не смотри. Не ходи туда. Это ужасно.

– Я хочу посмотреть, папа.

– Нет, Зима. Нет. Дорогая…

Левана разозлилась. Эврет никогда не называл ее так на публике. Он всегда оставлял их отношения за закрытыми дверями, опасаясь их неуместности. Должно быть, он действительно потрясен. Эврет попытался взять Левану за руку, но она отпрянула.

Она должна увидеть. Должна знать.

– Отойдите! Там моя племянница. Пропустите меня!

Люди послушались. Да и как иначе? На лицах был ужас, они прижимали платки ко рту, чтобы не чувствовать запаха дыма, углей и… Вряд ли это был запах горящей плоти, и все же у Леваны скрутило желудок.

Она наконец пробралась сквозь толпу и замерла, пытаясь разглядеть комнату, окутанную дымом. Доктор Элиот стояла в глубине в окружении бесчисленного множества стражников. Кто-то держал пустые ведра, кто-то заливал водой тлеющие угли. Одеяла не было, от кукольного домика остался шаткий каркас, обгоревшие доски и пепел. Потолок и обои почернели.

Левана смогла разглядеть два тела на верхних балках кукольного дома. Два тела, вернее, их обугленные останки.

– Разойдитесь! Разойдитесь! – крикнула доктор Элиот. – Мне нужно осмотреть их. Мне нужно больше места. Вы мешаете!

– Пойдем, – сказал Эврет, появившись словно из ниоткуда.

Левана вздрогнула. Она обернулась и посмотрела ему в глаза. Ей не нужно было изображать потрясение. Увиденное было в тысячу раз ужаснее того, что рисовало ее воображение. В тысячу раз реальнее.

Она это сделала.

Это ее вина.

Селена умерла.

Хотя Эврет держал Зиму и пытался закрыть ей глаза руками, девочка увидела весь этот хаос, почерневшие обломки кукольного домика и останки двоюродной сестры.

– Пойдем, – повторил Эврет. Он взял Левану за руку, и та позволила ему увести себя. Она шла по коридорам как в тумане. Левана чувствовала что-то необычное. Сквозь туман в ее мозг начали пробиваться вопросы Зимы. Что случилось, папа? Где Селена? Что происходит? Почему здесь так пахнет?

В ответ Эврет лишь целовал кудрявую головку дочери.

– Она мертва, – пробормотала Левана.

– Это ужасно! – воскликнул Эврет. – Ужасный несчастный случай!

– Да. Ужасный несчастный случай. – Левана крепко сжала его руку. – Теперь… ты понимаешь? Это значит, что я буду королевой.

Эврет печально посмотрел на нее, обнял за плечи и притянул к себе. Он тоже поцеловал ее в макушку.

– Не нужно думать об этом сейчас, дорогая.

Но он ошибался.

Теперь, когда напряжение в желудке начало ослабевать, Левана не могла думать ни о чем другом.

Она стала королевой.

Возможно, чувство вины, ужас и воспоминания о тошнотворном запахе останутся с ней навсегда, но она стала королевой.

* * *

Вечером принцессу Селену официально объявили погибшей.

Левана выступила из дворцового телецентра с заявлением. В видеоролике показали фотографии юной принцессы, и Левана старалась говорить печально, хотя с трудом сдерживала эмоции. Она не была счастлива – она с грустью осознавала, что победа потребовала от нее совершить нечто чудовищное. Но успех был успехом, победа была победой. Левана сделала это, и теперь, пока страна скорбит, она станет той, кто поможет своим подданным пережить трагедию.

Маленькая Селена, которой не исполнилось и трех лет, вряд ли войдет в историю. Восхождение на престол королевы Леваны затмит воспоминания о юной принцессе.

Она будет прекраснейшей королевой, которая когда-либо правила Луной.

Впервые в жизни она была довольна. У нее был Эврет. У нее была корона.

Не было лишь наследника, но теперь, когда она осталась последней представительницей королевской династии, судьба обязательно улыбнется ей. Левана не могла остаться бездетной – Зима не должна занять ее место. Нет. Левана родит ребенка.

После гибели Селены ее переполняли новые мысли. Левана думала о том, что станет прекрасной правительницей и люди полюбят ее всем сердцем. А когда она наконец родит Эврету ребенка, и он полюбит ее – даже больше, чем свою ненаглядную Солстис.