Покорность в подарок - Ольга Дашкова

– Артур, можешь не распинаться, ты достаточно сделал.

Медведев посмотрел исподлобья, почесал небритую физиономию, отвернулся.

– Подойди, пожалуйста.

Отрываюсь от созерцания вечернего города из окна офиса, там парк, рядом дорога, машины красивыми змейками стоят в пробках. Смотрю на друга, ему можно сделать скидку лишь на то, что он подарил мне тот безумный подарок на мой день рождения, но я не стану этого делать. Не хочу.

Артур стоит рядом, куда-то пропал тот бравый вид и задор, что был в среду, после моего возвращения из командировки. Теперь он не скачет рядом галопом и не размахивает бумагами, крича о конкурентах и утечке информации.

– Ты доволен?

– Марк…

– Я спрашиваю, ты доволен, что обвинил девушку в том, чего она не совершала?

– Нет, но…

Не стал слушать его ответ, мне он не особо интересен. Резкое движение рукой, мой кулак летит ему в солнечное сплетение, Артур сгибается пополам, жадно глотая ртом воздух, что-то бормочет.

– Вот и я недоволен ни тобой, ни тем более собой. А знаешь почему? Потому что ты мудак, а я мудак еще больше.

– Марк, блядь, ты совсем рехнулся. Какого хрена творишь.

– Неправильный ответ.

Артур разгибается, но я, снова сжимая кулак, бью его в челюсть, не сильно так, скорее обидно, но друг дергает головой назад. Такой здоровый, а даже ответить не в состоянии.

– Ну, все, все, хватит, я все осознал. Кончай меня лупить. Я ведь и пришел за тем, чтоб попросить прощение, жаль, эстоночки нет.

– Еще одно слово, и я выбью тебе зубы, а там, куда ты поедешь, не ставят имплантаты. Собирайся, завтра уезжаешь на три месяца в Новый Уренгой, на участок, делать стройку перспективной и выгодной.

– Но я не строитель. Бережной, ты шутишь?

– Я похож на шутника?

– Нет.

– Хотел, чтоб ты прихватил свою подружку Лизу, но она уволена.

Снова отвернулся к окну, потеряв интерес к Медведеву, и я точно не шутил насчет его ссылки в Новый Уренгой. Там красиво, ему понравится. А на Лизку наплевать, тварь поганая.

Прикрыл глаза, вспоминая, как она вчера утром пришла в мой кабинет и увидела, как специалисты службы безопасности работают с моим компьютером. Слегка опешила, открыв рот, и, не сказав ни слова, попыталась уйти, но я, поймав ее за руку, потащил в пустую приемную.

– Куда это ты побежала?

– Марк, отпусти, мне больно, – тихий писклявый голосок, просто сама невинность.

Прижал ее к стене, ухватив за горло, Лиза смотрела испуганными глазами, упираясь мне в грудь руками.

– А теперь ты мне скажешь, сучка, кто тебя надоумил до всего этого?

– Марк, я не понимаю, о чем ты?

– Не понимаешь? Непонятливая моя. С кем ты снюхалась, что решила подставить Эльзу? Кому нужны были те бесполезные бумаги, что Медведев нашел у нее в сумочке?

– Марк, ты пугаешь меня! Отпусти!

На глазах Лизы уже наворачивались слезы, она покусывала свои полные губы, но меня всем этим невозможно было пронять. Я видел насквозь, какая она лживая и продажная, словно пелена спала с глаз. Я считал ее просто глупой, бестолковой и недалекой, что у Лизы одна задача - просто удачно выйти замуж. Но я так ошибался, она далеко не глупая, но не настолько, чтоб все провернуть более удачно.

– Не заставляй меня делать тебе больно. А я сделаю больно, ты знаешь, сделаю больно морально.

– Марк, Марк…я…я не знаю, что сказать. Я так люблю тебя. Я все это делала ради тебя, ради нашей любви, ради того, чтоб быть вместе.

Смотрел на девушку и не понимал, в своем ли она уме.

– Кто тебя надоумил на это?

– Я так люблю тебя, Марк, ты не представляешь, как люблю. Теперь мы будем вместе, всегда вместе.

Трясу ее за плечи, Лиза вскрикивает.

– Да опомнись ты, какая любовь? Ты что несешь?

– Я сразу поняла, что эта секретарша твоя новая, что у вас что-то было, что-то есть между вами. Я не могла смотреть на это, я не могла ее видеть. И ты так изменился, совершенно перестал обращать на меня внимание, а нам ведь так было хорошо вместе.

Она точно больная.

– Лиза, кому ты передавала информацию?

– Никому, что ты, никогда никому, я бы не предала тебя никогда.

Отпускаю Лизу, смотрю в ее безумные глаза, по щекам текут слезы. Не понимаю, играет она или на самом деле все так, как говорит.

– В кабинете есть камера, она подключена только к моему компьютеру. На ней четко видно, как ты берешь из сейфа бумаги.

– Я не….

– Лиза, хватит врать! Не выношу всего этого! Кому ты передавала информацию? Медведеву? Кому?

Лиза так странно посмотрела, изменившись в лице, теперь в глазах не было и намека на слезы, а только холодный блеск. Она чуть склонила голову, поправила облегающий жакет.

– Ты знаешь, та информация ничего не стоит, Медведев придурок, которого можно обвести вокруг пальца, навешав на уши лапши. Он всему поверит, любому предложению, где есть пара слов, значение которых он не знает, потому что думает членом, а не головой.

Я удивлялся тем переменам, что произошли с Лизой, беру свои предположения обратно, она не глупа, далеко не так глупа, как кажется.

– Я два года убила на то, чтоб быть тебе ближе, чем просто любовница, а какая-то эстонская шлюшка, серая мышь, вильнув своим хвостом, могла все разрушить. Все то, что было между нами и могло быть.

– Между нами ничего не могло быть.

– Да, я поторопилась.

– Мне нужно знать, кому ты сливала информацию. Не скажешь мне, служба безопасности займется тобой вплотную.

Устал тогда от нее, но Лиза словно не слышала меня, продолжая твердить о любви и чувствах, потом начала кричать, биться в истерике, бросать в меня первое, что попадется в руки. Снова плакать и просить прощения. По обрывкам ее фраз понял лишь, что она специально подставила Эльзу, чтоб я ее уволил, а этот увалень – Медведев, повелся на ее рассказы о том, что секретарь ворует информацию и кому-то ее продает.

Я самый главный кретин и идиот, что поверил во все это, не разобравшись, обидел, выгнал, наговорил гадостей, а потом напился, вместо того чтоб бежать за ней и просить прощения.

Лизу увели в истерике, а ребята закончили свою работу, конечно, после того, как я удалил те записи, где мы с Эльзой занимались сексом в моем кабинете. Их ни к чему кому-то видеть еще, это только наше с ней.

– Ты еще здесь?

Артур так и топчется за моей спиной, я слышу, как он тяжело дышит. Служба безопасности во всем быстро разобралась, поставили для верности еще несколько камер. Но считаю, что, если человек решил что-то украсть, он украдет, подставиться, но рискнет ради денег и собственной выгоды. Те бумаги, и правда, ничего не стоили, но я, как пацан, взорвался, ослепленный предательством, которого не было.