Отрок. Перелом - Евгений Красницкий
Шрифт:
Интервал:
После обеда до кожемяк сходить, пояс новый купить, да к Лавру заглянуть, нож получше посмотреть, а нет – так заказать. Эх, и чего заранее не подумал! Сейчас бы в самый раз Веденю ножом хорошим опоясать. Пару месяцев всего, почитай, и проносил дедовскую память… Ну и ладно – теперь пусть тот нож внуков дожидается. Глядишь, родовым сделается. Чтобы и через сотню лет потомки в воинский строй в первый раз с этим клинком вставали».
И Чума снова расплылся в довольной улыбке.
Ворота во двор встретили его распахнутыми настежь створками.
«Никак, ждут? А Варюха чего квохчет? Не по-доброму как-то… ЭТ ЧЕГО ТАКОЕ?!»
Возле крыльца стоял Бурей, а у него на руках, будто неживой, лежал бледный Веденя. Варька бестолково металась по двору, не соображая, что надобно делать, хватаясь то за одно, то за другое. Чуть в стороне Снежанка роняла на рубаху слезы и кровь из сильно распухшего носа. Юлька, непонятно за каким делом, но очень кстати оказавшаяся здесь, хлопотала рядом, стараясь помочь ей, а Дуняша распахнула дверь в дом.
Из-за забора высунулся соседский малец Федька и замер, оглядывая двор. Нехорошо смотрел, зло…
– С тобой-то что? – спросил Фаддей у заплаканной дочери. Спрашивать, что с сыном, было почему-то страшно.
– Мотька Каша… ногой… – то ли проговорила, то ли проревела Снежанка, – я Веденю оттащить хотела-а… а он ного-ой…
Бурей уже заносил отрока в избу.
– Что с сыном? – Фаддей поймал жену за локоть.
Варька никак не могла прийти в себя:
– С учебы принесли. Вот…
Как Чума оказался на улице, он не помнил. Не видел, как следом выбежала Дуняша и понеслась куда-то, а из соседнего двора с перекошенными от злости лицами выскочили Федька и два его старших брата и тоже побежали прочь. Чума решительно направился в сторону усадьбы Говоруна. Возле распахнутых настежь ворот подворья Луки возился с какой-то справой Тихон, племянник десятника. Увидев Чуму, он с улыбкой закивал ему:
– А-а, Фаддей, здрав будь! Слышал уже, слышал, – но от сильного толчка в грудь опрокинулся назад.
«Над чужим горем смеяться?!! Еще и дорогу заступил!»
Сам Лука сидел за столом и хлебал щи. При виде Фаддея рыжая бородища десятника расползлась в стороны.
– А, Фаддей, Заходи! Щей будешь?
Бешенство резко отпустило Чуму, как всегда перед схваткой, лицо слегка побледнело.
– Я… тебе… сына… доверил… а ты… что… сотворил? – Фаддей говорил почти спокойно, и именно это встревожило Луку и заставило подобраться.
– Ты что, рехнулся? Проспись. – Ничего не понимающий Лука не столько рассердился, сколько удивился – в чем дело? Не с чего вроде бы.
– Проспись?! – стол вместе со щами полетел в сторону, в глазах Фаддея вспыхнули факелы, и борода Говоруна повстречалась с его кулаком.
Нога Луки воткнулась в живот Чумы. Фаддей с трудом выдохнул, но устоял, несмотря на темные пятна, которыми отчего-то пошло все вокруг.
Однако в избу уже ввалился Тихон с тремя дюжими парнями, родичами десятника. Четверо на одного – это много. В тесной горнице такое не под силу даже Андрюхе Немому.
– Не бить! – из-за опрокинутого стола поднимался Лука. – Охолонится, поговорим. А сейчас за ворота его!
Во дворе Чуму отпустили: негоже ратника, как собаку, пинком со двора вышвыривать. Сам уйдет. Фаддей передернул плечами, потер живот – здорово лягается десятник, редька едкая.
