Потоп. Том 2 - Генрик Сенкевич
Шрифт:
Интервал:
— Это? Рейтар!
— Господи! Да ты и языка привез? Как же ты его добыл? Рассказывай!
— Государь! Когда ночью волк крадется за отарой овец, одну овцу ему легко унести. Да сказать по правде, не впервой это мне.
Король руками развел.
— Вот это солдат так солдат! Нет, вы только подумайте! Да с такими слугами я могу хоть в самую гущу шведов ехать!
Тем временем все окружили рейтара, который не поднимался с земли.
— Допроси его, государь, — не без кичливости сказал Кмициц. — Хоть не знаю я, сможет ли он отвечать, придушили мы его немного, да и попытать тут его нечем.
— Влейте ему горелки в глотку, — приказал король.
Это лекарство лучше всякого огня помогло, рейтар мигом пришел в себя и обрел дар речи. Прижав ему к горлу острие рапиры, Кмициц велел говорить чистую правду.
Пленник показал, что он состоит в полку полковника Ирлегорна, что они узнали о проезде короля и напали на драгун под Сухой, но, получив сокрушительный отпор, вынуждены были отступить в Живец, а уж оттуда, согласно полученному приказу, направились на Вадовицы и Краков.
— А в горах нет других шведских отрядов? — спрашивал по-немецки Кмициц, сильнее прижимая острие к горлу рейтара.
— Может, и есть, — прерывистым голосом отвечал рейтар. — Генерал Дуглас разослал повсюду разъезды, но все они отступают, на них в ущельях нападают мужики.
— А под Живцем вы одни были?
— Одни.
— И вы знаете, что польский король уже проехал?
— Он проехал с теми драгунами, что столкнулись с нами в Сухой. Мы его видали.
— Почему же вы его не преследовали?
— Горцев боялись.
Кмициц обратился к королю на польском языке:
— Государь, путь свободен, да и ночлег в Живце найдется, шведы сожгли только часть домов.
Но Тизенгауз, человек недоверчивый, вот что говорил в это время войницкому каштеляну:
— Либо великий он воитель с сердцем чистым, как золото, либо коварнейший изменник. Ведь с этим языком, вельможный пан, может статься, все одно притворство, начавши с того, что достал он будто бы его, и кончая этим допросом. А что, если все это подстроено? Что, если шведы притаились в Живце? Что, если король поедет туда и попадет в западню?
— Оно бы лучше проверить, — промолвил войницкий каштелян.
Тизенгауз повернулся к королю и громко сказал:
— Позволь мне, государь, сперва съездить в Живец и проверить, правду ли говорят пан Бабинич и этот немец
— Ну, что ж! Позволь ему съездить, государь! — воскликнул Кмициц.
— Поезжай, — приказал король, — но мы тоже потихоньку тронемся, а то холодно.
Тизенгауз помчался во весь опор, а королевская свита стала медленно подвигаться за ним. Король повеселел, снова был в хорошем расположении духа и через некоторое время сказал Кмицицу:
— С тобой, как с соколом, можно на шведов охотиться, бьешь на лету!
— Так оно и было, — ответил пан Анджей. — Коль пожелаешь, государь, поохотиться, сокол всегда готов.
— Расскажи, как ты его достал?
— Пустое это дело, государь! В походе человек двадцать всегда плетется в хвосте, а этот отстал на добрую сотню шагов. Подъехал я поближе, а он думал, это свой, не поостерегся, ну, ахнуть не успел, как я его схватил, зажавши рот, чтоб не кричал.
— Ты говорил, не впервой тебе это. Неужто и раньше случалось?
Кмициц рассмеялся.
— Э, государь, и не такое бывало! Ты только прикажи, я снова подскачу, догоню их, — кони-то у них притомились, — и еще одного достану, да и Кемличам прикажу схватить.
Некоторое время они ехали в молчании; но вот раздался конский топот, и к ним подскакал Тизенгауз.
— Государь! — сказал он. — Путь свободен, и ночлег готов.
— Ну не говорил ли я?! — воскликнул Ян Казимир. — Зря вы все растревожились! А теперь едем, едем, пора уж нам и отдохнуть!
Все весело тронулись резвой рысью, и через час усталый король уснул мирным сном на собственной земле.
В тот же вечер Тизенгауз подошел к Кмицицу.
— Ты уж меня прости, — сказал он, — я ведь от любви к королю тебя подозревал.
Но Кмициц не подал ему руки.
— Нет, нет! — ответил он. — Изменником и предателем ты выставлял меня.
— Я бы и не то сделал, просто пулю в лоб тебе пустил бы, — ответил ему Тизенгауз. — Но уверился я, что ты человек честный и любишь короля, вот и подаю тебе руку. Хочешь, подай и ты мне свою руку, не хочешь, не надо! Соперничать с тобою я бы хотел только в любви к королю. Но и в другом не побоюсь стать твоим соперником.
— Вот ты как думаешь! Гм! Может статься, ты и прав. Да вот беда, сердит я на тебя.
— Так перестань сердиться. Прямой ты богатырь! Ну давай поцелуемся, чтоб ко сну не отойти с ненавистью в сердце.
— Ин быть по-твоему! — сказал Кмициц.
И они упали друг другу в объятия.
Король со свитой добрался до Живца поздней ночью и в местечке, перепуганном недавним налетом шведов, отряд почти совсем не привлек к себе внимания. В замок, давно уже разоренный и полусожженный шведами, король не стал заезжать, остановился у местного ксендза. Кмициц пустил слух, что это посол цесаря следует из Силезии в Краков.
На другой день отряд направился к Вадовицам и, только отъехав довольно далеко от Живца, свернул на Сухую. Оттуда он должен был проехать через Кшечонов до Иорданова, затем до Нового Тарга и дальше до самого Чорштына, если только в окрестностях его не окажется шведских разъездов; если же они окажутся в Чорштыне, решено было свернуть в Венгрию и по венгерской земле добираться до самой Любовли. Король надеялся, что великий коронный маршал, располагавший такими силами, каких не было и у иного владетельного князя, обезопасит дороги и сам выедет ему навстречу. Одно только могло помешать маршалу: он не знал, по какой дороге поедет король; но среди горцев было немало верных людей, которые всегда были готовы доставить ему секретные слова. Их и в тайну не надо было бы посвящать, стоило только сказать, что речь идет о службе королю, и они охотно пошли бы. Парод этот душой и телом был предан королю; бедный, полудикий, совсем почти не возделывавший своей тощей земли и живший скотоводством, он был, однако, набожен и ненавидел еретиков. Когда разнесся слух о взятии Кракова и осаде Ченстоховы, куда горцы обычно хаживали на богомолье, они первые схватились за длинные рукояти своих топориков и двинулись с гор. Правда, генерал Дуглас, прославленный воитель, у которого были и пушки и ружья, легко рассеял их на равнине, где они не привыкли сражаться, но сами шведы с большой опаской отваживались заходить в их горные селенья, где настичь их было немыслимо, зато легко было потерпеть поражение. Несколько небольших отрядов, рискнувших неосмотрительно углубиться в лабиринт горных ущелий, исчезли без следа.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!