Валькирии Восточной границы - Виталий Абанов

заниматься, но сейчас… все равно делать нечего, спрашивай, чего уж… — машет рукой гусар и валится обратно на койку: — только голову мне не морочь. Запрещена дуэль или нет — все дерутся. Ну… все благородные. Магические рода. Понятное дело простолюдинам не дозволено… ну так у них и чести нет. А если ты благородный — изволь за свое имя стоять…

— И женщины тоже?

— А то. Я ж говорю, Троицкий в свое время умудрился Марии Сергеевне мозоль оттоптать, отозвался он как-то нелестно про дев Святой Елены… а между ними и армией всегда небольшое трение было.

— Это еще почему? — каждая крупица информации об окружающем мире была важна и я впитывал ее словно ссохшаяся от жары земля — капельки первого дождя. Мелочей не бывает, я уже знаю о том, что валькирии — не армейское подразделение, что они — специальные отряды волонтеров, подвергнувшиеся особой подготовке и предназначенные для борьбы как раз с магическими тварями. А раз они — не армия, то логично, что армия не то, чтобы их любит. Кстати, да, среди гусар лейб-гвардии я ни одной женщины не заметил. Все мужчины. А валькирии — наоборот.

— Да почем мне-то знать? — пожимает плечами гусар: — Может, потому что валькирии твои — все как одна красавицы, да только толку с того нет. Непорочные девы — они раздражают. Меня так уж точно. Зачем нужна дева, если она — непорочная. Мне вот нужны порочные девы. И совсем не девы. Можно даже несколько, чтобы как у турецкого султана, вокруг танцевали неглиже, а я — виноград вкушал, сорванный их нежными пальчиками… эх… — вздыхает гусар: — и чего мы с тобой натворили, Уваров. Мне до капитанской должности два года оставалось, а там — прощай Восточный Фронтир, снег, холод, медведи, твари, узкоглазые хунхузы с чжурчжэнями, страшные чанкские бабы на базарах… и здравствуй столица! Знаешь, как долго я не был на надлежащем балу? Не этом, местечковом, где барышни Зимины — дивы бомонда? Нет, я Веронику Петровну обожаю, она умудряется светские стандарты не ронять, но остальные? Здесь, в Сибири — уж слишком буквально принимают все эти заповеди. Что значит «не прелюбодействуй»? Там же продолжение должно быть! Например «не прелюбодействуй, если не уверен, что сие во добро будет». Вот это — заповедь, так заповедь. Или там «не возжелай жены ближнего своего, ежели она страшна как смертный грех»…

— Заповеди гусара фон Келлера, — киваю я: — понимаю.

— Ой, да будто ты не знаешь как оно. У нас в лейб-гвардии обычные линейные части «чумазиками» кличут за их форму цвета хаки, линейные части нас выпендрежниками и клоунами считают, артиллеристы вообще себя богами войны считают, хотя один маг огня в расположении артиллерийской батареи — это кошмар. И все вместе СИБ ненавидят и полевую жандармерию. Только СИБ у нас благородными занимается, а жандармерия — всем остальным. И да — жандармы СИБ терпеть не могут, а сибиля — жандармов «каблуками» кличут и за идиотов держат… никого не забыл?

— А как же гражданская администрация? И…

— Знаешь что, Уваров? А пойду-ка я на кухню, а то у меня во рту пересохло и в голове пусто, довел ты меня своими вопросами… — ворчит гусар, вставая: — нормально же лежали… про баб говорили… а ты — гражданская администрация… нудный ты, Уваров. — он напяливает на голову свой кивер и щелкает каблуками: — Честь, имею, нудный гвардии лейтенант! Удаляюсь на поиски приключений! — с тем он и покидает палатку.

