Спин - Роберт Чарльз Уилсон

Джейсон, покрытый индейскими узорами из смазки и копоти, двигатель уже наполовину собрал, но дальше работа не двигалась. После того, как он проглотил пару кусков курицы, я спросил его, в чём там дело.

— Собрать-то его несложно, — ответил он. — Да работать не будет. Я так толком и не понял, в чём причина поломки. И получается ещё хуже. Если прочистить подачу топлива, туда попадёт воздух. Резина старая, трескается. Всё разваливается. В корпусе карбюратора крохотная трещинка. А как её заделаешь? Запасных частей нету. Да и инструментов подходящих тоже. Я даже не знаю, какие тут нужны инструменты.

По его расстроенному лицу можно было подумать, что он сейчас заплачет.

— Тогда брось это, — посоветовал я. — Извинись перед И-Ди, и дело с концом.

Он посмотрел на меня так, как будто я сказал что-то хотя и не злонамеренное, но наивное.

— Нет, Тайлер, спасибо за совет, но это не для меня.

— Почему?

Он не ответил. Отложил недоеденную куриную ногу и вернулся к своей механической головоломке.

Я уже подумывал отправиться домой, когда в дверь снова заскреблись. Джейсон кивнул мне на выключатель и, когда я им щёлкнул, впустил сестру.

Она до смерти боялась И-Ди, шептала еле слышно, чуть дыша, но, как и я, что-то принесла Джейсону. Не куриную ногу, а беспроволочный браузер-наладонник.

Джейсон аж засиял, увидев мини-компьютер.

— Диана! — воскликнул он, не сдержавшись, и она зашикала на него, а потом нервно улыбнулась мне.

— Ладно, чего там… Так, игрушка, — шепнула она и выскользнула во тьму.

— Игрушка-то игрушка, — пробормотал Джейсон, — но за мелкой игрушкой целая сеть, великая сила.

Он в течение часа консультировался с группой с Западного побережья, модифицировавшей малые двигатели для радиоуправляемых моделей. К полуночи он умудрился устранить с дюжину неисправностей. Я удрал домой и издали наблюдал, как он вызвал отца. И-Ди вышел в пижаме и шлепанцах, остановился на крыльце, скрестив руки, и снисходительно созерцал, как Джейсон запустил отремонтированную тарахтелку. Послушав грохот, разодравший ночную тишь, И-Ди пожал плечами и жестом загнал сына домой.

Джейс, закрыв сарай, оглянулся на моё освещённое окно и украдкой махнул мне рукой.

Конечно же, ремонта хватило ненадолго. Прокопчённый «Голуазами» садовник в следующую среду успел скосить полгазона, после чего косилка почила навеки. Мы с почтительного удаления усвоили с десяток очень полезных фламандских ругательств. Джейсон с его мощной памятью затем расшифровывал их в своей школьной библиотеке при помощи голландско-английского словаря. Особенно нам приглянулась формула God-verdomme min kloten miljardedju! что-то вроде «Клял бы, драл бы Боженька яйца мои мильярд-Христа-душу раз». По интонации искусника выходило, что яйца-то, может, и его, но оторвать их следовало почему-то от тела Христова. С год после этого Джейсон употреблял эту фразу, порвав шнурок от ботинка или сорвав перекачку чего-нибудь на свой компьютер.

Газонокосилку Лоутону-старшему пришлось покупать новую. Парни в мастерской, в которую он обратился за ремонтом, сказали, что новую купить дешевле, и подивились, как она ещё работала до сих пор. Я узнал это от матери, которой рассказала Кэрол. И насколько я знаю, И-Ди больше Джейсона этой косилкой не попрекал.

Позже мы несколько раз вспоминали эту историю, смеялись — через несколько месяцев, когда эмоции поостыли.

* * *

Я прошаркал обратно к постели, думая о Диане, принёсшей брату дар столь полезный, а не просто утешительный, как моя курья нога. Куда она делась? Какой дар, облегчающий мою участь, принесёт она мне? Лучший дар — её присутствие.

Свет дня струился сквозь комнату, как водный поток, как сияющая река, в которой бултыхался я, тонул в пустых пузырях минут.

Не всякий бред ярок и неистов. Иной холоден, медлителен, ползуч. Я видел тени, тянущиеся по стенам. Час прополз, второй… Пришла пора ночи, померкла Арка, надвинулись тяжёлые тропические тучи, засверкали молнии, неотличимые от вспышек в моём воспалённом сознании, загремел гром, который ни с чем не спутаешь, запах природы изменился, по бетону балкона застрекотали капли дождя.

Наконец я услышал ещё один звук. В замок втиснулась пластиковая карточка ключа, скрипнули дверные петли.

— Диана… — простонал я сиплым шёпотом.

Она влетела в комнату. С улицы, одета для улицы, в отделанном кожей джемпере, в широкополой шляпе, с которой капала дождевая вода. Остановилась у кровати:

— Извини, Тайлер.

— Брось, не за что. Просто…

— Нет, Тайлер, нет, извини, но тебе придётся одеться. Бежим, и сию минуту. Внизу машина ждёт.

Пока я соображал, Диана уже принялась швырять в чемодан одежду, документы (как фальшивые, так и подлинные), карты памяти, мягкую сумку с пузырьками и шприцами…

— Да я и встать-то не смогу, — попытался выдавить я, но не получилось, сам не разобрал своего бульканья.

И вот она уже принялась меня одевать. Я вовсю спасал своё достоинство, самостоятельно приподнимая ноги, шевеля руками и скрипя зубами вместо того, чтобы орать от боли. Потом уселся, и она поднесла к моим губам бутылку с водой. Оттащила меня в туалет, где я выдал жалкую струйку мутной мочи канареечного цвета.

— О, дьявол, ты пересыхаешь, — вскинулась Диана. Она заставила меня выпить ещё глоток, вколола анальгетик, от которого рука вспыхнула, как от напалма. — Тайлер, прости, но надо, надо… — И она напялила на меня дождевик и тяжёлую шляпу.

С чего она так паникует?

— От чего… бежим?

— Засекли. Не повезло. Наткнулась.

— Куда?

— Вглубь страны. Скорей, скорей!

Мы двинулись по полутёмному коридору, точнее, двинулась Диана, волоча в левой руке чемодан, а правой поддерживая меня. Долгий путь, тяжкий, глаза на лоб вылезали.

— Тише, тише! — умоляла Диана, и я переставал стонать. Или мне казалось, что переставал.

Вышли под дождь, лупивший по грязным раздолбанным мостовым, шипевший на перегретом капоте поджидавшей нас древней колымаги. Водитель хмуро уставился на меня, и Диана попыталась убедить его, что я не болен, а просто перепил. Мрачности он не утратил, но деньги взял.

Наркотик подействовал, когда я уже скрючился на заднем сиденье. Ночные улицы Паданга воняли гнилой рыбой, колёса автомобиля рассекали покрывавшую лужи радужную плёнку. Сияющий неоном туристский квартал остался позади, вдоль улиц потянулись мрачные лабазы, затем лачуги «шанхая», выросшего вокруг города за последние тридцать лет. Город наступал на фанерно-жестяночные трущобы, между ними под брезентовыми навесами ночевали бульдозеры; высасывая питательную субстанцию из компоста нищих поселений, вверх выстреливали многоэтажки. Затем миновали промышленную зону, серые заборы, увенчанные колючей проволокой. А потом я заснул. Снились мне не Сейшельские острова, снился мне Джейсон. Джейсон и его любовь к разного рода сетям. «За мелкой игрушкой целая сеть, великая сила». Снились сети, которые он создал, снились места, куда его завлекли эти сети.