Романов. Том 13 - Владимир Кощеев

ладно со средствами. А значит, и уговорить его на долгую поездку будет проще, особенно показав, что у пассажира есть чем заплатить.

Натянув на лицо вежливую улыбку — никакая ситуация не выбьет потомственного аристократа из колеи — заставив позабыть привитый с детства этикет, шляхтич подошел к седому водителю.

— Доброй ночи, — первым поздоровался Сенявский.

Старик поднял на него взгляд и молча кивнул. Шляхтич никак не отреагировал на такое пренебрежение. Не после того, как спал в землянках с простолюдинами, питался едва ли не объедками, которые передавали сочувствующие в польских деревнях. Так что для дела и конспирации гонор свой Андрей Янович припрятал до лучших времен.

— Мне нужно во Львов, — произнес он, видя, что шофер продолжает смотреть на него.

— Далеко, — вздохнул старик.

— Деньги есть, — разжав кулак с лежащими внутри банкнотами, сообщил шляхтич. — А по приезде будут и еще.

Старик посмотрел на смятые в ладони деньги, тяжело вздохнул и кивнул.

— Садись, парень.

Не скрывая довольной улыбки, Андрей Янович погрузился на заднее сидение. Водитель же внезапно вышел из машины и захлопнул за собой дверь.

Не успел шляхтич еще спросить, что происходит, а в такси уже садились трое мужчин с самой обыкновенной внешностью. Но то, как они двигались и держались, выдавало в них ту самую Службу Безопасности, от которой, как казалось Сенявскому, ему удалось сбежать.

— Андрей Янович, это вас, — произнес тот, что сел вплотную к шляхтичу.

Он протягивал включенный телефон, на дисплее горело обрекающим огнем имя человека, находящегося по другую сторону связи. И от этого имени все еще сжатые в ладони деньги резко намокли от пота.

— Слушаю, — осторожно взяв аппарат в свободную руку, произнес поляк.

— Доброй ночи, Андрей Янович, — проговорил молодой спокойный голос. — Полагаю, представляться мне не придется?

— Нет, Дмитрий Алексеевич, — пробормотал Сенявский, прекрасно осознавая, что деваться больше некуда, и если сидящие рядом люди пожелают, из машины его будут доставать по частям.

— Хорошо, — ответил князь Романов. — Тогда предлагаю вам сделку. Вы сейчас сдаете мне всех своих товарищей, с которыми прибыли в Жешув. Взамен вас отвозят во Львов, где поселят в хорошей гостинице с полным обслуживанием, соответствующим вашему происхождению. Как вам такое предложение?

Андрей Янович вздрогнул, и от него не укрылось, как усмехнулся наблюдающий за ним через зеркало заднего вида безопасник. Впрочем, затягивать с ответом, рискуя разозлить своего собеседника, шляхтич откровенно побоялся.

— А что будет потом, князь?

— Потом мы с вами встретимся лично и поговорим, как два уважаемых аристократа, Андрей Янович, — ответил Дмитрий Алексеевич. — Уже по результатам личной встречи будем решать — дать вам какое-то дело, достойное рода Сенявских, или отправить куда-то в другое место.

При словах о «другом месте» рука с банкнотами вспотела еще сильнее. Впрочем, князь Красноярский еще не закончил говорить.

— Поймите меня правильно, Андрей Янович, — сказал он, — я не хочу заливать кровью всю Львовскую землю. Это бессмысленно и затратно. Мне нужны верные моему роду люди, которые будут кровно заинтересованы в достижении благополучия Львовского княжества. Вы наверняка знаете, пан Сенявский, что не только сами Романовы очень хорошо зарабатывать умеют и пользуются определенным положением в обществе, но и те, кто стоит с нами плечом к плечу. Древность вашего рода также позволяла вам очень многое. И теперь я предложу вам занять место рядом с кланом Романовых. Как я и сказал, мне нужны верные люди.

Предложение было… Слишком хорошим. В другой ситуации Андрей Янович Сенявский непременно взял бы время подумать, все взвесить и обязательно постараться выяснить, в чем здесь подвох.

Дмитрий Алексеевич не угрожал, не проявлял агрессии и даже не намекал на некие негативные последствия в случае отказа. И от того шляхтич чувствовал, будто его взяли за саму душу и, лениво посматривая на нее, готовы вырвать одним движением. И пойти дальше как ни в чем не бывало.

Древность фамилии? Она не имела никакого значения для клана Романовых. И если отказаться от предложения князя Красноярского, вероятнее всего, он уже завтра окажется на глубине пары метров в компании червей.

— Я с удовольствием приму ваше предложение, Дмитрий Алексеевич, — сглотнув, произнес шляхтич.

— Я знал, что вы благоразумный человек, Андрей Янович, — с легким намеком на улыбку в голосе произнес князь Романов. — А теперь я положу трубку, а вы, пожалуйста, расскажите моим людям все, что вам известно. Ваши товарищи запланировали устроить несколько террористических атак, а я слишком ценю своих подданных, чтобы позволять им вредить.

И он действительно прервал звонок. Не успел сидящий рядом со шляхтичем мужчина принять аппарат из дрожащих рук, как Андрей Янович заговорил.

* * *

Львов, цитадель клана Романовых. Князь Дмитрий Алексеевич Романов .

Положив трубку, я откинулся на бортик ванной и прикрыл глаза. Теплая вода омывала тело, снимая усталость и общее напряжение.

Прошедший сегодня благотворительный прием откровенно меня вымотал, казалось, если я скажу еще хотя бы пару слов, у меня отвалится язык. При этом нельзя сказать, что мероприятие оказалось бесполезным. Мне удалось заинтересовать людей в сотрудничестве. А уж как они дальше себя поведут — то на их совести, я сделал все, что мог.

Полежав в ванне еще минут пять, пока температура воды не стала падать намного ниже комфортной, я выбрался наружу и, собрав с помощью дара воду с тела, сбросил ее обратно в чугунную лохань.

Вспомнился массаж, который мне периодически делала Виктория в Красноярске, и улыбка сама появилась на моем лице. Все же мне с супругой повезло, и я просто физически чувствовал нехватку княгини Красноярской рядом с собой.

Но как бы там ни было, я князь Романов, а не царский человек. У меня есть ответственность и обязанности, которые кроме меня никто не выполнит. Хотя, конечно, хотелось бы осесть у себя в княжестве и не казать оттуда носа. Но мужчина обязан делать то, что должен, иначе он не мужчина, а простой мужик.

В гостиной моих покоев уже стоял кофейник, рядом примостилась стопка бутербродов на любой вкус. Я опустился в кресло и, поставив перед собой футляр с линзами, откинул его крышку.

Мысли сами собой вернулись к разговору с Людвигом. Он, конечно, мог мне врать прямо в глаза — доказательств никаких я еще долго не увижу. Однако тот факт, что он не попытался как-то меня устранить, говорил о том, что он