Взорванный плацдарм. Реквием Двести сорок пятому полку - Валерий Киселев

С нами рядом был взвод внутренних войск. Мы получили команду идти дальше, а солдаты внутренних войск – продолжать зачистку здания. Стали прыгать с балкона первого этажа, через подъезд было нельзя. Его духи простреливали из соседнего здания. Между домом и одноэтажным зданием (подстанция какая-то) было всего метра два-три. Первым перебежал расчет «АГС». За ними перебегал старший стрелок Виктор Шкрум. Пуля попала ему в область ключицы. Он на ходу оседал, и было видно, что до угла здания он не доберется. Кто-то крикнул, чтобы он лежал и не шевелился. С обоих углов зданий мы стали обстреливать окна. Кинули вперед «дым», и Серега пробежал мимо лежавшего Витьки и, не останавливаясь, схватил за руку и утащил за собой в укрытие.

Эдуард Виноградов, 3-я мотострелковая рота, гвардии сержант:

– Я смысла передвижений полка часто не понимал. Мы зашли в Грозный, потом вышли. Зачем?

Командир нашего взвода Алексей Горшков рассказал, как брали дом «Пенал». Зачем нужно было посылать взвод на зачистку пятиэтажки, чтобы спустя тридцать минут передать нашим «меньшим» братьям – внутренним войскам? Вот это телодвижение мне до сих пор не понятно.

Они ведь и сами могли бы все сделать грамотно, а мы при выходе потеряли бойца. Виктор Шкрум, слава богу, живой остался. Да, родился он в рубашке…

Территория перед «Пеналом» полностью простреливалась чеченскими снайперами, пулеметчиками и стрелками. Нам была поставлена задача: зачистить пятиэтажку. «Пенал» был тактически важен: если грамотно расположить в нем бойцов, то можно было перекрыть большую часть площади. Первым в подъезд вбежал Володя Рыбаков, следом за ним я. Духи в доме сделали проходы, пробив стены между подъездами, тем самым обеспечив передвижение по всему дому, не выходя на улицу. Вскоре подтянулся весь наш взвод и расположился по всему первому этажу. И вот тут все и началось… По окнам стал работать пулемет духов. Раздался взрыв. Скорее всего, стреляли из гранатомета, и попали в проем между окон. Меня взрывная волна откинула к стене. На какое-то время я «потерялся», оглушило хорошо. Но стрельба так же резко закончилась. Алексей Горшков объявил новую вводную, что дом передаем внутренним войскам, а сами выдвигаемся дальше. Нашей группе предстоял нелегкий путь. Нужно было пробежать 6–8 метров до трансформаторной будки, а там – мертвая зона. Первым побежал Николай Краснов, за ним – Виктор Шкрум, но на половине дороги он резко, как игрушечный пропеллер, завалился на бок. За ним следом бежал Серега Петропавловский. Серега и затащил Виктора за будку. Пока Сергей с Николаем осматривали Виктора, я, да и все мы всех святых перебрали. Только когда Серега крикнул, что все хорошо, стало легче. Пуля Виктору вошла в левый бок между броником и спиной навылет, оставив глубокий порез. Такое бывает только раз на миллион. Следующим побежал я. Перебежав к будке, приказал зажечь дымы. И с Сашкой Фроловым мы парой выстрелили из «Шмеля» в сторону духов, он со стороны «Пенала», а я со стороны трансформаторной будки. В этот момент под покровом дыма вся наша группа перебежала к трансформаторной будке и, пригнувшись, выдвинулась на новую позицию. Я шел последним и случайно увидел, что в метре от будки лежит, контуженный, Алексей Горшков, наш взводный. Я был уверен, что дом покинули все. Что случилось и почему так вышло, времени не было расспрашивать, я резко рванул его на себя, и мы остались вдвоем. Дым в то время уже рассеялся. Я предложил бежать спиной вперед и самим себя прикрывать. Так и сделали. Когда все закончилось, мы с Алексеем молча посмотрели друг другу в глаза и обнялись.

