Язык тела - А. К. Тернер

— Как страшно, — бабушка протянула руку и коснулась Кэсси. — Я знаю, как вы были близки.

— Да-да. Наверное, я думала, она всегда будет рядом.

Кэсси опустила глаза. Она не упомянула, что поссорилась с миссис Эдвардс. На самом деле она редко признавалась своей бабушке в чем-то личном. Ей удалось хранить наркотики и скрыть это от Вероники, а что касалось ее сложной личной жизни, то вряд ли Кэсси могла ожидать понимания в этом вопросе от пожилой католички. Поэтому-то девушка всегда называла своих любовниц «подругами», а Рейчел — «соседкой по комнате». Если у нее когда-нибудь будут далеко идущие отношения, то придется признаться в этом бабушке, но пока что делать это не хотелось.

Она отодвинула тарелку:

— Babcia. Это что-то другое. У меня есть большие сомнения насчет ее смерти.

— Сомнения? Что еще за сомнения?

— У меня… плохое предчувствие по поводу ее сына. Мне кажется, таким, как он, есть что скрывать.

— Подожди-ка. Доктор сказал, это была естественная смерть?

— Такие вещи не всегда ясны.

Люди считали, что у патологоанатомов, как в телевизоре, есть ответы на все вопросы, но Кэсси знала: факторы, приведшие к чьей-то смерти, часто могли быть неуловимы, что бы ни сообщало свидетельство.

Бабушка заметила:

— Она, по-моему, вдова? Жаль, не вышла снова замуж.

Кэсси Рэйвен не смогла заставить себя сказать, что миссис Э. была обручена.

Вероника погладила льняную скатерть и погрузилась в воспоминания.

— Я иногда жалею, что снова не вышла замуж после смерти твоего дедушки.

Кэсси не смогла скрыть ужаса от такого признания.

— Ты когда-нибудь задумывалась об этом? Серьезно?

— А почему нет? Мне было всего пятьдесят, как и твоей миссис Эдвардс, — бабушка задумчиво улыбнулась. — У меня был роман. Я полагаю, ты могла бы назвать это «с вдовцом в церкви».

— Но… дальше дело не пошло?

Вероника вновь улыбнулась:

— Мы занимались сексом, если ты это имеешь в виду.

Хлоп. Кэсси сделала еще один глоток воды:

— Так почему ты… не вышла замуж за него?

— Я не была такой уж перспективной невестой.

— И все-таки, почему нет? — спросила Кэсси смущенно, но с долей негодования.

— В то время я воспитывала властного семилетнего ребенка с навязчивой идеей смотреть на мертвых животных, — она взглянула на внучку. — Я думаю, ему было трудно принять, что она всегда будет у меня на первом месте.

Кэсси онемела: ей раньше и в голову не приходило, на какие жертвы шла бабушка, чтобы иметь возможность ее воспитывать. К своему стыду, Кэсси Рэйвен могла даже рассматривать себя как своего рода утешительный приз для женщины, потерявшей единственного ребенка.

Кэсси начала убирать со стола и взглянула на фотографию матери в рамке, настоящую икону на каминной полке. Мать на этом фото всегда оставалась молодой. В детстве девушка видела в родителях принца и принцессу из сказки, а не реальных людей. В подростковом возрасте это переросло в нелогичное негодование. Кэсси даже вспомнила момент, когда бабушка сказала «мама на небесах»: она хотела, чтобы девочка лучше вела себя в школе. «Тогда ей не следовало умирать», — агрессивно парировала Кэсси Рэйвен.

Кэсси довольно долго находилась среди скорбящих, и поэтому знала, что гнев — прямое отражение скорби. Но девушка всегда думала, что ранняя потеря родителей позволила ей избежать этого испытания. Теперь ей пришлось признать — смерть миссис Э. вскрыла чувства, все время остававшиеся невидимыми, как подкожные раны, которые мог обнаружить только судмедэксперт.

Она «зарядила» посудомоечную машину и спросила:

— Babcia, мама хорошо готовила? Не могу вспомнить.

