Пангея приветствует тебя - Оливия Штерн

— Ну, хорошо, — заключил он вслух и выдернул шнур из разъема. Пальцами стянул разрез — и ткани слиплись, стянулись, оставив на поверхности тонкий рубец.

— Теперь видишь? — спросил Рион, не оборачиваясь.

Ним промолчал. Потом медленно сказал:

— Откуда ты все это знаешь?

— Дары госпожи, — он пожал плечами, — но того, что было бы действительно нужно, у меня пока нет.

— Что ты будешь дальше делать? — вновь подал голос Ним.

— Я выйду отсюда, перережу ваших старейшин и буду править шелтом, — Рион укладывал пульт в чемоданчик, — а потом я поведу шелт за стену радуг. Но вопрос не в том, что буду делать я, Ним. Вопрос в том, что будешь делать ты.

Она тонула в кошмаре. Снова перед глазами покачивалась бордовая комната, красивая блондинка с разбитым лицом. Она протягивала к Тане тонкие безжизненные руки, словно хотела пожаловаться на несправедливую судьбу, но мертвые губы не шевелились, и кровь уже впиталась в ворс ковра. Тана чувствовала чье-то присутствие за спиной, оборачивалась — но вместо знакомых холодных глаз мудрой змеи встречалась со злобным взглядом Дей-шана. «Ну что, девка, думала от меня избавиться? Не выйдет!» И теперь уже его грязные, измазанные засохшей кровью руки тянулись к горлу, а Тана не то что бежать — не могла шевельнуться, с хрипом втягивая воздух, понимая — что теперь… Все. Все закончится здесь, в комнате с бордовым ковром и убитой блондинкой. «Помогите!» — беззвучно просипела она, с трудом выталкивая воздух изо рта. «Кому ты нужна?» — с издевкой заметил Дей-шан, стискивая пальцы на ее шее.

…Тана проснулась и несколько мгновений судорожно хватала ртом воздух. Она не сразу поняла, что над головой — балдахин широкой кровати, в окне — предрассветные сумерки, а рядом — ее новый хозяин. В полумраке, пропахшем пряными травами, поблескивали темные глаза. Он лежал, подперев голову кулаком, и молча смотрел на Тану, отчего она вдруг смутилась и даже струхнула — а вдруг сейчас начнет бить за то, что она кричала во сне и разбудила?

— Прости, мой господин, — торопливо пробормотала она, — всего лишь дурной сон.

— Тебе снился твой прежний хозяин? — негромко спросил Мер-даланн.

Тана кивнула и зябко обхватила себя руками за плечи. В то же мгновение Мер-даланн сгреб ее в охапку и прижал к себе, гладя по затылку, по спине…

— Я отряжу верных людей на его поиски, — прошептал он, — не волнуйся, ты увидишь его голову. Умирать он тоже будет долго и мучительно.

Тана молча кивнула и вздохнула. Откатилась в сторону, приподнялась на локте, чтобы посмотреть в окно.

— Мой господин говорил, что мы выезжаем на рассвете.

— Завтра. Мы поедем завтра. Сегодня я хочу пойти в храм Двенадцати и принести жертву, чтобы моему брату сладко спалось в Полуночном царстве. Ты будешь ждать меня здесь.

— Мне бы хотелось пойти с тобой, мой господин, — прошептала Тана совершенно искренне, — я не хочу оставаться одна… здесь…

— Тебе ничто не угрожает, — Мер-даланн задумчиво смотрел на нее, — я пришлю к тебе свою лучшую рабыню, и она развлечет тебя.

Тана не стала упрямиться. В конце концов, она очень хорошо запомнила то, что женщина принадлежит степи, а степь — мужчинам. Если Мер-даланн желал сам принести жертву в память об Уннар-заше, она не будет надоедать.

— Мой господин, отчего твой брат был удален от блистательного дворца владыки?

— Ты умеешь задавать вопросы, женщина, — Мер-даланн усмехнулся, — если я скажу правду, то это будет изменой повелителю. Если солгу, то это будет предательством Уннар-заша, который слышит нас в чертогах полночных духов. Поэтому я не буду тебе отвечать, а предпочту занять тебя тем, что ты так хорошо умеешь делать.

