Позови ее по имени - Галина Владимировна Романова

Ах, да о чем он вообще?! Он знает парня. И имя его ему известно. И нечего малодушничать. Надо просто признать: его брат совратитель несовершеннолетних, возможно, и убийца.

– Как тебя зовут, девочка? – крикнул он ей в спину.

– Забей, дядя! – крикнула она громко, не повернувшись. Выкинула средний палец правой руки и повторила. – Забей!..

Ей надо написать рапорт. Ей срочно надо перевестись куда-нибудь подальше. Это же мука мученическая каждый раз видеть его, здороваться, проходить мимо, сидеть на совещаниях и топорно играть равнодушие.

Еще хуже было то, что ему, кажется, все удавалось! Он спокойно реагировал на ее присутствие. Он не помнил, что их связывало. Он забыл, как они распланировали свое на двоих будущее. Он не хотел думать о той боли, которую она пережила, потеряв ребенка.

Последнее было самым страшным. Это была самая уязвимая точка, на которую она нажимала всякий раз, как позволяла себе мечтать о примирении.

Даша тяжело вздохнула, свернула на стоянку супермаркета, остановила машину, выключила радио и немного посидела в тишине. Надо было отвлечься. Надо было сосредоточиться на деле.

Инга… Инга Самохина…

Избалованная девочка-подросток, не пережившая развода родителей. С ее душой что-то случилось. Нет, не так. Родители, в открытую враждуя, изломали душу подростку до такой степени, что она перепробовала, кажется, все пороки взрослой жизни. Изысканная ложь, таблетки, секс.

Ужас!

Мать, пребывая в счастливом неведение, верила всякому вранью, которое заготавливала ей дочь к очередной встрече. Психолог! Первоклассный специалист не разобралась в собственном чаде! Так радовалась редким свиданиям, что не портила их подозрениями? Или думала, что уж с ее-то дочерью этого никогда не может случиться? Она бы знала! Она бы почувствовала, она же мать!

С папашей девочки Даше все было понятно.

Любил себя, любил свои привычки, потакал своим капризам. Вечно занятый. Вечно уставший. Дочь если и не была для него обузой, то забота о ней уж точно в приоритетах на первом месте не стояла.

Каждый сам по себе. Каждый сам для себя.

Для мачехи Инга была бельмом на глазу, помехой сейчас, помехой в будущем, если бы с Егором вдруг что-то случилось. Но у Аллы было железобетонное алиби на всю неделю, предшествующую гибели Инги. И ни одного серьезного сообщения или звонка, способного вызвать подозрения.

Ее адвокат уверил Дашу, что при разводе Алла не пострадает. Ей достанется приличное состояние. И поэтому особых причин избавляться от наследницы Егора у нее не было.

Аллу надо вычеркивать из подозреваемых. Хотя бы пока.

Кто остается? Какие версии?

С этих слов начал совещание сегодня утром Зайцев.

Даша принялась докладывать. Но он с раздражением ее перебил и заявил, что работа была проведена не на должном уровне. Другими словами, она бездельничала.

Бедный капитан Скачков не знал куда себя деть. Ему и за Дашу было обидно. И за отдел.

Они работают! Ищут! Пытаются выявить контакты погибшей девочки. Но пока все впустую.

Инга шифровалась, как хороший разведчик.

Даша открыла дверь машины, выбралась наружу. Взяла с заднего сиденья сумочку и пошла к стеклянным дверям супермаркета.

Она катила тележку между рядов, рассеянно рассматривала ценники, брала в руки упаковки, банки, что-то ставила обратно, что-то оставляла.

Сосредоточиться не выходило. Ее беспокоило что-то, какая-то ускользающая мысль, сильно напоминающая растревожившее перед пробуждением видение. Когда барахтаешься между явью и сном и уговариваешь себя не забыть, не забыть…

Она подходила к кассе, когда внимание ее привлекла группа молодых людей возле прилавка с шоколадом.

Охранник на выходе заметно напрягся, пытаясь преградить им дорогу в случае бегства без оплаты.

Их было пятеро. Три парня, две девочки. По-современному одеты. Девочки с распущенными волосами. Все подростки в темных шапочках, надвинутых на глаза. Они о чем-то негромко переговаривались, тихо посмеивались и бросали быстрые взгляды на охранника. В этих взглядах Даша увидела азарт, злобу, вызов.

Она незаметно подошла к ребятам со спины, ближе, сделала вид, что выбирает шоколад.

– Ты берешь эти три, – услышала она сдавленный шепот одного из парней. – Анька, ты эти четыре.

– А ничего, что мужик у дверей нас пасет? – огрызнулась девушка.

– На мужика мы с Дэном пойдем. Возьмем на всякий случай бутылку вискаря. Пока станем с ним рамсить, вы смоетесь. Ок?

– Ок, – успокоилась девушка такой стратегией.

Зашуршали карманы. И тогда Даша повернулась к ним, достала удостоверение.

– На вашем месте я бы вывернула все карманы прямо сейчас. Живо! – проговорила она негромко, внимательно наблюдая за всеми.

Они изучали ее удостоверение пять секунд. Она нарочно засекла.

– А то чё? – криво ухмыльнулся паренек, который раздавал минуту назад указания. – Карате покажешь, тетенька-мент? Всем сразу?

Девчонки хихикнули. Двое других парней заняли выгодные позиции. Мгновение, и они растворятся в толпе покупателей.

Даша, честно, растерялась. Она не знала, как себя держать с ними: еще не взрослыми, но уже и не детьми. Парень – явно предводитель этой группы – вел себя нагло, бесстрашно. Четверо других чувствовали себя за ним как за каменной стеной.

– Зачем карате? – холодно улыбнулась Даша и сделала знак охраннику. – Мы просто заблокируем двери. Вызовем наряд и продержим вас до утра в отделении полиции. Пока ваши родители приедут. Пока вызовут адвокатов. Времени пройдет прилично. Никто из вас ни разу не ночевал в камере?

Девочки переглянулись и занервничали. Шоколадки из их карманов вернулись на полки. Один из парней толкнул того, что вел диалог с Дашей, под колено.

– Никитос, сваливаем, хорош.

– Отвали, Дэн, – огрызнулся он, буравя Дашу взглядом.

Третий парень аккуратно отделился от них и уже проходил мимо кассы. Охранник за ним наблюдал. Девочки через минуту последовали его примеру. Перед ней остались двое.

– Так что, Никита, готов переночевать на нарах? – спросила Даша, положила поверх покупок плитку шоколада. – Или все же оплатишь то, что спрятал во внутренний левый карман, а?

– Какая глазастая тетенька, – медленно протянул он, сунул руку в карман, достал шоколадку, швырнул ее на стеллаж, губы его заплясали. Он процедил: – Не очень-то и хотелось.

– А теперь пошел вон отсюда, – прошипела она, еле сдерживая бессильную ярость. – Пока я…

– Я слышал, – перебил он ее. – Пока вы, тетенька, не вызвали наряд. Бесполезное занятие. Бесполезная трата времени. Пока, пока.