Враг рода человеческого - Вольфганг Хольбайн

Когда Салид вновь вынырнул на поверхность, река дымилась, словно горячий источник. Надрывно кашляя, Салид втянул в себя воздух и почувствовал, что он горячий. Окинув взглядом реку, он сразу же понял, в чем дело.

На него вместе с течением надвигалось горящее пятно растекшегося по поверхности масла или жидкого топлива. Салид молниеносно оценил свои шансы на спасение и, быстро набрав в легкие как можно больше воздуха, нырнул в воду. У него над головой сразу же запылало огненное пламя, и он с ужасом отметил про себя, что пятно было намного больше, чем он предполагал. Но Салид запретил себе испытывать такое чувство, как страх, который мог замедлить его реакцию в решающую минуту, и быстро поплыл под водой. Он плыл до тех пор, пока не почувствовал, что его легкие вот-вот разорвутся, но все равно, прежде чем вынырнуть, он проплыл еще несколько метров.

Пламя сразу же опалило его лицо, поскольку горящее масляное пятно находилось всего лишь в десяти сантиметрах от него. Салид застонал от боли, чувствуя, как кожа на его лице в течение одной секунды высохла, утратила присущую ей влажность и начала лопаться и сходить лоскутами Чтобы спасти глаза, он крепко сжал веки, и, закинув голову назад, снова погрузился в воду, стараясь отплыть против течения как можно дальше от горящего пятна.

Внезапно он услышал пронзительный рев двигателя и, открыв глаза, увидел в небе “Апач”. Он кружился над горящими останками рухнувшего на землю вертолета, словно хищная птица, которая хочет убедиться в том, что ее поверженная жертва действительно мертва. Сначала Салид не поверил своим глазам, но потом до его сознания дошло, что с момента его падения в реку прошло всего несколько секунд, а сам вертолет, по существу, только что рухнул на землю. По всей видимости, опасность для Салида еще не миновала. Люди, сидевшие в “Апаче”, наверняка заметили его.

И как будто прочитав мысли Салида, “Апач” развернулся и направился в его сторону! Но с вертолетом, по-видимому, было не все в порядке, его кидало из стороны в сторону, а вой двигателей становился все натужнее и резче. Вместо клубов белого дыма из зияющей в корпусе пробоины вырывался теперь черный чадящий дым. Вертолет так близко подлетел к Салиду, что тот мог разглядеть теперь сидевших в его кабине людей. Их было двое, один из них не подавал признаков жизни, свесившись вперед на ремнях, которыми был пристегнут к креслу. Значит, их первая атака оказалась не такой уж бесполезной. Салид подумал со смешанным чувством грусти и покорности судьбе о том, что его молодой пилот был все-таки прав, а сам он — нет. Они действительно могли бы сбить “Апач”, если бы Салид не помешал пилоту выстрелить во второй раз. Подстреленная стальная птица долго бы не протянула, однако Салид дал ей возможность преследовать свой вертолет и убить себя, прежде чем она сама погибнет от смертельных ран.

“Апач” приближался. Салиду на одно мгновение показалось, что вертолет сейчас упадет на него, чтобы воздать ему по заслугам, как о том и говорится в Библии. Но тут “Апач” опрокинулся прямо над рекой, пролетев так низко над водой, что его винт чуть не задел ее гладь, а затем вновь принял горизонтальное положение. Покачиваясь из стороны в сторону, машина приблизилась к берегу и устремилась прямо к замку, набирая при этом высоту.

Пилот почти справился со своей задачей и выправил положение. Вертолет, достигнув здания монастыря, круто взмыл вверх, его шасси задели крышу и сорвали с нее шиферные плиты и деревянные перекрытия. Машина задела задний фасад здания, неповрежденный взрывом. Правда, он уже треснул, и из образовавшейся расщелины валил дым, но после сильного толчка “Апача” из нее вырвалось ярко-красное пламя и посыпались искры. Лопасти на хвостовой части были сломаны, и вертолет начал кружить на одном месте. Его полозья во второй раз врезались в крышу, разрушили ее конек, и Салид заметил на этот раз, как от машины что-то отделилось и упало. А затем “Апач” кувыркнулся, словно всадник, выпавший из седла брыкающейся лошади, и упал с конька крыши внутрь развороченного здания.