Вот тут-то он и увидел под навесом на лавке меч. Тот самый. Рядом подпилок. И ремешки на рукояти наполовину расплетены. Чума даже застонал от бессилия и злости: «Ну, не уроды ли?! Ну, ладно, сопляк этот, понятно… Но как Лука допустил?!»
Нельзя в чужом доме хозяину зла желать. Не по обычаю это, не по-людски. В воротах можно. Вот там и высказал:
– Ничего, Тишка, передай Луке: сочтемся!
Теперь домой. Чума запоздало обругал себя: «Вот же дурень! Надо бы сначала узнать, что с сыном!»
Он уже подходил к своему подворью, когда сзади окликнули:
– Ну, и долго ты еще Луке в рот смотреть будешь?
За спиной стояли Егор с Фомой.
– Я-то? Я сам себе печка в избе! – не хотелось Фаддею сейчас ни с кем беседы вести, а уж с двумя десятниками тем более. – А Лука… Не тому он на ногу наступил. Только эт мое дело. Вам-то что?
«Не до них сейчас. Домой надо, узнать, что там с Веденей. Но и просто так уйти нельзя – десятники, чтоб их…»
– Торопишься? – вступил в разговор Егор, слегка отодвигая в сторону Фому; покивал сочувственно. – Слышали мы о твоей беде. Пошли, нам по пути – по дороге поговорим.
До дома Фаддея идти совсем немного оставалось, но попутчикам хватило времени, чтобы пригласить Чуму заглянуть, как освободится, к Фоме на разговор.
– Ты, Фаддей, не ерепенься. С добром к тебе. Не только твою мозоль Лука с Корнеем каблуком прижали. Так что приходи, поговорим, – уже у ворот закончил Фома. – Есть о чем.
Во дворе, на куче ошкуренных бревен расположилась Снежанка с какими-то горшочками и туесочками, а рядом с ней, полыхая кумачовыми ушами, пристроился соседский Федька. Девчушка, сама с припухшим носом и хорошим синяком под глазом, чем-то мазала ему сбитые в кровь костяшки на руках и, подражая Настене, беседующей с болящими, выговаривала за неосторожность. Чума по резкому запаху узнал целебную мазь – сколько раз самого ею пользовали! Едучая, зараза, но парень сиял от удовольствия, а Снежанка уже тянулась к царапинам на его лице. Фаддей хоть и проскочил мимо, тревожась за Веденю, но про себя усмехнулся:
«Ну вот, еще один родич намечается. Малые они еще, но кто знает… Сам-то Варьку за косу когда дергать начал? То-то…»
Ни жены, ни Ведени Чума в доме не застал. Заплаканная Дуняша, хлопотавшая по хозяйству в отсутствие матери, хлюпая носом, объяснила, что приходила тетка Настена и, посмотрев Веденю, велела нести к ней. Мать тоже сейчас там.
– А сказала-то что? – Чума скрипнул зубами: лекарка из-за какой-нибудь безделицы к себе не заберет. Значит, плохо дело с мальцом. Рявкнул с досады на дочь, хоть ее-то вины ни в чем не было. – Да не реви ты! Говори толком!
– Так я толком… Сказывала, покой ему нужен, а у нас де только медведи по двору не бродят. И мамка как ума решилась. Ее тетка Настена по щекам отхлестала, да чего– то выпить дала – полегчало ей, придет скоро.
– Вот дура. С Веденей что? – Чума чуть не влепил дочери оплеуху.
– Так через три дня дома будет. Лекарка сказывала.
Фаддей уже не знал, куда кидаться.
«Самому бежать к Настене? Нет, не пустит, уж коли отсюда забрала. Да и невместно мужу в такие дела лезть. Варьки дождаться надо, придет скоро».
Мучили нехорошие мысли, предчувствия грызли ничуть не лучше, и Фаддей метался кругами по дому. Вроде и не с чего: лекарка ничего плохого не сказала, а он трясется, как баба! Что– то надо было делать, куда-то бежать, но что именно и куда, он представления не имел. Бешенство, до того прибитое страхом за сына, вновь поднялось до края.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!