Тана едва слышно вздохнула. На самом деле ей хотелось спать, но там, во сне, ее снова поджидали и убитая блондинка, и Дей-шан. Поэтому она потянулась к Мер-даланну, чтобы утонуть, согреться в его тепле и забыть хотя бы ненадолго все то, что ей пришлось пережить. Было, правда, еще кое-что: Мер-даланн оказался мужчиной приятным, с какой стороны ни глянь. Гладкая чистая кожа, стальные мускулы, умение хорошо и красиво говорить — все это загадочным образом умещалось в одном человеке. А самое главное — рядом с ним у Таны возникало ощущение, что с ней ничего плохого больше не случится.

«Интересно, Уннар-заш был таким же?» — мелькнула полная сожаления, горькая мысль. Тане все еще было жаль молодого воина, погибшего от руки предателя, и она желала Дей-шану от всего сердца всех мук, на какие только хватит фантазии у Мер-даланна. А в том, что у последнего фантазия богатая, сомневаться не приходилось.

… - Роза моего сердца, — вдруг сказал он, поглаживая Тану по голове и ероша волосы, — я счастлив, что судьба подарила мне тебя. Я хочу, чтобы ты прожила долго подле меня, и поэтому сегодня же тебя осмотрит мудрая женщина и даст средство, которое не позволит тебе понести.

— Мой господин не хочет иметь детей? — растерявшись, ляпнула Тана первое, что пришло в голову.

Мер-даланн рассмеялся и снова прижал ее к себе, согревая своим теплом. Тени кошмаров в испуге разлетелись, тая в свете наступившего утра.

— У меня уже много детей, роза моего сердца, — сказал он, — но, боюсь, для тебя это будет смертельно опасно. Тонкие не переживают здесь рождения детей. Возможно, наши дети слишком крупны для вас. Все те немногие тонкие женщины, которые попадали в гарем к повелителям, умирали либо в родах, либо после. А я хочу сохранить тебя.

— Только потому, что я доставляю тебе удовольствие? — Тана взглянула в темные глаза мужчины.

Мер-даланн усмехнулся, перевернулся набок и снова подпер рукой подбородок.

— Нет, не только. Мне кажется, что там, в свое прошлом, ты была мудрой женщиной. Это весьма ценное свойство для мужчин, а для женщин и подавно.

— Но, мой господин, у тебя еще не было возможности проверить это, — она невольно усмехнулась.

В самом деле, они почти не разговаривали. А чуть раньше она даже сболтнула большую глупость.

Мер-даланн думал о чем-то своем, а она не смела отвлекать. Ну, разве что самую малость, дорожкой из поцелуев, от губ — и вниз…

— Я думаю, случай оценить твои способности еще представится, — внезапно серьезно сказал он, — и поэтому я буду беречь тебя. А еще — разговаривать с тобой, моя роза.

* * *

Оставшись одна, Тана заскучала. Она по-прежнему была чуждой этому миру, и у нее не было здесь ни одного хоть сколь-нибудь важного дела — ну, за исключением того самого, которое так нравилось Мер-даланну. Усевшись на постели, Тана взяла со столика блюдо с фруктами и, отщипывая прозрачно-зеленые виноградины, попробовала вспомнить что-нибудь еще из своей прошлой жизни. Казалось — просто, закрой глаза — и все всплывет само, как щепка в воде. Но осколки видений, которые посещали Тану, были слишком бессвязными и непонятными, а она не могла привести их в порядок. Вот, например, кем был ей высокий мужчина с бледным лицом и колючим взглядом? Он всегда носил черное, и только черное, и кожа на лице казалась ненастоящей, так что невозможно было определить возраст ее обладателя. «Лорд праймархитектор», — внезапно вспомнила Тана. Эта маленькая победа обрадовала ее: будут и другие воспоминания, и потом все вернется на круги своя… Только нужно ли? У нее были какие-то отношения с этим Праймархитектором, скорее всего, он приходился Тане очередным любовником, одним из многих. А вот что у нее было с мужчиной, у которого холодные зеленые глаза и проницательный взгляд? Вспышкой скользнуло в памяти — она смотрит на него сквозь тонкие стенки бокала… Еще один любовник? Нет. Он другой, слишком отличается от Праймархитектора. И от него исходит странное ощущение нависшей опасности. Знать бы еще, кто этот человек…Но, подводя черту под всем происшедшим, Тана могла признать лишь одно: невзирая на все опасности и лишения, она по-прежнему была жива.