Навсегда - Катерина Лазарева

От его тона, тёплых объятий и дыхания куда-то мне в волосы вдруг разрывается сердце.

Ну нет, я ведь решила не воспринимать всё лично. Третье слово уже получено. Остаётся всего два.

И пока он так нежно обнимает меня, вполне можно решить вопрос с доверием.

Осознание, что чем дольше длится этап получения заклинания, тем мучительнее его проходить; придаёт решимости.

— Может, мне было бы легче, если бы ты открылся мне, — срывающимся голосом шепчу. — Ты доверяешь мне?

— Да, — сразу отвечает Мэтт.

Браслет снова сжимает мне запястье, подтверждая ответ. Остаётся дождаться следующего слова, которое станет предпоследним в этой цепочке.

Зашевелившись, пытаюсь освободиться из его рук, и Мэтт отпускает меня. Отойдя на два шага назад, я вытираю следы слёз. И смотрю на него.

— Что ты хочешь знать? — спрашивает он.

Вздыхаю, поняв, что Мэтт готов раскрыть мне всё. В том числе и то, о чём уж точно не хочется знать.

— Нет, извини. Я всё-таки не готова, — поспешно говорю, неловко улыбнувшись.

Словно уловив мою тревогу, Мэтт кивает. И улыбается в ответ — успокаивающе, мягко. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы глупо не улыбнуться ещё раз.

Что за чертовщина! Взгляд Мэтта обволакивает, а чувства в нём забирают в себя. Сохранять спокойствие становится всё сложнее.

— Я могу рассказать что-нибудь безобидное. Например, о своём детстве, — предлагает он, явно желая сократить дистанцию.

— Нет, нет, нет, — порывисто возражаю, подкрепив слова и жестом.

Чем больше он говорит, тем сложнее довести всё до конца. Я вдруг ясно осознаю это. Потому факты из его жизни только усугубят всё.

Снова принимаюсь ходить туда-сюда по коридору. Изредка останавливаясь, смеюсь каким-то странным смехом, мечусь к окну, качаю головой, снова шагаю назад и вперёд.

Да, изначально я просто перепугалась и переволновалась, не в силах оставаться спокойной, когда не понимала, откуда такое смятение. Но теперь, уловив в глазах Мэтта беспокойство, специально продолжаю и преувеличиваю нервные действия. Будто сама себя завожу. Ведь чем более странно я веду себя, тем усиливается волнение «мужа».

Это срабатывает — браслет сжимается. И слов Мэтта ждать не приходится:

— Кажется, ты не в порядке. Как себя чувствуешь?

Это как раз то, что надо. Мгновенно пользуюсь ситуацией:

— Странно. Я понимаю, что ты отменил свои встречи, но можно я поеду к родителям? Я что-то совсем расклеилась и чувствую, что мне это нужно сейчас.

Раздумывая некоторое время, Мэтт смотрит мне в глаза. Я делаю всё, чтобы выдержать это испытание.

— Я отвезу тебя, — решительно говорит он. И я понимаю, почему: переживает отпускать меня одну после таких выкрутасов. — А насчёт встреч не волнуйся, их ещё не поздно возобновить.

*************

Без минуты полночь… Я запираюсь в уборной. Здесь больше шансов, что никто мне не помешает.

— Хорошо, не, всё, что, кажется, — проговариваю, вспоминая получившиеся слова, закрепляя в сознании. И тут же хмурюсь, задумчиво повторив: — Хорошо не всё, что кажется.

Надо же, получается даже осмысленная фраза.

Это на мгновение выбивает меня из равновесия, но я быстро беру себя в руки и мотаю головой. Ещё не хватало искать тайный смысл в случайном наборе слов. Просто совпадение.

И вот двенадцать. Пора….

Сосредотачиваю взгляд на браслете и принимаюсь говорить заученную фразу. Даже не моргаю, чтобы наверняка.

Первый раз, второй, третий…

Браслет не реагирует, но ведь и не должен. Только в конце.

— Хорошо не всё, что кажется, — снова повторю, и глаза начинает щипать.

Надо бы проморгаться, да и браслет блестящий — не лучший выбор для глаз.

Я с трудом удерживаю внимание на нём, по-прежнему не моргая. Это даётся физически больно, голова кружится, подступают слёзы.

— Хорошо не всё, что кажется.

Последний раз.

Браслет зажигается ярким светом, как и говорил Гидзи. Запястье обдаёт приятным теплом. Я выдыхаю и наконец моргаю — часто и быстро. Поводив шеей, отвожу взгляд.

И на душе вдруг становится свободно и легко. Я точно знаю — связь разорвана. Чувствую это наверняка, даже без подсказки браслета. Теперь ничто не может удержать меня с Мэттом.

С трудом сдерживаюсь, чтобы не сбежать сразу, как разорвала связь. Сейчас на улице темно и небезопасно, да и Мэтт принимает клиентов дома. Ускользнуть незаметно не получится.

Видимо, нам всё-таки предстоит ещё одна совместная ночь.

Я специально задержалась в доме родителей до позднего вечера. Не хотелось видеть Мэтта.

Но вот уже ночь, я в спальне, а он не приходит. Встречи затягиваются. Видимо, он тоже хотел отвлечься и взял на себя больше, чем планировал.

А может, думал, что я останусь с ночёвкой у родителей… Кстати, почему мысль так и поступить даже не приходила мне в голову?

Вздыхаю, забираясь в постель. Какая теперь разница, момент упущен. К тому же, не всё ли равно, где я сейчас, если завтра буду совсем в другом незнакомом месте?..

Дверь отворяется — в комнату заходит Мэтт. Судя по взгляду, он действительно думал, что я останусь у себя.

Растерявшись лишь поначалу, Мэтт быстро берёт себя в руки. Выражение его глаз меняется на обеспокоенное.

— Ну как ты? — заботливо спрашивает он.

Видя, как Мэтт волнуется за меня, чувствуя, как относится ко мне; я впервые задумываюсь над тем, что обманываю его. Это осознание возвращает смятение, в котором я теперь просто тону.

И даже напоминание себе, что Мэтт хитрил не меньше, и это стоило мне многого; не спасает.

— Не знаю… — сбивчиво отвечаю, чувствуя его взгляд. Мэтт приближается, садится рядом. — Я не знаю, что со мной. Ты… Я…

Я даже не сознаю, что говорю. Слова просто рвутся изнутри, рваные и бессвязные, как и мысли.

Я даже не замечаю, как и когда оказываюсь в его объятиях. Вздрагиваю, ощутив его руки.

И вдруг расслабляюсь, успокаиваемая его теплом. Безотчётно тянусь ближе, согреваемая нежностью сильных рук.

— Ты просто переволновалась, потому что сделала слишком большой шаг ко мне, к которому пока не готова. Не бойся, я не стану давить и цепляться за это. Всё хорошо, — спокойно говорит Мэтт, окончательно разрывая мне сердце.

Его ладонь ласково проходится по моей спине, и я выдыхаю куда-то ему в шею. По телу пробегает волна мурашек и дрожи. Теперь объятия Мэтта не успокаивают, а волнуют.