Таганский перекресток - Вадим Панов

Шаман обернулся, сверкнул зелеными глазищами, коротко мяукнул и медленно пошел к центру перекрестка.

Вы когда-нибудь купались ночью в море? А в очень-очень теплом море? Вы когда-нибудь входили из темноты воздуха в темноту воды? Но при этом температура окружающего вас пространства не меняется — воздух и вода одинаково теплы, и только тьма становится все более и более вязкой. Каждое следующее движение дается все с большим и большим трудом, каждый следующий шаг — маленькая победа, каждый следующий вздох… В какой-то момент вы понимаете, что густая тьма незаметно пробралась в ваши легкие, наполнила их чернильным студнем и не позволяет сделать следующий вздох. Вы чувствуете только тяжесть. Тяжесть вокруг, тяжесть внутри. Вы понимаете, что еще чуть-чуть, и не выдержите, что студень накроет вас с головой и заберет навсегда.

Вы в ужасе.

Но страх придает сил, и вы делаете рывок.

И вы снова можете дышать.

Я закашлялся и упал на колени. Я судорожно дышал. Дышал! Втягивал в себя воздух снова и снова и не мог надышаться. Господи, какое же это счастье — дышать.

— Оклемался?

Я поднял глаза на Вальку, подумал, прислушиваясь к биению сердца, и кивнул:

— Да.

— Вот и хорошо.

Жора вынырнул из студня первым, а потому уже успел прийти в себя. Рядом с ним сидел невозмутимый Шаман — судя по всему, ни он, ни Валька никаких неудобств не испытывали.

— Что теперь? — глухо спросил толстяк.

— Делай так, как я говорил, — усмехнулся Валька. — Или ты все забыл?

— Не забыл, — буркнул Жора.

Он развернул тряпочку, в которую был завернут гусак, поднял птицу над головой и завопил:

— Купите у меня гусака, дайте за него рубль серебряный! Купите у меня гусака, дайте за него рубль серебряный!!

Я огляделся.

Общаги не было. Домов не было. Москвы не было.

Был только перекресток, слабо освещенный четырьмя факелами, и четыре дороги, ведущие в никуда.

Светофоров не было. Асфальта не было. Деревьев не было.

Мы стояли на черной дороге, а вокруг нас разливалась непроницаемая тьма.

Ничего не было.

— Купите у меня гусака, дайте за него рубль серебряный! Купите у меня гусака, дайте за него рубль серебряный!!

— Золотой возьми, хозяин, возьми золотой!

Первый покупатель оказался низеньким лохматым ублюдком с длинным и голым, будто у крысы, хвостом. Жора, как и было велено, никак не среагировал на неправильное предложение. И на внешний вид урода не среагировал. То ли водка помогла, то ли врожденная смелость.

— Купите у меня гусака, дайте за него рубль серебряный!

— Жемчуг возьми, хозяин, две жемчужины дам!

— Колечко, милый, колечко с самоцветом возьми!

— Червонец! Червонец!!

— На шелк сменяй, хозяин, шикарный шелк…

Толпа вокруг Жоры становилась все гуще и гуще.

Нечистые прибывали со всех дорог разом, скапливались вокруг нашего кредитора (совершенно игнорируя меня и Вальку) и наперебой предлагали за гусака сходную цену. Высокие и низенькие, худые и толстые, лысые и заросшие. Вот черт, обыкновенный черт, каким я привык видеть его на картинках. Вот безобразная старуха с непропорционально большой головой, кривыми ногами и обнаженными, обвисшими грудями. Вот вроде бы человек. Только руки у него достают до земли, а сам он покрыт короткой серой шерстью. Вот старик с зеленой бородой. Вот…

На мгновение мне показалось, что я вижу ее: крупную, черноволосую и развратную, но видение исчезло. Была она в толпе или нет, кто знает?

— Купите у меня гусака, дайте за него рубль серебряный!

К чести Жоры следует сказать, что он не спятил и не перепугался, увидев вокруг себя толпу тварей. Я думаю, он остался тверд потому, что занимался привычным делом — торговал, а с кем вести бизнес — это вопрос второй. Жора с каменной физиономией выслушивал предложения нечистых, отворачивался и продолжал гнуть свое:

— Купите у меня гусака, дайте за него рубль серебряный!

И добился цели.

— У меня есть рубль серебряный, — произнес человек без головы.

Жора без разговоров протянул ему гусака и получил взамен крупную монету.

— Уходим! — немедленно приказал Валька. — Быстро уходим!

Я вцепился в его плечо. А вокруг уже завывали:

— Ты обманул нас!

— Твой гусак мертвый!

— Зачем ты оторвал ему голову, уверяя, что он живой?

— Ты обманул нас!

— Верни рубль!

— Верни рубль!!

Обратный путь оказался и быстрее, и легче. Нечисть визжала, но препятствий не чинила — за руки нас никто не хватал и подножки не ставил. Десять шагов, и вот мы снова на перекрестке.

На НАШЕМ перекрестке.

В некоторых окнах общаги горит свет, подмигивает светофор, ровно сияют уличные фонари. Свежо. Необычайно свежо. И воздух такой… вкусный!

При нашем появлении телохранитель Жоры выскочил из автомобиля и открыл хозяину дверцу.

— Что ты видел?

— Ничего. — В глазах громилы читалась растерянность. — Вы дошли до центра перекрестка и вернулись обратно.

— И все?

— И все.

— Сядь в машину, — приказал Жора. Телохранитель подчинился. Толстяк, не глядя на нас, повертел в руке серебряную монету, после чего опустил ее в карман и буркнул:

— Мы в расчете. — И после паузы добавил: — Но вы уволены.

* * *

Как вы уже поняли, Валька не часто демонстрировал мне свои способности. Он стремился всего добиваться сам. Сам. Ночами просиживал за учебниками. Работал, чтобы было на что жить. Никогда не использовал свой дар, чтобы уложить в постель понравившуюся девчонку. Он им и так нравился.

Он.

Сам.

Все его победы — его победы. Все его поражения — его поражения. Ведьма сторонилась своих способностей, ведьма жила обычной жизнью. Ведьма самостоятельно шла к цели. Набивая шишки, поднимаясь и снова вставая.

Валька был упрям и знал, что нельзя отнять настоящее, то, чего достиг своими силами.

Валька жил так, потому что знал, что в один прекрасный день…

Я вошел в комнату и увидел разбитый кувшин. Глиняные черепки рассыпались по полу, рядом лежал сломанный нож, а Валька сидел на кровати и грустно улыбался.

И я понял.