Ножи. Солдатик (сборник) - Найля Копейкина

«Боже, что любовь с ним сделала», – подумал профессор о друге, принимая из его рук аппарат. Аппарат долго сигналил, но Катя на звонок не отвечала.

– Не отвечает, – виновато пожимая плечами, Измайлов вернул аппарат хозяину. – Из дома ещё прозвонимся…

Дома их встретила Клара. Она не была готова к их раннему возвращению, и потому стол в комнате ещё не был накрыт, но на нём уже была расстелена скатерть, с краю одна на другой стопкой громоздились тарелки, рядом кучей лежали вилки и ножи. Из кухни доносились вкусные запахи. Поприветствовав всех, Клара, отозвавшись на шутку Егора Власовича о вкусных запахах и слюне шуткой о том, что при условии, если за всем этим не проследить, вкусный запах может смениться на запах гари, извинилась и удалилась на кухню, оставив мужчин в комнате с недонакрытым столом. Похоже, недонакрытый стол меньше всего волновал мужчин, рассевшись в кресла, они тут же приступили к обсуждению плана дальнейших публикаций, и как-то неожиданно перешли к обсуждению выступления казахского учёного Тулуса Тимирбаева. Во время их разговоров Клара, немного просунувшись в дверь, тихо сказала Леониду Алексеевичу:

– У меня всё готово, я всё выключила. Сбегаю за шампанским. Я мигом.

* * *

Леонид Алексеевич, ближе всех сидевший к двери, услышал на кухне странный звук и, полагая, что что-то тяжёлое опрокинулось на пол, рывком кинулся в кухню, чтоб помочь Кларе, но вместо Клары он наткнулся на ликующего молодого человека. Это был убийца Павел. Через его плечо Леонид Алексеевич увидел мертвую Катю и оцепенел. Победоносное «Yes» и ликующее выражение Павла, разворачивающегося к выходу, вывели Леонида Алексеевича из оцепенения. Он схватил юнца за грудки и как гремучую змею отшвырнул его с огромной силой в прихожую. Павел ударился спиной и затылком о стену и свалился на пол. На шум выскочили Егор Власович и Виктор Тимофеевич и удивленно уставились на происходящее. К стене жался, как показалось им, маленький, худенький, запуганный мальчик, а над ним стоял разъяренный страшный, чужой Леонид Алексеевич, готовый вот-вот кинуться на бедняжку.

– Что происходит? – спросил редактор.

– Катя…, – чужим, упавшим голосом произнес профессор, указывая в сторону кухни.

Услышав имя любимой женщины, Егор Власович кинулся в кухню, и, не веря своим глазам, бросился на колени рядом с трупом.

– Ничего не трогать! – властно скомандовал редактор, останавливаясь в дверях кухни. – Я вызову милицию!

Осознав, что произошло, обхватив свою голову руками, Егор Власович взвыл зверем стоя на коленях над мертвым телом Кати, под одно его колено стекала в лужицу кровь и впитывалась в светлую ткань новых и очень дорогих по цене для Егора Власовича брюк. Леонид Алексеевич бешено тряс Павла, бил его по щекам и орал.

– Зачем?! Зачем ты, ублюдок, это сделал, зачем ты убил её?! Это ты охотился за моей женой? Ты? Зачем ты охотился за ней? Говори, ублюдок, а то убью!

Но перепуганный Павел потерял дар речи. Он валялся на полу, ежился и старался увернуться от побоев Измайлова. Профессор же все более свирепел. Наконец, не выдержав, он поднял Павла и, занося над ним кулак, объявил: «Я убью тебя, мразь!»

– Я всё расскажу, все! – как-то неожиданно для себя завизжал Павел. – Это её сестра меня послала, я не хотел, не хотел, она заставила меня убить Вашу жену, я не хотел – это она!

– Кто?! Кто заставил убить мою жену? Ты убил мою жену? – раскрасневшееся лицо Леонида побледнело. – Где она?

