Вопреки всему - Линда Тэйлор

— Так вот каковы ваши чувства? — Баласингам смотрел на нее с глубокой печалью.

— Разумеется. А вы бы пожелали мне устроиться в голубином гнездышке? Я всего лишь статистическая единица. Но никто этого не осознает.

Луиза полезла в карман за носовым платком: глаза у нее были на мокром месте. Извлекла на свет смятую бумажку с нацарапанными на ней шариковой ручкой какими-то словами и уставилась на нее. В памяти возник мужчина с большими зелеными глазами. Бумажка слиплась: она тогда зажимала ею истекающий соплями нос, пока они двое шли в маленькое кафе при дороге. Она совсем забыла о том, что так и не выбросила смятый листок. Луиза сунула бумажку обратно в карман и воспользовалась бумажной салфеткой из ящичка, который доктор придвинул к ней по столу.

— Простите. — Луиза высморкалась и прерывисто вздохнула. — Я прямо разлилась рекой. Просто невероятно, что со мной такое случилось. Никогда в жизни не плакала так много.

— В таком случае, — услышала она мягкий голос лысого доктора, — вам надо сейчас выплакаться до последней слезинки. А пока вы этим занимаетесь, я приготовлю для нас обоих по чашечке растворимого кофе. Если только найду электрический чайник. Он был где-то здесь.

Луиза смотрела, как он шарит по шкафам в поисках чайника; наконец он его нашел и триумфально помахал им перед носом у Луизы.

— Мне, по крайней мере, хватает одного, мисс Твигг, — объявил он с веселой улыбкой. — Времени.

Проснувшись на следующее утро, Луиза увидела, что солнечный луч пробрался к ней в спальню сквозь дырочку в шторе и по пути к кипе старых газет, громоздящихся на комоде, высветил миллион пляшущих пылинок. Луиза лежала очень тихо. Мало-помалу вспомнился ей весь разговор с врачом. Устроившись как можно уютнее среди своих пестрых подушек, она решила, что полежит так немного, потом встанет, уберется на кухне и приготовит себе на завтрак тосты со взбитым яйцом.

Тост, намазанный маслом, с яичной массой посередине. Два яйца, если говорить точно, и два ломтика тоста. Луиза не пробовала взбитых яиц с тех пор, как мать готовила для них завтрак перед уходом в школу. Почему она забыла, как это вкусно? А потом она подготовится и пойдет на собеседование в центр по трудоустройству, взяв с собой все бумаги, правильно заполненные. Сознание того, что все идет хорошо, снизошло на Луизу. Все устроится. Надо только делать все по порядку, поочередно и оставаться спокойной. Она удовлетворенно вздохнула и бросила взгляд на радиобудильник, чтобы узнать время.

— О Боже! — Луиза рывком села в кровати. — О нет, о нет, о нет!

Она выскочила из постели и распахнула шторы. Солнце потоком устремилось в комнату, ослепив Луизу. Она ринулась сквозь поток пляшущих пылинок в ванную, на ходу стаскивая с себя футболку, включила душ и прыгнула в ванну. Вода была холодная, Луиза вскрикнула и начала поворачивать рукоятку в другую сторону; на плечи ей обрушились струи чуть ли не кипятка в облаке пара. Она одной рукой налила на волосы шампунь, а другой принялась намыливать подмышки и пришла в ужас от того, что там обнаружила. Когда она в последний раз сбривала волосы под мышками? Под каждой образовалась аккуратненькая поросль. Однако, орудуя зубной щеткой и одновременно пытаясь смыть с волос шампунь, Луиза резонно рассудила, что теперь это не имеет значения. Значение имеет лишь то, что она приняла решение и что жизнь ее в корне изменилась.

Она вихрем пронеслась через кухню, задержавшись только для того, чтобы обследовать холодильник и жадным взглядом окинуть содержимое. Это еще одна вещь, которую следует изменить. Отныне она будет битком набивать холодильник полезными для организма продуктами. Сегодня пройдется по магазинам по пути домой. Прорысив далее в спальню, Луиза порылась в груде нестираной одежды со скоростью молотилки и натянула на себя толстый зеленый джемпер и красные джинсы на пуговицах.