Сажусь на кровати. События последних дней мелькали как в калейдоскопе, не оставляя времени на размышления, а кроме того, было ощущение, что нейроны мозга реципиента пересадки личности приспосабливались к новому рисунку. Рефлексы и умения, принципы и методы — все это словно постепенно укладывалось в голове… а вот времени для этого у меня было катастрофически мало. И вот, наконец, у меня есть время раскинуть мозгами, благо немного обиженный фон Келлер удалился на кухню. Когда и думать, как не под арестом? Итак, вводные данные следующие — перенос матрицы сознания, индивидуальности в иное тело в ином мире. Почему? Мир явно параллельной Вселенной — потому что в истории планеты Земля такого точно не было. Не было никаких тварей и Прорывов, не было огненных магов шестого ранга или любого иного, не было Ордена Святой Елены Равноапостольной и валькирий, не было… много чего не было. Вывод — существуют альтернативные вселенные. Но это как раз мозг не взрывает, теория о существовании альтернативных миров в свое время была блестяще доказана Альтрац-Бенуа и взята за основу для так называемого «поля вероятностей Бенуа». А что взрывает мозг — это возможность переноса матрицы сознания и внедрения ее в чужое тело. Является ли это закономерностью или случайным совпадением факторов? Исходя из общей теории вероятностей, совпадением это назвать мы не можем. Следовательно, полагаем что имеется закономерность, однако мы не знаем условий и факторов, влияющих на эту закономерность. С этим — все. Принимаем реальность как вводную и по мере возможности — изучаем новые закономерности. Далее — в этом мире есть магия и у меня… вернее у гвардии лейтенанта Уварова — есть Родовой Дар, который заключается в частичной неуязвимости (я не могу назвать ее полной, памятуя об иголке эскулапа) и невероятной физической силе, частично нарушающей законы физики, начиная с инерции и заканчивая законами термодинамики… много вопросов к моей силе. Или нет — к Силе. Дару. Итак, если я такой сильный, что могу голову человеку пробить кулаком (а это не так уж и легко, череп — штука прочная), то почему я, например, руку тому же гусару Леоне пожимаю и пальцы ему в кровавую пульпу не дроблю? Нужен эксперимент.

Вот например, когда операторы обучаются работе в экзоскелетных мобильных доспехах, то их учат силу соизмерять, один из тестов — яйцами кидаться. Куриными, само собой, ну или близкими по параметрам птичьими или, если на Бетельгейзе-3, то яйцами местных ящериц. Кидать и ловить, при этом — скорлупы не повредить. А ведь усилие на сжатие пальцами в экзоскелете может камень крошить. Базальт, например. С другой стороны, а что если у меня обратный способ управление — в обычном своем состоянии я — как все, но если бой, адреналин, тестостерон, смесь боевых гормонов, плюс психическое состояние и вуаля — Уваров дробит руками камень и отрывает головы тварям. По крайней мере, единственный фактор, который мне приходит на ум, это стресс. Готовность к бою. В тот раз у эскулапа — не был готов, расслабился, получил иголку в глаз… и даже тогда как-то не получилось ни рассердиться толком, ни ситуацию как угрозу воспринять…

Сажусь на кровати и оглядываюсь. Нужно что-то, на чем я могу проверить свою силу… вернее — степень управления ею. Как назло, на глаза ничего не попадается, все что есть в палатке — вещи нужные, необходимые, да и немного их — чайник, который Пахом принес, металлический котелок, две миски, ложки, у моей кровати — кавалерийская сабля в ножнах, с опечатанным эфесом — я не шучу, сургучная печать, витая веревочка через эфес и печать сбоку — чтобы извлечь клинок из ножен нельзя было. Кобура с пистолетом, тоже опечатанная — как же, я же под домашним арестом, нельзя мне оружие вынимать, то есть изъять у меня не изъяли, но печати поставили. И почему просто слово не взяли? Кроме оружия — шинель, фуражка, сапоги, печка-буржуйка, а вот дров нет, я бы полено использовал, но все уже заброшено в топку. Вообще, классика жанра, пойду на деревьях силушку богатырскую проверять… а пока…

Беру в руку ложку. Верчу ее. Ничего, ложка как ложка, ел я ею только что. Пытаюсь согнуть ее двумя пальцами. Не сгибается… а что если так? Ложка легко складывается пополам. Ага. Вот и ответ. В обычном своем состоянии я — нормален. Но нужен эксперимент натурный, в обратную сторону, как именно сознательно Дар включать и… каковы его пределы. Я одеваюсь, подпоясываюсь ремнем, саблю и пистолет не беру, зачем они мне. Напяливаю фуражку, проверяю что кокарда установлена ровно посредине лба и выхожу из палатки. Натыкаюсь на Пахома, который уже тащит ужин в таком же жестяном котелке.

— Вашблагородие! — сияет он: — Извольте откушать! Кира Ромашкина из второй роты готовила! Оно конечно, не какие-нибудь разносолы да деликатесы, но кушать надо! Каша, с мясом. Охотничьи партии с добычей вернулись, мяса много, на всех хватает.

— Спасибо, Пахом. — благодарю его я: — Поставь в моей палатке. Мне надо одну теорию проверить.

— Оно конечно так, да только теориями сыт не будешь, — вздыхает Пахом: — остынет