– Там, на кухне, – мелко дрожа, ответил Павел, указывая затравленным взглядом в сторону кухни, и зачем-то добавил, – лежит.

Леонид Алексеевич, не веря своим глазам, сделал два вихляво-порывистых шага к кухне, оттолкнув редактора плечом, посмотрел на труп и как-то вязко подумал: «Это лежит Катя, Клара убежала за шампанским, а эта мразь утверждает, что убита Клара. Он путает их»

– Ты пришёл убить мою жену? Кто тебя послал?

– Её сестра, я не хотел, я… сестра, её «мерс» под окном, она ушла выгуливать котенка, скоро вернётся, – как бы прося отложить разборки до возвращения Кати, докладывал Павел. Так до появления Клары, которая, увидев в кухне мертвую сестру, свалилась в обморок, Павел и не понял, что перепутал сестёр.

– Катён, ты знаешь, что удумал отец? – обратилась Вера Станиславовна к Кате, аппетитно жующей фруктовый салат, – он хочет писать завещание. – Убедившись, что Катя заинтересовалась, Вера Станиславовна продолжила. – Он хочет завещать всё вам с Кларкой поровну, а меня он и в расчёт не берёт. Представляешь, мы столько лет с ним вместе прожили, вместе добро это наживали, а он, пожалуйста… Я сказала ему, что это несправедливо, он только смеётся. А ты же знаешь, что он себе внушит, никакой колотушкой из его башки не вышибешь.

Глаза Кати сузились, в губах на несколько секунд зависла зелень. После услышанных слов «Он хочет завещать всё вам с Кларкой поровну» Катя почти не слушала мать, её охватила волна негодования, мысленно она ругалась, называла отца сволочью, негодяем и подлецом, но внешне её негодование почти никак не выражалось, кроме едва заметно сузившихся глаз, и еле заметно проявившегося на щеках румянца. По-прежнему продолжая трапезу, как-то очень уж буднично она спросила:

– Мам, а что у папы много недвижимости?

– И недвижимости, и денег, – ответила Вера Станиславовна, раздражаясь тем, что, как ей казалось, Катю совершенно не взволновали её слова. – Ты же знаешь, он открыл счёт в швейцарском банке, у него три бензоколонки, а может, и больше, он же скрытный такой, не всё мне говорит. Ну ладно меня в расчёт не берёт, но Кларке-то зачем? Она тут совсем ни при чём. Слава Богу, вырастили, выкормили…

– Ну, – согласно отозвалась Катя на причитания матери. Обе женщины погрузились в короткое молчание, которое прервала Вера Станиславовна. Положив свою руку на руку дочери, она заговорила заговорщическим тоном:

– Катёнок, ты должна быть хитрее. Знаешь, что отцу в тебе не нравится, то, что ты связалась с этим картёжником.

– Мама! – выдёргивая руку из-под руки матери, с упрёком в голосе чуть ли не закричала Катя, да я уже даже не вижусь с ним! Так и передай папе.

– Правда? Вот умница, – обрадовалась Вера Станиславовна, – но, Кать, надо ещё тебе куда-нибудь устроиться, – и, зная, что дочь сейчас начнёт возражать, поспешно добавила, – для видимости, чтоб отец думал, что ты занята делом. – Катя задумалась. Пользуясь паузой, Вера Станиславовна продолжила свои наставления. – Катёнок, и вот ещё… Скоро отцу день рождения, не забудь поздравить его. Помни, девятого апреля – в субботу. Купи ему что-нибудь. Ну, научись ты быть похитрее. Как говорится, ласковое дитя двух маток сосёт.

– Мам, мне кажется, ты чего-то перепутала в этой пословице, – ухмыльнулась Катя.

– Наверное, не помню как точно, но, доченька, ты поняла, о чём я?

– Мам, давай подождём с хитростью, вот я пообедаю, что у нас сегодня на первое?