Мой бедный богатый мужчина - Мария Воронова

Диана усмехнулась. Еще больше, да! Сколько ни умножай на ноль, ноль и останется. На днях она невольно подслушала телефонный разговор Розенберга, который, будучи уверен, что жена его не слышит, прямым текстом говорил кому-то, что думает по ее поводу: «Хорошая девочка, тихая, спокойная, аккуратная. Полностью освободила меня от быта. С выбором жены я определенно не прогадал».

Услышав такую характеристику, Диана сразу захотела совершить что-нибудь экстремальное – напиться до безумия или даже побить окна, но, разумеется, ничего подобного не сделала…

Розенберг давал ей много денег на личные нужды, из хозяйственных средств она тоже могла бы выкраивать для себя приличную сумму, ее расходы он не контролировал и отчета не требовал. Но Диане было неловко тратить на себя то, что заработала не она. В общем, быстро выяснилось, что богатство не может сделать ее счастливой.

Планируя брак по расчету, она предполагала, что быстро добьется взаимопонимания и душевной близости с мужем, но Розенберг, похоже, ни в чем таком не нуждался.

И как в таких условиях заставить его спать и есть вместе? У Дианы не находилось ни единого рычага воздействия на мужа…

Во дворе стояла «Ауди» Розенберга. Значит, он дома? Но он никогда не возвращается по будням так рано…

Впрочем, не страшно, салат у нее нарезан, картошка почищена, и мясо подготовлено к жарке, осталось только бросить его на сковородку. В конце концов, она не обязана все время сидеть на кухне в состоянии полной боевой готовности, он мог бы и предупредить, что сегодня вернется раньше.

Диана сняла куртку, переобулась и отправилась на поиски мужа.

Из столовой доносился басовитый смех. Он мог принадлежать только одному знакомому Диане человеку.

Колдунов! Она и не думала, что так ему обрадуется.

Выйдя замуж, Диана сразу уволилась: во-первых, она постоянно должна была находиться в распоряжении мужа, а главное, надеялась в ближайшее время забеременеть, а в реанимационном отделении не самая благоприятная атмосфера для беременных.

После ухода с работы Дианин круг общения ограничился Розенбергом (редкие встречи с родителями не в счет), а он, уставший за день от бесконечных разговоров с пациентками и сотрудниками, вовсе не жаждал по вечерам беседовать с женой. В условиях такой изоляции Диана радовалась каждому лицу из прошлого.

– Ты уже дома, зайчик? – Розенберг с напускной нежностью приобнял ее за талию.

– Здравствуй, дорогой, здравствуйте, Ян Александрович! Я гуляла тут в окрестностях. Что ж вы не позвонили? Я сразу вернулась бы и все приготовила.

– Да мы сами справились. Вот, пожарили миног, будешь?

Диана трагически вздохнула.

– Есть же мясо, салат… Два салата. И пирожки с капустой, я утром приготовила. А вы кушаете каких-то, извините, глистов. Ян Александрович еще, чего доброго, подумает, что я тебя не кормлю.

– Как можно! – жарко запротестовал Колдунов. – Диана, я так рад тебя повидать! Реанимация без тебя просто осиротела, где теперь искать равную тебе сестру? Поверь, что это не дежурный комплимент, а чистая правда.

– Диана, свари кофе, мы торопимся.

Ей показалось, что комплименты, которые отпускает ей Колдунов, Розенбергу неприятны.

Уж не подозревает ли он, что мы с Яном Александровичем вместе коротали ночки во время дежурств? Мысль достаточно дикая, но известно же, что мужчины всегда ревнуют к самым неожиданным и маловероятным соперникам.

Розенберг достал пузатую бутыль с богатыми золотыми надписями, а Диана зарядила кофемашину, собрала грязные тарелки и привела стол в приличный вид.

– Яша возил меня оперировать ребенка своего приятеля, – сообщил Колдунов. – Кажется, неплохо получилось, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. – Он постучал по столу.

– Да отлично все! На детях быстро заживает. – С этими словами Розенберг налил себе и Колдунову коньяку. Диане даже не предложил. – А вопрос с гонораром мы с ним решим позже, ты, Ян, не думай, внакладе не останешься.

– Чтоб я с детей своих друзей деньги брал?! – возмутился Колдунов. – Да не бывать этому. Солдат, как говорится, ребенка не обидит.

– Но он вполне состоятельный человек…

– Михалыч!!! А ну перестань. Иначе больше никогда не поеду тебя выручать. Серьезно, Яш, не могу я. У меня своих пятеро.

– Именно потому, что у тебя пятеро детей, я и предлагаю тебе взять гонорар. Нужно же кормить семью. – Розенберг усмехнулся и завозился в поисках трубки.

Диана заметила ее на телефонном столике, быстренько поднялась и подала мужу. Он отреагировал благодарным кивком.

– Это да. Но с другой стороны… Понимаешь, не хочется мне, чтобы мои дети росли в мире, где все измеряется деньгами. А хочешь изменить мир – начни с себя. Вот я и думаю: сейчас я какому-то ребенку помогу, а потом и моему так же помогут. Хотя… – профессор грустно выпил свой коньяк, – пока эта теория на практике не подтверждается. Но я не теряю надежды.

Колдунов встал, взял у Дианы крошечную кофейную чашку, смешно выглядевшую в его больших руках, и перешел в гостиную на диван. Розенберг, уже раскуривший свою трубку, к нему присоединился.

«А говорили, что торопятся», – подумала Диана, глядя, как мужчины развалились в подушках, а ее муж даже ослабил ремень на брюках.

Она хотела уйти к себе наверх, но Колдунов попросил ее посидеть с ними.

– Я отпрашивался на операцию, – сообщил он, – и мое начальство не знает, во сколько я ее закончил. Может, я еще работаю.

– Да, с трудовой дисциплинкой у тебя не очень, – хмыкнул Розенберг. – Я-то уж хотел взять тебя в свою клинику…

– Что значит – взять? Я вещь, по-твоему?

– Прости, пригласить, конечно… Я давно вынашиваю эту идею. Мне надо расширяться, и для этого необходимы специалисты высшего класса. А лучше тебя я никого не знаю. Да, ты не пластический хирург, ну и что? С твоей техникой и знанием анатомии ты за неделю переймешь всю премудрость. Зато ты не растеряешься в нештатной ситуации, человеческий организм тебя ничем не сможет удивить. Я вообще против, чтобы мои сотрудники работали только у меня. Класс нужно набирать в обычной медицине, где нормальные болезни, а не тот маразм, которым я занимаюсь.

Выслушав от Колдунова порцию уверений, что он занимается вовсе не маразмом, Розенберг продолжал:

– Вот у меня анестезиолог, например. Никуда не годится, а пришлось взять, за него просил ректор мединститута. Я сначала не хотел, а потом думаю: вдруг у меня дочки захотят в медицинский поступать? Связи очень нужны. Парень, вижу, ни рыба ни мясо, Ольга Алексеевна про таких говорила: серый, как штаны пожарного.

Диана поймала на себе взгляд Колдунова. Действительно, муж поставил ее в неловкое положение: зачем упоминать первую жену в присутствии второй? Она почувствовала странную, болезненную неприязнь к этой давно умершей женщине.