Стая бешеных - Фридрих Незнанский

– Ну, разумеется, в курсе. Только, Владимир Дмитриевич, захочет ли «Эрикссон» терять такие кадры? Там, – она ткнула пальцем вверх, – об этом, надеюсь, помнят. Никто в первые четыре месяца не заключал таких сделок, как я.

– А ты ее и не заключишь, – вставил живо шеф.

– Как то есть, не заключу? – опешила Ирина.

– Я попрошу тебя сдать мне дела, и ты не заключишь.

– Владимир Дмитриевич, – вскипела Ирина, – это шантаж!

– Да, – сокрушенно кивнул начальник, – шантаж. Я же должен чем-то компенсировать мое огорчение? Мне так хотелось с тобой послушать оперу. А теперь останутся только деньги от сделки. Это не очень маленькие деньги, они могут меня утешить. Так что сдавай дела. Или, может быть, пойдем на оперу «Иоланта»?

– Никакой «Иоланты» не будет! – рявкнула Ира. – Я позвоню сейчас же Свенссону и пусть знает, что ты примитивный шантажист.

– Так ты все-таки подготовь дела, – постно напомнил шеф.

Ирина встала. Ах, как она жалела, что не согласилась на все условия, которые когда-то поставил перед ней Гордеев. Пусть бы их сейчас записывали, пусть подглядывали – за такое унижение стоит пойти на все.

– Знаешь, – переводя дыхание, сказала она, – я от многих слышала, что ты моральный урод, но не думала, что это буквально до такой степени.

Она вышла, оставив начальника все в той же самодовольной позе, раскинувшимся в кресле. Сев за стол, она опять попыталась настроиться на работу, но мысли ее витали подле только что состоявшегося разговора. Она втихую бранилась про себя, мешая английские и русские ругательства. Сзади на ее плечи легли чьи-то руки. Ира гневно развернулась, ожидая увидеть шефа, но встретилась с унылой физиономией подруги Ободовской.

– Как дела, Ириша? – спросила Машка.

– Этот прыщ опять ко мне приставал, – сообщила Ирина, отчаянно долбя по клавиатуре.

– Так я и думала, – с грустью кивнула Ободовская. – Тебе не кажется, что мы все напрасно живем какой-то вымышленной, ненатуральной жизнью?

Ободовская была философом и любила поговорить о бессмысленности мира.

– Мне это казалось все последние дни, – взволнованно ответила Ирина, – но сейчас я думаю только о том, что мужики свиньи, подонки, потаскуны, хамы и импотенты.

– Да, я это и имела в виду. Ты представляешь, я недавно ехала в такси. Ну, водитель был такой миленький – года двадцать два, наверное, блондин…

На Иринином столе опять зазвонил телефон.

– Алло? – Она подпрыгнула на стуле. – Что ему нужно? Что такое? О чем?! Хорошо…

Она положила трубку.

– Секретарша, – сказала Ирина, поднимаясь. – Представляешь, этот подонок мне пригрозил, что выставит меня отсюда по истечении испытательного срока. Вот вонючка. Меня!!

– Ты скоро?

– Я только в бухгалтерию.

Лифт сыграл три ноты из реквиема и отвез ее на первый этаж, где среди бумаг и счетов восседала пышная усатая дама по фамилии Беляева.

Беляева любила зазывать к себе Ирину после рабочего дня и делиться с ней новыми рецептами тортов и новыми средствами для похудания. Она была в курсе Ирининых проблем с шефом, отчего встретила ее фразой:

– Ну что, приковыляла? Как он, орел твой, всю печень уже из тебя выклевал?

– Не спрашивай!

И осеклась, потому что вслед за ней вошел и сам «орел».

– Добрый день, – сказал начальник вежливо.

– Ну здорово, здорово, – кивнула Беляева, – зачем пожаловали?

– Вы не могли бы предоставить мне отчет о командировке Марии Ободовской?

Ирина почуяла недоброе.

– Транжира ваша Ободовская. Только и ищет, где бы склындить. Да нет, все нормально.

– Все-таки покажите мне счета, – кротко попросил Владимир Дмитриевич.

– Вот зануда, – буркнула Беляева, – без вас бы разобралась.

Она достала папку с отчетами и счетами. Перед Ириниными очами появились уже виденные ею однажды бланки.

– Подписала на оплату все, кроме этого, – начала объяснять Беляева, – этот уж вообще ни в какие ворота. Где она столько накатала? Нет, ты посмотри, – обратила она внимание Ирины, пока шеф вдумчиво разглядывал счета, – ведь видно, что своей рукой нуль подмалевала.

Ирина тяжело сглотнула.

– Да, да, – рассеянно кивнул шеф, – я и хотел убедиться, что документация сфальсифицирована. У меня были все основания предполагать, что тут не все чисто. Я помню этот счет. У вас на столе, Ирина. Гляжу, тут тоже исправлена цифра… – Он вытянул мокрую, дрожащую руку с бланком счета в направлении лица Беляевой.

– О, и впрямь. А я-то и не углядела. Что же она, курва, делает? Ничего ей не оплачу. Я тут бухгалтер, а не ихний Санта-Клаус, чтобы всем подарки делать. Нет, ну гляди, какая ушлая! – рассердилась Беляева.

– Ой, и здесь! – удивился деланно Владимир Дмитриевич, показывая следующий счет и глядя на Ирину.

Беляева только насупилась.

– Конечно, это мой недосмотр, – признался шеф Ирине, – все происходило на моих глазах, но я не мог заподозрить, что наши сотрудники до этого опустятся. Воровать у компании деньги, не дождавшись конца испытательного срока, – как это опрометчиво! – Он сокрушенно покачал головой. – Боюсь, мне придется сказать об этом на совещании в понедельник. Или, даже лучше, прямо сейчас, Свенссону. – Он бегло кивнул Беляевой. – Благодарю вас.

– Да не за что, – сказала Беляева, – это вам спасибо. Без вас я бы и не заметила. Скажи своей Ободовской, чтобы ко мне зашла. Сейчас я из нее душу-то выну.

– Ну что, – спросил начальник на выходе, – ты облегчишь мне задачу? Я предлагаю тебе написать заявление об уходе. Это было бы разумно.

– Ты подонок… – подавленно произнесла Ирина.

– Вовсе нет. Меня волнуют интересы компании. Я в отличие от тебя патриот. Я люблю эту компанию, она мне много дала. Сама дала, заметь, я не воровал. Я всегда призывал администрацию быть осторожной с русскими сотрудниками, и, как видишь, небезосновательно. Впрочем, если ты уйдешь сама, то, во всяком случае, сохранишь доброе имя. Я никому ничего не скажу. У тебя роскошные данные, тебя после «Эрикссона» с готовностью возьмут на работу в «Алкатель», так что тебе, можно сказать, повезло. После обеда сдашь дела. Пока.

Не дожидаясь ответа, которого, впрочем, и не последовало, он пошел к себе в кабинет, фальшиво насвистывая и засунув руки в карманы, являя собой вид торжествующей беспечности и самодовольства.

Когда Сынок вернулся к месту разгрузки, первое, что он услышал, был дружный возглас работяг:

– Оставь покурить!

Сынок молча достал из кармана пачку сигарет, вынул из нее три штуки и аккуратно положил на камушек.