Дочери принцессы - Джин П. Сэссон

– Да! – закричала я. – Она изводит себя молитвами. Пойдем! Посмотришь сам!

Карим с сожалением положил Коран на стол и с выражением недоверия на лице, разозлившим меня, последовал за мной.

Когда мы вошли в коридор, ведущий к дверям комнаты Амани, до нас стали доноситься звуки ее голоса, то усиливающиеся, то затихающие, в зависимости от страстности произносимых слов.

Карим бросил меня и ворвался в комнату Амани. Дочь обернулась, и мы увидели искаженное болью и печалью, изможденное лицо.

Карим мягко заговорил:

– Амани, сейчас самое время для тебя лечь и отдохнуть. Иди в постель. Сейчас же. Через час мама разбудит тебя, чтобы ты смогла поесть.

Она ничего не ответила, только лицо ее приняло испуганное выражение. Поддавшись уговорам Карима, она легла поперек кровати, не снимая одежды, и закрыла глаза.

Я видела, что губы нашего ребенка продолжали шевелиться, произнося безмолвную молитву, выговаривая слова, не предназначенные для моих ушей.

Карим и я тихо вышли из комнаты, оставив дочь одну. Когда в гостиной мы пили кофе, Карим признался мне, что это его мало беспокоило и что он скептически воспринимал мой преувеличенный страх относительно того, что Амани впала в средневековый фанатизм, омраченный мыслями о грехе, страданиях и аде. Некоторое время он сидел молча, а затем объявил, что мое понимание происходящего напрямую связано с неприкрытым осуждением Лаван порочности человеческой натуры. Он сказал, что всплеск религиозных чувств Амани не имеет ничего общего с помутнением рассудка, а был, очевидно, связан с избытком эмоций во время хаджжа.

– Увидишь, – пообещал он, – как только мы вернемся к обычной жизни, Амани снова вспомнит о своем пристрастии собирать блудных животных, а от ее религиозного фанатизма не останется и следа. – Карим улыбнулся и попросил меня о маленьком одолжении: – Султана, пожалуйста, позволь Амани спокойно уйти от проблем повседневной жизни и побыть наедине с Аллахом. Это долг всех мусульман.

С недовольным выражением лица я согласно кивнула. Почувствовав слабое облегчение, я надеялась, что Карим был прав.

Все же не пуская такое важное дело на самотек, в своих вечерних молитвах я многие часы умоляла Аллаха, чтобы Амани снова стала тем ребенком, которым была до участия в хаджже.

Всю ночь меня мучали кошмары; мне снилось, что наша дочь сбежала из дома и вступила в экстремистскую религиозную организацию в Омане в Иордании, члены которой обливали бензином одежду работающих мусульманок, поджигали и уничтожали тех, кого считали атеистами.

Арабские страны теперь пойдут путем Ирана. Египет не падет одним из первыхг но непременно падет. Женщины первыми пострадают от потери прав человека, Нам, женщинам, человеческие права впервые были предоставлены Насером, а потом Садатом. В судах уже отменили гуманный закон, дающий женщине право разводиться с мужем, берущим себе вторую жену. Египтянки даже страшатся подумать о том, что еще им предстоит пережить, по этому поводу они даже зачастую шутят, что мы скоро разделим злосчастную судьбу наших саудовских сестер.

Замечания египетской феминистки, участвовавшей в паломничестве во время хаджжа 1990 года, оброненные ею в беседе с Сарой.

Я решила, что Аллах, должно быть, услышал мои настоятельные молитвы, потому что следующим утром Амани вела себя как обычно. Казалось, что сон стер с ее лица апофеоз страданий, который так напугал меня вчера вечером. Она хихикала и шутила с сестрой во время завтрака, к которому подали свежий йогурт, дыню и оставшийся с вечера кебаб.

Водитель отвез нас в Долину Мины, находящуюся примерно в шести милях к северу от Мекки. Нам предстояло провести ночь в Мине, в палатке с кондиционером и прочим современным оборудованием, о котором позаботился Карим. Проведя ночь в Долине Мины, наша семья будет готова к предстоящему утру, которое начнется для нас очень рано. Детей такая перспектива очень радовала, поскольку никогда раньше мы не ночевали в долине.

По дороге туда мы обогнали сотни автобусов, перевозящих паломников. По обочинам шоссе медленно двигались тысячи правоверных, совершавших шестимильный переход из Мекки в Долину Мины. Мусульмане всех цветов кожи и национальностей исполняли свой долг, совершая хаджж.

Я снова радовалась тому, что стала частью этого изумительного собрания правоверных, и с нетерпением стала ждать завершающего этапа хаджжа.

* * *

В то время, когда мы находились в Долине Мины, Карим встретился с одним из друзей своей юности, проведенной в Англии. Человека звали Юсиф, он был уроженцем Египта. Карим только что стоял возле меня, но уже через минуту сердечно обнимался с человеком, которого никто из нас никогда не видел.

Издалека разглядывая его, я заметила, что у него был длинный, слегка изогнутый нос, выдающиеся скулы и вьющаяся борода. Но что особо привлекло мое внимание, так это бесспорное презрение, вспыхнувшее в его глазах, когда он обвел взглядом женскую половину семьи Карима.

Карим громко назвал мужчину по имени, и я вспомнила, что уже слышала о нем от мужа. Напрягая память, я вспомнила кое-что из того, что он рассказывал мне об этом знакомстве. На протяжении всех лет нашей супружеской жизни каждый раз, когда мы посещали наш особняк в Каире, в памяти Карима вспыхивали воспоминания о его египетском товарище по учебе. Каждый раз он планировал разыскать своего старого приятеля. И каждый раз семейные дела мешали ему осуществить задуманное.

Теперь, мельком оглядев этого человека, я была рада, что планам Карима не удалось осуществиться раньше, потому что я тотчас ощутила неприязнь к этому человеку, который даже не считал нужным скрывать свое презрение к женщинам.

Что могло, подумалось мне, оказать такое влияние на жизнь мужчины, который, насколько мне помнилось, был столь привлекателен для женщин, что не знал от них отказа и что, по словам Карима, никогда не спал один.

Карим и Юсиф знали друг друга во времена своего студенчества, когда они оба жили в чужой для каждого из них стране. Живя в Лондоне, Юсиф был беззаботным, счастливым человеком, которого интересовало не только веселое времяпрепровождение с европейскими женщинами и азартные игры в казино. Карим рассказывал, что друг его был настолько умен и талантлив, что учился без всякого напряжения сил, что спасало его, потому что каждую неделю он знакомил Карима с новой подружкой. Несмотря на его неутолимую страсть к противоположному полу, Карим предсказывал другу большое будущее в законодательной и политической сфере Египта, поскольку тот обладал быстрым умом и приятными манерами.

Юсиф окончил юридическую школу па год раньше Карима, с того времени они не встречались.

Пока Юсиф и Карим обменивались новостями, мои дочери и я держались в сторонке, как и подобает вести себя женщинам в ситуации, когда мужчина не входит в круг нашей семьи, однако мы слышали все, о чем говорили Карим и Юсиф.