Мой милый победитель - Кристина Додд

— Вы делаете проблему из такого пустяка, — мягко сказал он.

Но в его словах ей почудился укор. Как будто он хотел ласково пожурить ее за то, что она не умеет вот так просто, как он, полностью расслабившись, сидеть на подушках. Последний раз Шарлотта сидела на полу лет в двенадцать. И она успела соскучиться по возможности лечь на ковер и подслушать, как мама читает, или просто помечтать, глядя в потолок.

— А обувь? — напомнил Винтер.

Девушка наклонилась и, стараясь не показывать чулок, осторожно расшнуровала и сняла ботинки.

Молодой человек внимательно наблюдал за ее действиями и, дождавшись, когда она поставит свои поношенные черные ботинки рядом с подушкой, приложил руку к сердцу:

— Благодарю вас, мисс леди Шарлотта.

Девушка натянуто улыбнулась, испытывая противоречивые чувства: с одной стороны, ее раздражали капризы хозяина, а с другой стороны, она наслаждалась неожиданным избавлением от тесной обуви. Несмотря на непривычное положение, уверенной рукой она разлила кофе в маленькие чашечки и с достоинством и грацией протянула одну Винтеру:

— Надеюсь, день в Лондоне прошел успешно?

Хозяин дома аккуратно, тоненькими ломтиками нарезал сыр раскладным ножом, таким же, как у Робби. Пожалуй, этот нож был длиннее, и его изогнутое лезвие хищно сверкало в отблесках огня.

— Лондон — древний город. Все в нем дышит историей и величием. Во всем своем великолепии и пышности высятся дворцы и храмы. Каждое здание словно гордится собой и своим местом в летописях города. А есть еще смердящие трущобы и доки — гниющая клоака, кишащая ворьем.

Взяв ломтик сыра, Винтер несколько секунд рассматривал мраморные прожилки плесени, потом уверенно добавил:

— Лондон — отражение самих лондонцев.

В его словах было много поэзии и очень, очень много правды — но и то, и другое в высшем свете не приветствовалось. Как же не хотелось Шарлотте его одергивать, но…

Увидев, что девушка опустила глаза, Винтер усмехнулся:

— Ах, да, я забыл. Вопрос был задан только для вида, так, пустой обмен фразами без глубины и смысла. И правильный ответ: «Мой день прошел успешно, мисс леди Шарлотта, а как ваши дела?»

— Спасибо, хорошо, — начала Шарлотта, но оставить без ответа его замечание она не могла. — Беседа — это искусство, милорд, позволяющее двум людям познакомиться и затем, в медленном танце слов и фраз ближе узнать друг друга. А если повезет, то и подружиться. Но нельзя открывать душу первому встречному, если только вы не хотите, чтобы ваши сокровенные мысли и чувства стали достоянием недоброжелателей и предметом насмешек завистников.

Винтер молча отломил кусочек хлеба, и Шарлотта с нетерпением ждала, что же он ответит на ее пояснительную тираду. Но он ограничился сдержанным:

— Вы, как всегда, правы. Я рад, что ваш день прошел хорошо. Не будете ли вы так любезны поведать мне об успехах моих детей.

Девушка улыбнулась, надеясь, что подводных камней и подвохов ей больше ждать не придется.

— Учить ваших детей — такая радость, милорд! Для их возраста у обоих довольно высокий уровень математических знаний. Их способность налету схватывать языки просто поражает. Дети делают успехи в естественных науках, развитии речи, чистописании, рисовании. Робби с легкостью учится читать.

Все это время Винтер улыбался, как улыбался бы любой отец, выслушивая похвалы в адрес детей. Последняя фраза заставила его насторожиться.

— А Лейла? Ей чтение дается с трудом? Шарлотта нехотя покачала головой.

— Читать Лейла никак не хочет.

— Вы хотите сказать, что ей трудно?

— Нет, она отказывается даже пробовать. — Шарлотте было неприятно признавать собственную несостоятельность, но будет только справедливо, если она это сделает. — Я виню только себя, милорд. У меня не много опыта в работе с маленькими детьми, и я ума не приложу, почему Лейла упирается. Даже не знаю, как ее заинтересовать. Я уже говорила ей, что, когда она научится читать сама, перед ней откроется удивительный мир.

— Ей нравится слушать, как читаете вы. — Винтер положил в рот ломтик хлеба и отпил кофе.

— Это так. Мы с детьми с удовольствием прочли сказки «Тысяча и одна ночь», и я сказала девочке: «Когда ты научишься читать, тебе не придется дожидаться меня, чтобы узнать, что было дальше. Ты сможешь читать про себя». Но она продолжает упорствовать.

Винтер многозначительно улыбался каким-то своим мыслям.

— Милорд, быть может, я чего-то не знаю о Лейле? Вы можете мне помочь? — забеспокоилась Шарлотта.

Молодой человек с улыбкой покачал головой.

— Она будет читать, когда придет время.

Но девушка продолжала хмуриться, и Винтер вдруг потянулся к ней через стол. От неожиданности Шарлотта отпрянула. Но он продолжал держать руку на весу, укоризненно глядя ей в глаза, пока она не уступила и не вернулась в прежнее положение.

И тогда он провел ей по лбу большим пальцем, разглаживая морщинки.

— Не тревожьтесь. До вашего приезда я боялся, что гувернантка станет без конца одергивать детей, замучит их нравоучениями, будет наказывать их за шалости и презирать их, считая «плебеями». Шарлотта, выдумаете, что мне нет до этого дела, но я наблюдал за вами и понял, что дети вас любят. И я благодарен вам за то, что вы вводите их в этот новый для них мир с таким искусством и тактом.

Шарлотта не сопротивлялась, и Винтер продолжал гладить ее по лбу, по вискам. Девушка решила закрыть на это глаза. Может статься, ему невдомек, что подобные знаки внимания не просто предосудительны, но и вовсе недопустимы. Она позволила его словам потешить ее гордость, потому что… К чему лгать — она нуждалась в его похвале. Раньше ее компетентность всегда воспринималась, как должное. Теперь же она боялась, что не сумеет помочь тем, к кому она привязалась всем сердцем. Винтер вернул ей веру в свои силы.

В комнате воцарилась тишина, лишь потрескивали дрова в камине. В голые окна смотрела ночь. Сумерки ползли по деревянному полу, играли бахромой ковра, касались густого ворса. Колеблющееся пламя освещало две фигуры — мужчину и женщину — неподвижно сидевших друг против друга и не сводивших друг с друга глаз. Его пальцы скользнули по ее щеке, легонько провели по носу, коснулись кончиков ресниц. Такое повторение очертаний лица Шарлотты доставляло Винтеру доселе неведомое наслаждение. Девушка, боясь вздохнуть, зачарованно прислушивалась к прикосновениям его мозолистых рук — они гладили ее нежную кожу, лаская и убаюкивая.

Наконец Винтер опустил руку и выпрямился, и Шарлотта смогла перевести дыхание. Этот человек возбуждал в ней странные, мистические чувства. Можно было подумать, что он чародей из арабской сказки. Но леди Шарлотта Далрампл не верила в магию.

— Вы даже не прикоснулись к кофе, — заметил Винтер. — Быть может, вы пьете его сладким?