Бабушка с любопытством взглянула на внучку. Кэсси редко проявляла интерес к покойным родителям.

— О, она была куда предприимчивее на кухне, чем я. Твоя мама научилась делать индийские блюда с нуля, с добавлением всех необходимых специй. Ты не жаждала их есть, потому что вела себя как настоящая маленькая зануда!

— Неужели? А папа? Он много готовил?

Упоминание зятя для Вероники было рискованней. Она никогда не скрывала неприязни к Каллуму, делая вид, что его не существовало. В результате Кэсси знала об отце только один факт: по пренебрежительной фразе бабушки, он был «мастером на все руки». В перерывах между работой на стройках или в качестве рыночного торговца он ездил на мини-такси. Каллум родился в Ирландии, но не поддерживал с родственниками близких отношений. Он был хорош собой. По мнению бабушки, отец наградил Кэсси темными волосами и темно-синими глазами. Девушка должна была в это верить на слово, поскольку бабушка не хранила ни одной фотографии Каллума.

— Он-то? Сомневаюсь, — быстро сказала Вероника и тут же перевела тему: — У тебя есть время попить кофе?

По пути от бабушки Кэсси Рэйвен гадала, что мог сделать ее отец, чтобы спровоцировать такую длительную вражду со стороны тещи. Неужели он был неверен маме? Каллум выпивал? Был транжирой? Может, человек, продающий фрукты и овощи, никогда не был достаточно хорош для Кэтрин — единственной и обожаемой дочери Вероники.

Кэсси свернула с освещенной фонарями улицы к каналу. Обычно она не ездила домой по каналу после наступления темноты, но… сегодня вечером она должна была кое-что сделать. В летнее время года буксирная тропа будет переполнена людьми, высыпающими из пабов и баров вокруг Кэмден-Лока, но сейчас она увидела только велосипедиста без огней, который пронесся мимо Кэсси, и двух девушек, пьяно споривших, в какой паб пойти.

Кэсси остановилась на краю канала в нескольких метрах от шлюзовых ворот, где нашли Харри Хардвика, и подождала, пока звуки голосов девушек стихнут. Остались лишь шум города и ленивый плеск воды о кирпичную кладку. Полоса плотного тумана висела на расстоянии ладони от поверхности канала. Девушка присела на корточки и вытащила из пластикового футляра купленные ею белые гвоздики, сняла резинку и положила их по две-три на темную воду.

— Мне жаль, что мы подвели вас, Харри, — пробормотала она. — Нам всем так приятно знать, что теперь вы в безопасности.

Кэсси смирилась с тем, что похититель Харри Хардвика, вероятно, никогда не будет пойман, однако, ей нравилось думать о своем маленьком жесте почтения как о способном освятить место, где нашли мужчину.

Цветы плыли по течению. Они пробивались сквозь мрак, словно зажженные свечи. Невидимый поток нес их к воротам шлюза точно так же, как он нес бедного старого Харри. Гвоздики закружились в вихре, и потом последняя из них окончательно исчезла во тьме.

— Покойтесь с миром, мистер Харри, — произнесла Кэсси Рэйвен.

Девушка повернула назад по буксирной тропе и почти дошла до моста через канал, ведущего обратно на Хай — стрит. Кэсси могла слышать звуки музыки в стиле хаус, гремевшей из паба с видом на замок, но вот в общий гул вмешался свист педалей велосипеда, мчащегося на высокой скорости. Велосипед быстро приближался сзади. Как раз в тот момент, когда она заметила, что велосипедист проезжает слишком близко, Кэсси получила удар в левое плечо. Ремень сумки упал ей на руку. Была доля секунды, когда девушка могла, даже должна была позволить ему соскользнуть с запястья, но инстинктивно подняла руку пальцами вверх. Ремень затянулся с болезненным рывком и увлек ее вперед. Девушка пошатнулась, но, широко расставив ноги, сумела удержаться в вертикальном положении, и велосипед резко затормозил. Велосипедисту пришлось поставить одну ногу на буксирную тропу.