Одежда пока не сделалась тесной, все было как положено, но ей пришлось поморщиться от боли, когда она заталкивала груди в бюстгальтер, причем у нее даже зубы заныли. Это было нечто новое. Болезненные титьки. Но и это уже не имело значения, мало того, Луизу больше не волновало, какие они.

— Я женщина, жен-щи-на, — пропела она, вытирая переносицу, и поднесла к глазам щеточку с тушью. — И я это повторю. Я женщина… Ой!

Луиза схватила жакет, сложила свои бумаги и сунула их в пакет Кооперативного общества (в надежде, что секретарша с короткой стрижкой отнесется к ней более сочувственно, если она явится с этим дешевым пакетом, а не с сумочкой от Хатчарда), застегнула «молнию» на сапогах до колен и пулей вылетела из подъезда.

Погода была ясная, солнечная, но декабрь есть декабрь. Луиза накинула шарф на плечи и зашагала по Южной Илингской дороге, любуясь белизной зданий при ярком свете солнца. Луиза натянула перчатки и пошевелила пальцами. Скоро Рождество.

Рождество. Уже второй раз его встречают дома без отца. Остались только фотографии на каминной полке и на туалетном столике матери. Отец молодой, на широких плечах у него нагруженный лоток для подноса кирпичей. Отец постарше, с лицом, иссеченным морщинами и покрасневшим от работы в непогоду. Отец, сжимающий ее в медвежьих объятиях так крепко, что дышать невозможно. Что он подумал бы о ней сейчас?

— Дедушка, — пробормотала она в пространство.

Она справилась с собой, спасибо доктору Баласингаму. Он приготовил для нее эту злосчастную чашку паршивого кофе, но оказался фантастическим слушателем. С этих пор она уверена, что встретилась с ним ради того, что не имело отношения к анализам и болезненности сосков. Он позволил ей говорить, говорить и говорить до тех пор, пока она не пришла к собственному умозаключению. Он задавал ей вопросы, которые никому другому не приходили в голову. Луиза была рада, что у него репутация чокнутого. Зато им никто не помешал.

Она добралась до центра по трудоустройству и танцующей походкой прошла через входную дверь, которая оказалась не столь уж устрашающей. Все, что надо, это уверенно изложить свою историю, и она поднимется на следующую ступеньку. А там уже можно строить другие планы.

— Простенькая задачка, — напевала она себе под нос, завидев секретаршу с короткой стрижкой. — Шаг за шагом. Верь в себя. Все будет отлично.

Она изобразила сияющую улыбку, едва женщина подняла голову и поглядела на Луизу с подозрением, но тут же вроде бы узнала или почти узнала ее.

— Луиза Твигг. Я пришла на собеседование для того, чтобы меня внесли в списки нуждающихся в работе. Мне назначено.

— Подождите минутку, пожалуйста. — Секретарша поискала в рукописной книге записи на прием. — Да, вы можете подождать в зале. Ваше имя назовут. Если вы передадите мне ваши документы, я вручу их соответствующему должностному лицу.

Луиза достала бумаги из пакета, повернув его таким образом, чтобы секретарша увидела логотип Кооперативного общества, и отдала их женщине. Подошла к ряду стульев и присела, стараясь выглядеть бедной и подавленной и в то же время смышленой. Она вдруг ощутила прилив сочувствия к актерам, являющимся на просмотр. «Я могу сыграть счастливого, я могу сыграть удрученного, могу сыграть активного искателя работы!» Ей подумалось, что хорошим началом было бы походить по залу и просмотреть карточки. Встала, убедилась, что твердо держится на ногах (еще один обморок возле щита с надписью «Общественное питание» выглядел бы, пожалуй, искусственно). Подошла к щиту «Офисы и секретари», всем своим видом изображая глубокую заинтересованность.