В бою, когда стреляешь, страха не было, а вот когда кончался бой и начинали вспоминать – становилось страшно.

А Виктор Шкрум, чудом выживший в том аду, покончил жизнь самоубийством в 2001 году, дома…

Из Журнала боевых действий

29 января

Полк имеет задачу с занимаемого рубежа по 2-му Гудермесскому переулку продолжать наступление в направлении ул. Ханкальская. В 6.15 подразделения внутренних войск прибыли в район обороны 1-го батальона и приступили к смене позиций наших подразделений. Подразделения 1-го батальона заканчивали подготовку к продолжению дальнейшего штурма оставшихся зданий в полосе наступления батальона.

В 12.30 2-я рота начала наступление в указанном ей направлении и к 12.45 овладела угловым зданием, в дальнейшем продолжала наступать по ул. Ханкальской. В 13.30 1-й взвод 2-й роты овладел торцевым высотным зданием и закрепился на его этажах. Подразделения 1-го батальона продолжали выполнять боевую задачу. К 17.00 1-й батальон выполнил поставленную задачу и вышел на рубеж по ул. Ханкальская, перекресток ул. Джанатовых, переулок Леонова и перешел к обороне высотного здания ротными и взводными опорными пунктами.

В 18.00 командир полка убыл в ОШ ОГ «Грозный» для получения новой боевой задачи. В 19.10 командир полка поставил задачи командирам 1-го и 2-го батальонов, командиру танковой роты, проверил организацию и взаимодействие, дал указания по обеспечению подготовки подразделений к предстоящим боевым действиям.

Потери за день по личному составу: раненых – 2, убитых нет.

«“Вованы” они и есть “вованы”…»

Алексей Горшков, командир 3-го взвода 3-й мотострелковой роты, старший лейтенант:

– Утром вышел во двор глотнуть воздуха – всю ночь дымом дышали, только повернулся – из подвала дома, который мы утром «вованам» передали, выходят чеченцы во главе с каким-то аксакалом. Человек сорок, в том числе женщины, ребятишки… Это «вованы» так зачистили дом… Все квартиры посмотрели, а в подвал не заглянули. Они боялись сами себя… Разведка, спецназ у них были хорошими, а остальные… «Вованы» они и есть «вованы». Почему я тогда на них разозлился: если бы в этом незачищенном подвале среди женщин оказался хотя бы один снайпер – он нас всех мог положить. Стрелять нам в ответ в щель подвала – как в белый свет. После этого случая всегда потом зачищали дома сами, от подвала до потолка, гранаты бросали во все дырки.

К вечеру из роты нас осталось двадцать восемь человек. В первом взводе нашей роты оставалось всего восемь человек, а последних четверых солдат из второго взвода передали в мой взвод – Жила, Серебряный, Кожан, Колос…

Поехал в медроту на перевязку. Спрыгнул с «бэхи». «Держите, черти!» – пацанам, ноге больно. Комбат мой голос услышал: «Ты что здесь делаешь?» Начмед, мой однофамилец ему: «Он на перевязку приехал». – «На какую перевязку?» – «У него осколочное в ногу…» – «Я запретил Пейджеру докладывать, иначе бы меня в госпиталь закатали», – говорю комбату. «Ладно, но тогда чтобы никто не знал, что ты ранен, а то тебя в боевом донесении не указали».

Я знал, что, кроме меня, офицеров во взводах не осталось. Командир первого взвода Андрей Кузнецов погиб утром, когда, меняя позиции, уходил последним из своего взвода. Он почти добежал до укрытия, осталось шага два. Упал, его пацаны втаскивают. «Меня, кажется, ранило…» – и глаза закатил. Бронежилет срезали, крови нет, потом смотрят – пуля попала в бок, под мышку, пробила оба легких, разорвала их. Входное отверстие от пули было с кулак, а на выходе еще больше. Какое-то время он еще был жив, медик сказал: «Я ничего бы не смог сделать…» Увозили Андрея еще живого, умер по дороге в госпиталь.