Девушка в зеркале - Роуз Карлайл

Сейчас нет времени для страховочных концов. Со звоном отщелкиваю первые несколько ступенек и лезу наверх, но парус хлопает меня по лицу, загораживает обзор. Нужно подняться выше.

Саммер, Саммер, где же ты?

Мои ладони скользкие от пота, голые подошвы тоже – скользкие, как масло. Раздвинув коленки, бросаю взгляд под ноги. Палуба «Вирсавии», теперь крошечная, как спичечный коробок, размеренно ходит подо мной вправо-влево. Если упаду, мне конец. Ударюсь о палубу и моментально погибну. Или промажу и свалюсь в океан – и буду беспомощно смотреть, как «Вирсавия» беззаботно уходит прочь…

Точно так же, как Саммер?

Нельзя сейчас думать об этом! Нельзя останавливаться! Задержка может означать жизнь или смерть для сестры! Вытягиваю руку, чтобы откинуть следующую ступеньку, и пальцы срываются с острого металла. Надо бы слезть, найти какие-нибудь перчатки и туфли, чтобы защитить руки и ноги от этих кошмарных шпеньков, но у меня нету времени. Я должна подняться наверх! Должна найти ее.

Толчок ногой. Перехват рукой. Еще и еще. Вся моя кожа кажется холодной и липкой. Мачта – бесконечная стремянка, уходящая в небо. И вот я на месте, на самом верху. Топ мачты – неразбериха из блоков, светодиодного огня, флюгера, кучи каких-то оковок. Все болтается и побрякивает. Верхняя часть паруса с хлопаньем мечется из стороны в сторону. Волнение на море усилено высотой, и ветер здесь тоже сильнее. Хватаюсь за жгут веревочных фалов, и они окрашиваются красным. Я обо что-то здорово порезалась, но не знаю обо что – даже этого не почувствовала.

Все высматриваю, высматриваю, высматриваю… Саммер, ее золотистый саронг, ее желтые волосы, ее большую белую фуражку… Обшариваю взглядом океан во все стороны до самого горизонта. Вишу, прилепившись животом к передней части мачты и глядя назад. Изворачиваюсь всем телом, чтобы перевести взгляд в сторону носа. Кажется, что могу смотреть так хоть целую вечность. Море и небо одинаково серые. Напрягаю зрение в поисках хоть какой-нибудь цветной крупицы. Всего того, что может быть Саммер.

Из-за облаков вылезает солнце, раскрашивая все в синий цвет. Огромные океанские валы, поблескивая своими крутыми боками, стройными рядами катят где-то далеко подо мной, один за другим, один за другим. Эти волны миллионы лет не останавливали свой бег. Не остановятся они и ради меня. Мачта раскачивается, словно дерево в бурю, и в животе поселяется гнездо свернувшихся змей. Изо рта вырывается поток рвоты, на секунду зависает в воздухе, прежде чем рассыпаться брызгами над водой и палубой внизу. Но я все равно смотрю.

Ничего. Абсолютно ничего. Лишь сплошная синева, и ничего, кроме синевы.

Океан поглотил Саммер без остатка.

Движение за спиной. Хлопанье. Оборачиваюсь. Белая морская птица на уровне глаз. Здоровенная, как альбатрос. Перья у нее на голове отсвечивают желтовато-золотистым, словно корона. Это олуша, птица с юга. Узнаю ее, как привет из дома. Встретившись со мной взглядом, она резко отваливает, закладывает плавный вираж к горизонту. Вскоре это всего лишь пятнышко, темная точка на фоне яркого солнца.

Я в Южном полушарии, и я совсем одна. Мое сердце громко выражает протест, словно живое существо, беспорядочно молотится, загнанно мечется в правой половине груди. Без Саммер оно сбилось с ритма. Похоже, оно уже знает правду.

Я уже больше не близняшка. Саммер погибла.

Я все же продолжаю поиск. Методично, неутомимо, самозабвенно. В жизни ничего не делала с такой страстью! Ищу из последних сил, так что не понимаю, почему до сих пор жива.

