Женщина-ветер - Анна Данилова

– Марк, а как же Беатрисс?

– Ее похороны состоятся через четыре дня, Белла.

Я подумала о том, что его желание, чтобы Беатрисс не присутствовала на свадьбе, теперь будет выполнено уже по не зависящим ни от кого обстоятельствам. Она не сможет прийти. Она, моя лучшая подруга, которая всегда мечтала побывать на моей свадьбе, ушла из жизни накануне моего праздника… Почему? Что заставило ее так поступить? Я знала, что ответ кроется в голубом конверте, но я пока не решалась показать его Марку… Еще не время…

Марк держал в руках мою дорожную сумку. Мы отправились с ним ловить такси. Я с трудом представляла себе, что он будет отвечать следователю, когда мое исчезновение станет очевидным. На половине пути позвонила Мила, сказала, что ее никто не остановил, ни о чем не спросил, что она спокойно вышла из дома и отправилась в офис. Марк поблагодарил ее, и я в свою очередь тоже.

Машина долго мчалась по шоссе и наконец свернула на мягкую лесную дорогу. Солнце золотыми полосками ложилось на озабоченное лицо Марка; чтобы в салоне было посвежее, я открыла окно и слегка высунулась, вдыхая крепкий запах прогретой за день хвои.

– Еще пятьсот метров – и поворот, – рассеянно сказал Марк, внимательно поглядывая по сторонам.

Я всю дорогу молчала, испытывая с недавнего времени страх перед случайными водителями. Это они поначалу кажутся такими нейтральными, ни в чем не заинтересованными, а в самый ответственный момент сквозь пресное лицо вечно недовольного жизнью водителя проступает дьявольская рожа самого главного свидетеля. Ну как, как могло такое случиться, что у водителя, которого мы с Беатрисс остановили, чтобы добраться до ее дома, где-то по соседству от нее живет какой-то там родственник?.. Неужели людям больше делать нечего, как интересоваться чужими делами? И кто бы мог подумать, что у него такая превосходная зрительная память, что он мог дать мой точный словесный портрет?! Мне положительно не везло.

Машина уехала. Мы с Марком немного постояли на поляне, дожидаясь, когда машина отъедет подальше, словно это могло как-то нас обезопасить, и двинулись по дороге к видневшимся за елями строениям.

За высоким забором скрывался деревянный дом. Сейчас, при солнечном свете, он казался оранжевым. Марк достал из кармана ключи и открыл калитку. Мы проскользнули во двор, усаженный маленькими елками, каштанами и ивами, прошли по гладкой асфальтовой дорожке до крыльца, Марк, повернувшись ко мне, выдавил из себя улыбку. Двухэтажный дом оказался с мебелью, камином, телевизором. Мы так быстро вошли туда, словно за нами гнались, и Марк сразу же заперся на все замки. Марк включил свет в длинном коридоре и большой гостиной с запыленными коврами на полу и головами животных – охотничьими трофеями – на стенах. Мне почему-то всегда очень грустно видеть чучела зверей.

– Вообще-то, это дача одного моего клиента, который сидит, – пояснил он. – Я сделал так, что его посадили не на восемь лет, а всего на шесть месяцев. За это он подарил мне эту дачу, но я не могу принять такой гонорар. Вот вернется хозяин, тогда и видно будет.

– А за что его посадили?

– Жену убил. Застал с любовником и убил. Обычная история. Хороший человек, между прочим.

Я вспомнила Беатрисс. Вернее, я не забывала про нее ни на минуту.

– Марк, а если бы ты защищал Беатрисс, на какой срок бы ее посадили, учитывая все смягчающие обстоятельства?

– Я и сам много думал об этом. Понимаешь, сложное дело, ведь она Захара ни с кем не заставала. У него безупречная репутация, сама знаешь, как его любили. Разве что признать Беатрисс сумасшедшей. Но она не смогла бы долго играть эту роль. Слишком взбалмошна, истерична, но далеко не безумна. Это ты ее избаловала, Белла. Была ей матерью родной…

Он говорил чистую правду. Наверное, поэтому-то я и защищала ее, даже когда она убила Захара.

– Белла, из-за этого следователя мне пришлось просить, чтобы отложили слушание дела в суде, мой клиент недоволен. Мне надо ехать и разговаривать с ним. Люди, которые платят большие деньги, не любят, чтобы с ними так обращались.

– Конечно, поезжай, Марк. Обо мне не беспокойся.

– Там в твоей сумке есть хлеб и кое-какие консервы, фрукты, сок. На первое время хватит, а завтра после обеда я привезу тебе что-нибудь посущественнее. Не переживай, я думаю, что за пару дней, что ты проведешь здесь, я все утрясу и в пятницу ты сможешь спокойно надеть свадебное платье…

– Может, отложить?

– Ни за что, – усталым голосом проговорил Марк. – Ты не представляешь, сколько будет людей и какие это люди, мы должны во что бы то ни стало пожениться.

Он поцеловал меня, вздохнул и ушел.

– Я буду тебе звонить, – пообещал он и бодрым шагом направился от калитки по лесной дороге в сторону шоссе, где он намеревался поймать машину или, если повезет, сесть на рейсовый автобус или маршрутку.

Два часа я, чтобы убить время, приводила в порядок дом, пылесосила, мыла полы и даже включила холодильник, куда сложила привезенные продукты. Распахнула окна, чтобы проветрить комнаты. В ванной комнате, к счастью, душ был устроен таким образом, что проточная вода нагревалась, проходя через специальное, греющееся электричеством устройство, поэтому мне удалось еще и помыться. Во дворе нашла маленький сарай, где аккуратной стопкой были сложены дрова, наверное, для камина. Не хотелось признаваться даже себе, что мне было очень страшно оставаться здесь, в этом пустом доме, совершенно одной, и поэтому я решила до последнего, до того, как меня свалит усталость и сон, что-то делать, как-то двигаться, разжечь, к примеру, камин. Огонь, я думала, сделает мое пребывание в доме не таким уж страшным…

Мне не хотелось верить, что Беатрисс лежит сейчас в холодном морге на столе и ничего не чувствует. Она была самая чувствительная из всех, кого я знала. Нервы ее были будто обнажены. Она была словно без кожи, или же кожа ее была так тонка, что любое дуновение воздуха или касание могли причинить ей боль.

Я вспомнила слова Марка о том, что я сама должна помогать себе приходить в себя, поэтому мне пришлось свыкаться с мыслью, что свою подругу я больше никогда уже не увижу в живых.

Я принесла из спальни большую шкуру медведя и расстелила ее перед камином, в котором мне после нескольких попыток удалось разжечь огонь, потом отправилась на кухню готовить ужин. Поставила на поднос тарелки с нарезанным хлебом, тушенкой, сардинами, маслом, вымыла груши и апельсины. Расположилась у камина лицом к телевизору, где шел неизвестный мне фильм. Дурацкий фильм, где героиня – абсолютная дура, но, видимо, именно такой фильм мне в ту пору и нужен был. Легкие отношения, легкая жизнь, легкие одежды, легкая музыка…

Марк не звонил. Я уже поужинала, просмотрела еще два фильма, но мой телефон по-прежнему молчал. Тогда я решила позвонить сама. Но его мобильник оказался отключен. Молчали и его домашний и рабочий телефоны. Марк отключился от меня. Устал, решил хотя бы немного забыться и, быть может, выспаться?