Реквием по любви - Людмила Сладкова

— Вот, — смущаясь, передала вещи мужчине, — Я пойду, пожалуй…

— Нет, останься, — Борзый поспешил укутаться в полотенце, — Я хочу показать тебе кое-что.

Немного поразмыслив, Лиза все же осталась. Дмитрий, вновь уселся на крыльцо. И она последовала его примеру, но на всякий случай, поставила между ними лампу.

— Когда мы ехали сюда, я сказал, что это место очень много значит для меня. И ни капли не приукрасил, — начал издалека Похомов, все больше погружаясь в воспоминания, — О нем было известно всего трем людям…

— Теперь уже четырем, — не сдержавшись, перебила мужчину Карпова, намекая на его математические способности.

— Теперь, снова троим! — осадил ее Дмитрий, — Еще утром о сторожке знали только двое.

— Не понимаю…

Борзый протянул Лизе альбом, открывая взору первую фотографию. Девушка замерла, увидев Похомова и Соколовского в подростковом возрасте. Худющие, угловатые. Загорелые. Третьего молодого человека она не знала. Однако, огромного внешнего сходства между ним, и Дмитрием, невозможно было не заметить! Все трое стояли в чисто «пацанской» позе, обнимая друг друга. Она перевела взгляд на мужчину, который с такой болью на лице рассматривал фото. Стало не по себе.

— Кто это? — указала Карпова пальцем на незнакомца со столь выразительным и проникновенным взглядом.

— Егор, — последовал глухой ответ.

— А почему, сначала о сторожке знали три человека, — почти шепотом продолжила девушка, — А потом всего два?

— Ты же знаешь ответ на этот вопрос, не так ли? — Борзый, подняв с земли пачку сигарет и зажигалку, вновь закурил.

— Боже, — только и смогла выдохнуть Лиза, продолжая листать альбом дальше. С каждой последующей страницей, мальчишки превращались в парней. Кто-то становился взрослее, кто-то брутальнее, кто-то милее. Но всегда вместе. Втроем. Как крепость. Как монолит.

Лиза стала задыхаться от, готовых вот— вот пролиться, слез, но не останавливалась. Словно всю чужую жизнь за пару минут просмотрела, став свидетелем крушения чьей-то судьбы. На последней фотографии им было не более двадцати двух лет. Совсем молоденькие. Счастливые. Беззаботные.

— Эту скрытую поляну однажды отыскал Егор, — С грустью в голосе произнес Похомов, — Будучи еще мальчишками, мы построили здесь сторожку, благоустроили, как смогли, и поклялись, что кроме нас никто о ней не узнает. Так и было по сей день.

— Он красивый, — Лиза нервно сцепила пальцы в замок, — На Вас сильно похож. Очень сильно! Особенно на последнем снимке.

— Это фото мы сделали за девять часов до его смерти, — Лиза заметила, с каким трудом Дмитрию давались слова. Боль потери до сих пор жила в сердце, — Он был мне очень дорог. Даже дороже Сокола. Это не просто случайное сходство, Лиза. Мы думали одинаково, действовали одинаково, даже чувствовали и то одинаково. Егор воплощал в себе все самое лучшее, что было во мне. В тот день вместе с братом я похоронил и часть себя. Лучшую часть себя. А ты, каким-то чудом, смогла ее оживить…

— Братом? — ужаснулась Лизавета, намеренно пропуская мимо ушей последнюю фразу, — Егор был Вашим братом?

— Ты ведь тоже Соню сестрой называешь. Егор заменил брата, которого у меня никогда не было.

— Почему же его не стало?

Дмитрий побледнел:

— По моей вине.

Его руки машинально сжались в кулаки, столь сильно, что захрустели пальцы.

— Мы только начинали раскручивать свое дело. На нас наехали. Я обратился за помощью к отцу, но он отказал, объясняя все тем, что нужно уметь самостоятельно разруливать любые ситуации. Воодушевленный отцовским «благословением», назначил этим уродам стрелку за городом. Егор с Пашкой прибыли вовремя, а я на четыре часа в пробке застрял! По сравнению с теми амбалами, мы молокососами были. Даже в голову не пришло, что они просто завалить всех могут. А так оно и вышло. В Сокола три пули пустили, но он выжил, так как в лес забежать успел. А Егор…В общем, не стало Егора.

— Мне так жаль, — хлюпнула носом Лиза, — Если бы с Сонечкой, или Андреем что-то случилось, а бы не пережила…

— Долгое время во всем Пашку винил, свою вину признавать не хотел. Совсем недавно осознал, что Соколик в больнице после этого лежал, и месяц кровью харкал, а я в машине с кондиционером от жары спасался!

Повисло тягостное молчание, которое никто из них нарушать не хотел. Так минут двадцать и просидели в тишине.

— Ну, все, вечер воспоминаний окончен, — Дмитрий поднялся на ноги, разминая затекшую шею, — Скоро уже рассвет, пора спать.

Лиза вновь насторожилась, не зная, как себя вести. Слишком много информации получила за столь короткий промежуток времени. Похомов пропустил ее вперед, а сам остался запирать дверь. Через некоторое время приблизился к кровати. Увидев, что та по-прежнему пуста, Дмитрий выжидающе уставился на Лизавету, которая успела к тому времени расположиться в кресле.

— Ребенок, твое место здесь, — прохрипел он, — Рядом со мной!

— Но, Дмитрий Арка…

— Это не обсуждается, Лиза! Я хочу обнимать тебя этой ночью!

— Только обнимать? — прикусила губу Карпова, заворожено глядя в его бездонные черные глаза, — Точно? Вы не…Не возбудитесь снова?

— Я всегда возбужден, когда ты рядом. Даже сейчас. Но, без твоего согласия ничего не произойдет!

* * *

Она была с ним. В его объятиях. В его постели. Дмитрий сам до конца не верил в происходящее, но для большей убедительности, крепче прижимал к себе девушку. Уткнувшись носом в ее затылок, вдыхал ни с чем несравнимый аромат волос. Сколько времени прошло с тех пор, как они легли спать? Часа два, не меньше. Да только сна ни в одном глазу не было. Хоть до ста считай, хоть до миллиона. Бл*дская память покоя не давала, все время прокручивая в голове картинку их сумасшедшего поцелуя на крыльце. Каким чудом сдержался — одному Богу известно. Сейчас Похомов осознал, какую глупость совершил, затаскивая Лизу в кровать, и предварительно обещая, что ничего между ними не будет. А слово дал — держи!

Мужчина от желания готов был на стену лезть, и подушку зубами рвать. Пришлось стиснуть посильнее челюсти, и терпеть. Терпеть, мать его!

Не мог он вспомнить, чтобы вообще когда-нибудь сдерживал свои потребности ради кого-то. Не было такого! Похомов в который раз перевел взгляд на Лизавету, в надежде отыскать то, чем она его пленила. Быть может дело в нежной, словно бархат, коже? Девушка лежала на самом краю кровати, спиной к нему, и если бы не рука Похомова, вцепившаяся в ее талию мертвой хваткой, наверняка свалилась бы на пол.

Глаза давно привыкли к темноте, потому даже при лунном свете, Дмитрий смог разглядеть на Лизе крошечную татуировку у основания черепа. Странный кельтский крест, известный как трилистник. Поддавшись порыву, очертил контуры рисунка, петли, с наслаждением замечая, как ее кожа покрывается крупными мурашками.