Не помню, как спустилась с мачты. Показалось, что прошли какие-то секунды – и вот я уже в рубке, корректирую курс «Вирсавии». Думай, прикидывай, куда сейчас ее направить, не забывай поднимать голову и осматриваться по сторонам, думай дальше! Измазываю вахтенный журнал кровью, высчитывая дрейф с учетом течения, жму на кнопки авторулевого и подворачиваю слегка к осту. Пока я тут чухаюсь, с каждой минутой Саммер сносит все дальше. Заставляю себя представлять себе сестру живой и невредимой, отчаянно поддерживаю в себе уверенность в том, что она по-прежнему держится на плаву где-то там, в этих тропических водах. Наношу радиус поиска на карту.

Пустая подставка для телефона в рубке – тошнотворное, нереальное зрелище. Еще хуже, когда я заглядываю в выдвижной ящик штурманского стола – единственное другое место, в котором по трезвом размышлении он мог быть. Проверяю все места, в которых Саммер могла его оставить, выворачиваю ящики и рундуки наизнанку, оставляя после себя хаос. Ничего.

Спутниковый телефон бесследно исчез.

Как далеко помощь, даже если я и вправду найду его? Ближайшие страны – Мальдивы, Сейшелы, Мадагаскар, Сомали. Едва ли богатейшие страны мира. Есть ли у них поисково-спасательные самолеты? Есть ли у них хоть что-то поисково-спасательное?!

– Мэйдэй, мэйдэй, мэйдэй! – Мой голос дрожит, когда произношу эти слова в микрофон УКВ-радиостанции, но я помню, что в таких случаях полагается говорить. Позывной «Вирсавии». «Человек за бортом!» Нашу широту и долготу, курс, скорость. Цифры считываю с экрана картплоттера.

Хотя все это безнадежно. Мне нужна ПВ/КВ-радиостанция, но Адам предупредил, что она сломана. Не могу извлечь из нее ни писка. «Укавэшка» же работает только в прямой видимости земли или другого судна, а ни того, ни другого мы не видели с самого отхода из Таиланда. Держу ее включенной, но, естественно, никто не отвечает.

Пытаюсь задействовать аварийный радиобуй, пусть даже, по словам Адама, он просрочен, – но он голимо мертвый. Мне даже не удается его просто включить.

«Вирсавия» быстрее под парусами, чем под мотором, так что вырубаю движок и распускаю с закрутки геную. Резко наступившая тишина буквально наваливается на плечи. Я точно знаю, что одна на борту. И все же, составляя список первоочередных задач, включаю туда «поиск внутри лодки».

Страховочная сбруя Саммер со спасательным жилетом валяется на полу рубки. Из горла вырывается сдавленный вой, когда я их вижу.

Мне предстоит практически непосильная задача – еще раз все просчитать и убедиться, что я веду поиск в районе, в котором с наибольшей долей вероятности находится Саммер. Не думая о том, что она уже могла утонуть. Не думая о ней, как о «теле». За то время, которое Саммер способна оставаться в живых, я должна покрыть максимальную площадь. Мне нельзя думать об акулах. Мне нельзя думать об истощении, хотя я знаю, что Саммер должна постоянно двигаться, подгребать руками и ногами, чтобы держаться на воде. Но я заставляю себя помнить о гипотермии. На экваторе удушающе жарко, но даже здесь морская вода мало-помалу высасывает тепло из тела моей сестры.

В голове всплывают кое-какие зловещие рассказы, слышанные еще в детстве. Припоминаются поддатые морские бродяги, чокающиеся коктейлями в марине и пугающие друг друга страшилками на тему «человек за бортом», не обращая внимания на то, что их полученные из третьих рук истории подслушивают детишки. Но я благодарна. Благодарна всем этим долбанутым пьянчугам, поскольку теперь знаю, сколько может продержаться Саммер. Какого-то человека как-то раз – всего лишь раз! – нашли живым через двадцать восемь часов, но это было в каком-то проливе, не в открытом океане, и вода в том районе была исключительно теплая. И все равно это сочли настоящим чудом.