Жаб Жабыч и другие истории - Эдуард Николаевич Успенский

Московской области производятся испытания тяжёлых малогабаритных танков совершенно неизвестной до сих пор конструкции.

Танки абсолютно плоские и состоят из одних гусениц. Размером каждый из них с домашний коврик для ног.

Сто таких танков, вышедших навстречу противнику, совершенно перекрывают путь любой вражеской технике, начиная от танков и кончая железнодорожными составами и экскаваторами.

Чем-то нам ответят американцы? Малогабаритными дирижаблями или пигмейными спецназовцами из Средней Африки?

Гонка вооружений продолжается.

Корреспондент Майоров»

«МОСКОВСКИЙ БАЛАБОЛЕЦ»:

«На станции Клязьма идёт спешное изучение инопланетянина неизвестной породы. Ниже приводится его фотография, украденная нашим корреспондентом у одного из ассистентов, изучающих животное.

Согласитесь, что существо, изображённое на фото, не похоже ни на кого-либо, виденного нами ранее даже в Государственной Думе.

Впрочем, это может быть вообще механический робот.

Вера Колодная»

И началось… Интерес к посёлку Клязьма резко обострился. Папарацци — это такие противные люди с фотоаппаратами, которые лезут во все щели, — полезли во все щели.

Вокруг станции Клязьма стали прогуливаться военные атташе всех стран с сигарами и собачками на поводке.

— Здесь такой воздух! У моего Шаха совсем другое дыхание.

— А мой Цезарь, представляете, после местных прогулок стал спать даже днём. Мы с женой (майором разведки) решили снять дачу в этом месте на лето.

Соответственно, приняла меры и наша сторона. Забор вокруг Катиного дома был обнесён колючей проволокой. Сердитую бабушку-сторожиху заменил строгий милиционер в зеленоватой форме. Все служащие получили пропуска.

Папе и Кате тоже выписали пропуск. Ведь это был их дом, и там ещё были их вещи.

На обложке красного пропуска Кати было написано золотыми буквами: «Научный институт исследования космоса».

Внутри была наклеена её фотография и указаны её фамилия и должность: «Катерина Егорова — уборщица». Не делать же её научным сотрудником, а без пропуска её в собственный дом ни за что не пустили бы.

— Ну и что? — спросил папа. — Теперь моей дочери будут платить зарплату за то, что она убирается в собственном доме?

— Нет, — ответил лаборант Кузиков. — Единица у нас есть, а денег нет.

Сам папа прошёл как старший научный сотрудник, причём тоже без зарплаты, как общественник.

— Мы не можем увеличивать штат, — сказал старший Пузырёв. — У нас очень мало результатов. Вы можете помогать нам бесплатно, как патриот.

Папа подумал про себя: «Нет уж, спасибо. Видели мы этих бесплатных патриотов. Вы бы лучше меня оформили как космического ветеринара за деньги. Я же вам Камнегрыза вылечил».

Но он ничего не сказал, не хотел выдавать секретов.

Глава двадцать первая

Камнегрызик открывает глаза

Когда пространственная складка выбросила Камнегрыза в неизвестность, он долго летел, кружась и переворачиваясь, в темноте, пронизанной светом.

Наконец темнота выплюнула его в пространство, целиком забитое большим количеством прямоугольников и квадратов явно неорганического происхождения.

Такого он никогда не видел и не предполагал, что такое может быть.

Резкую смену температур он перенёс легко, а яркий свет и непривычные формы вокруг его напугали.

Камнегрызик с детства был спокойным и упрямым, поэтому он подавил испуг и приступил к исследованию незнакомого пространства.

Вдруг он услышал шум мыслей над собой и насторожился. Наверху, на горизонтальной плоскости, кто-то был. Это была Катя на столе.

Камнегрыз отбежал подальше, подогнул задние ноги, выпучил глаза на всю катушку и увидел девочку. То есть не девочку, а большое количество шаров, кругов, эллипсов и тощих палок.

Камнегрыз был слишком молод, он ещё не осознавал, кто он — робот или живое, самовоспроизводящееся существо. Но запах мыслей он чуять уже умел. И отличал агрессивные от добрых.

Здесь пространство было просто пронизано добром. И Камнегрыз решил про себя, что ни за что с ним не расстанется.

Время шло. Появились какие-то другие существа, другие многомерные фигуры.

Камнегрызик чувствовал себя то хорошо, то плохо, то очень плохо, то очень хорошо.

Когда к нему приближались две маленькие лепёшки (тапочки Кати), из которых кверху уходили два тонких столбика (ноги Кати), он чувствовал себя очень хорошо.

Когда приближались большие рыжие лепёшки (ботинки Катиного папы), из которых вверх уходили два высоченных кривоватых ствола (ноги Катиного папы), он чувствовал себя тоже прилично.

Но когда около него шлёпали все другие лепёшки (ботинки сотрудников института), он просто начинал заболевать.

Приятным лепёшкам он разрешал делать всё. Даже когда приятные лепёшки запихнули его в металлический ящик на колёсах и долго трясли на одном месте, а потом покрыли его спину какой-то горючей смесью, он не расстроился. Он быстро подпалил то, что ему не нравилось, и утих.

Особенно он любил, когда маленькие лепёшки исчезали, а напротив него появлялось нечто круглое, объёмное, с большими выпученными кругами. (Это было, когда Катя ложилась на пол и лежала лицом к лицу с Камнегрызом.) Тогда Камнегрыза охватывала волна удовольствия.

Он всё больше привыкал к странному миру, в котором оказался. И даже научился смотреть вверх вплоть до потолка. Для этого он скручивался в трубку, постепенно подгибая под себя заднюю часть. И рано или поздно выходило так, что он мог направлять глаза вверх и даже рассматривать лампочку.

Глава двадцать вторая

Внеочередное заседание правительства

Неожиданно упали цены на нефть. И всё сразу упало, кроме цен. Цены на товары, наоборот, выросли.

Выросли и очереди: за бензином, за продуктами, за дешёвой одеждой.

Прилавки ломились от кожаных курток, горных лыж и путёвок в Крым, но их никто не брал.

Начались разговоры о бесполезности президента и правительства.

Президент и правительство забеспокоились. Было созвано срочное заседание правительства под руководством главы государства.

— Что будем делать? — без всякого вступления начал президент.

— Надо бы срочно что-нибудь продать, — сказал министр железных дорог.

— Что продать?

— Что-нибудь ненужное. Например, Курильские острова — Японии. Они крохотные, там даже ни одной ветки железнодорожной нет.

— Пробовали, — сказал министр иностранных дел. — Ничего не получается.

— Почему? — спросил железнодорожный министр.

— Они говорят, если мы у вас их купим, мы тем самым признаем, что они — ваши. А они — наши.

— Больше нечего продавать? — спросил президент.

Все молчали.

— Есть одна идея, — сказал премьер-министр. — Продать инопланетянина.

— Как инопланетянина?

— А так. Им весь мир интересуется. А у нас — кому он нужен!

— Никому не нужен? — спросил президент.

Кабинет министров молчал.

— А много за него дадут?

— Огромные деньги. Это же жуткая научная ценность. Он миллиарды стоит.

— У понимающих.

— Как же мы его продадим? Это же позор на всю страну!

— Мы создадим совместный научный проект и передадим его