Почти сразу же за этим последовал взрыв. Вспышка была столь яркой, что на мгновение затмила солнечный свет. Салид отчетливо видел, как все массивное здание как будто подпрыгнуло вверх, а затем с треском и грохотом вновь встало на свое место, а к небу взмыл огромный столб огня.

Салид нырнул, спасаясь от взрывной волны, и поплыл к берегу из последних сил. А вверху над ним под оглушительный грохот, казалось, рушился мир.

* * *

В этот момент Бреннер отчетливо осознал тот факт, что выражение “Хуже не могло бы и быть” является ложью. Что бы с тобой ни произошло, ты должен помнить, что может быть намного хуже, — более того, что по какому-то неисповедимому закону природы не просто может, а должно быть хуже. Привычный, обжитой мир Бреннера разбился и распался в какую-то долю секунды при ослепительной вспышке взрыва. Его жизнь, состоявшая из работы и вечных цифр, из скуки и однообразия, прерываемого приключениями, пережитыми при чтении книг или просмотре видеофильмов, вдруг превратилась в хаос, возникший из огня и грохота, и этот хаос увлек его в своем водовороте на самое дно. Бреннер больше не понимал, что с ним происходит. У него порой даже возникало желание умереть — чтобы только покончить со всем этим.

Мощный толчок в бок швырнул его прямо об стену, и Бреннер неожиданно вновь пришел в себя, вернувшись к действительности. Он снова ощутил сильный жар и почувствовал, как у него под ногами трясется каменный пол. Он буквально ходил ходуном, то вздымаясь, то вновь опадая и как будто вскрикивая от боли. Бреннер отчетливо слышал страшный скрежет и треск, это содрогались каменные стены, казавшиеся дотоле нерушимыми и незыблемыми, а теперь они колыхались, словно театральные кулисы. Бреннер машинально ковылял дальше и, только повернув голову, вдруг окончательно понял, чья именно рука спасла его, подняв на ноги.

Вид Астрид поверг его в шок. Он просто не узнавал ее. Почти все ее волосы превратились в одну клочковатую массу. А лицо девушки было перепачкано кровью и сажей. Ее куртка тлела и дымилась, а руки, которыми она мертвой хваткой вцепилась в Бреннера, были влажными и липкими. Бреннер совершенно инстинктивно отшатнулся от нее, но Астрид не выпустила его из своих рук, продемонстрировав неожиданную силу. Бреннер невольно отметил про себя, что повязка, наложенная на руку девушки Себастьяном, стала совершенно черной. Более того, ее рука, должно быть, была опалена огнем. И только теперь Бреннер явственно осознал, что это именно ее тело прикрывало его, словно живой щит, от опаляющего жара пронесшейся над ними ракеты.

— Бежим! — крикнула Астрид. — Быстро! Опасность еще не миновала!

И тут же она сильно толкнула его, так что Бреннер на полном ходу влетел в царящий во дворе хаос из полыхающего пламени и падающих раскаленных камней. У Бреннера не было времени, чтобы понять, что происходит. Значение ее слов не доходило до него, в этот момент он был не в состоянии задуматься над вопросом, откуда эта девчонка черпала силы и как могла она знать, в каком именно направлении им необходимо было двигаться. А главное, откуда она знала, что еще могло вскоре произойти. Все эти вопросы начали одолевать Бреннера много позже, но и тогда он не мог найти удовлетворительных ответов на них. Он ковылял рядом с ней, почти нехотя, по горящему двору, направляясь прямо к охваченному пламенем пожара зданию монастыря, из окон и Дверей которого полыхали языки огня. Жар становился все более нестерпимым, но Астрид неумолимо тащила его вперед с такой силой, которая непременно изумила бы его, будь он в этот момент в состоянии ясно воспринимать происходящее.