Бесобой. Художественный роман - Кирилл Кутузов

бы в молоко. А в помещении — нормально. Надо соглашаться.

Саня кивала, сказала, что ей, в принципе, и на улице было бы нормально. Спросила, есть ли какие-нибудь подводные камни. Придётся ли билеты у организаторов выкупать, чтобы потом продавать их самим. Кораблёва ответила, что нет. Ничего платить не надо, орги сами обещают ящик пива на команду поставить. Есть только один момент…

„Ну, сейчас начнётся…“ — подумала Саня, и её охватила злоба. Ей казалось, что вот этот один момент всё испортит.

— Попросили сменить название, чтобы на афишах можно было написать.

— И чего ты думаешь?

— Я думаю, что рано или поздно всё равно бы пришлось. Как прикол это сойдёт. Но постоянное название нужно нормальное искать.

— А Соня чего?

— Соня со мной согласна.

— Две против одной, значит?

— Почему сразу против? Мы ещё не решили ничего. Просто предлагаем. И у Сони есть мысль. Сделать „Взмах Кисти“. Даже логотип придётся по минимуму перерисовывать…

— У нас под старым названием диск же вышел.

— Ага, тиражом в 30 штук, все друзьям раздали.

— Делайте что хотите.

— То есть ты предлагаешь не выступать?

— Я предлагаю горячку не пороть. Наше старое хотя бы запоминается. А „Взмах Кисти“ — это хрень ванильная какая-то. Мы не такую музыку играем.

— Подумай до утра, короче.

Саня пообещала подумать, просто чтобы не нарываться на конфликт. Конфликт завтра будет.

Положила трубку, швырнула телефон на кровать. Достала из сумочки таблетку „Врат“. Повертела в руках. Максим, влюблённый дурак, подарил. Думал, раз она панк играет, то заценит такой подгон. Она не заценила, но теперь её подмывало попробовать. Как её вообще употребить-то? Раньше она таблетки только нормальные ела. От головы там, от простуды. В итоге просто проглотила, запила выдохшейся минералкой. Потом легла на кровать, раскинула широко руки-ноги и стала ждать. Вдруг и правда станет полегче.

На следующий день прямо с утра написала Кораблёвой: „Звони, как проснёшься“.

— Алло, Сань. Ты подумала?

— Да. Я чего-то зря упёрлась вчера. „Взмах Кисти“ — нормальная тема. Играешь на инструментах — машешь кистью, картину пишешь — тоже. Раскусила идею, и даже понравилось. Давайте выступим, уделаем всех там. Чтобы после нас выступать уже никому не хотелось, потому что круче уже не будет.

— Вот это моя Саня. Это я понимаю. Я тогда Соне говорю, что решили, и всё будет.

— Да, привет ей передавай.

Нежный голос зашелестел в голове у Сани: „Молодчина, всё правильно сделала. И сказала всё правильно. После вас никто выступать не будет. Ты им такое шоу устроишь“.

— Я не знаю, как нож пронести. Там же, наверное, проверять на входе будут.

„Ты у меня умница, что-нибудь придумаешь. Я же придумал, что с этими двуличными тварями сделать? Вот именно. Пронеси ножик, а дальше — я сам…“»

«Книга Заплат»

ГЛАВА V

Криптос

— Значит, вон в той промзоне наркоту мешками грузят?

— Ага. Постараемся это исправить.

— Вас ждать? Сколько у тебя времени уйдёт на то, чтобы цех чертей раскатать? Минут десять? — участливо поинтересовалась Марина.

— Нет, Марин. Ты нас и так выручила. Езжай домой. Тут сейчас жарко будет.

— Ну, как знаешь, Дань, — пожала она в ответ плечами.

Шмыг и Данила вышли из машины.

— Будем ломиться внутрь со стрельбой и спецэффектами или сначала прокрадёмся внутрь и поглядим, что там к чему? — на всякий случай уточнил чертёнок.

— Посмотрим по обстоятельствам.

— Ты матери будешь звонить?

— Обойдусь сегодня. Они с сестрой в Питер поехали, Эрмитаж смотреть. Не хочу отвлекать.

— Тогда я забираю контроль.

— Да, развлекайся. У тебя там всё по плану хотя бы? Без лажи? А то будут говорить, что Бондарь хватку потерял…

— Не будут, не беспокойся. Могу сегодня даже грохнуть кого-нибудь, чтобы твой имидж поддержать.

— Да необязательно. Главное — без лажи.

Костя Бондарев закрыл глаза, расслабился, и его тело снова стало не его. Когда он подписывал договор кровью, то думал, что скоро начнёт жрать эту жизнь большой ложкой, приберёт к рукам весь район, будет ездить на дорогой тачке и есть в самых козырных местах, но в реальности всё оказалось иначе… Оно и к лучшему. Демон, который вселился в его тело, оказался хитрым. Ему нужен был сосуд, а не помощник. Он сам хотел всё контролировать, во всё вникать. Бондаря это напрягало поначалу, но потом между ними состоялся серьёзный разговор.

«Кто-то так с девчонкой своей собачится, а я — с демоном, который в моей голове живёт. Кудряво ты, Бондарь, всё-таки живёшь…»

— Ты меня к рулю хоть иногда подпускай — тело моё всё-таки, — настойчиво попросил он.

— Пока не могу. Мне надо поставки наладить.

— Да я понимаю, но мне скучно пипец — сидеть, блин, и смотреть, как ты своих чертей гоняешь, мешки с таблами инспектируешь…

— Так бы сразу и сказал. Ты же понимаешь, что я не только мысли могу тебе в голову проецировать?

— А что ещё? Кино в 3D?

— Вроде того. Скажи: что, по-твоему, не скучно? Что ты больше всего на свете любишь?

— Девчонок люблю. Драться, только чтобы побеждать. Жрать вкусно люблю.

— Ты хотя бы передо мной невесть кого из себя не строй. Я могу и сам все ответы получить. Полазаю у тебя в мозгах — и готово. Ты для меня — открытая книга. На обложке кент в малиновом пиджаке с волынами, а внутри — любовный роман с ахами, вздохами и стихами под луной. Я не бандит вроде твоих дружков. Я — существо иного порядка, и понятия о силе и слабости у меня не ваши, убогие. Говори правду по-хорошему, а то я тебя и правда закину в твою блатную утопию — взвоешь ведь.

Пришлось всё ему рассказать. Ну как «пришлось»… Бондарь демону душу с удовольствием изливал. И груз, который он таскал на плечах, становился вроде бы даже полегче. Рассказал о том, как Дашу в их класс перевели в третьей четверти девятого, и Костя понял, что идти в ПТУ, как он планировал, больше не вариант. Еле сдал экзамен по физике, чтобы остаться с Дашей в одном классе, а то грозились перевести в общеобразовательный. Рассказал о том, как они гуляли по набережной ночью, и Бондарь подговорил пацанов на них налететь, чтобы Бондарь их типа раскидал у Дашки на глазах. А она узнала Гуся, потому что они в старой школе вместе учились, и нихрена не вышло. Бондарь со стыда хотел сквозь землю провалиться. Рассказал, как в мае одиннадцатого класса она ему сказала, что ей с ним хорошо, но чего-то большего никак