Хомут на лебединую шею - Маргарита Южина

Фома понимающе хрюкнул. Видимо, Псов и Матрениной притаскивал свой продуктовый набор. Но откусывать уже было нечего, и это вызвало его ярость.

– Скажите, а вы сильно переживали из-за его ухода? – аккуратно поинтересовался Фома, но Любовь Сергеевна ответить не успела – в комнату ворвался перемазанный тортом малыш лет пяти и завопил:

– Мам! – вопил он. – Я из кубиков такой дом построил, смотри, а это у меня будет дерево! А Манька отбирает!

В руках у малыша торчал вырванный с корнем из пепельницы бонсаи.

– Данечка, выбрось немедленно эту корягу! Иди поиграй, сейчас уже есть будем.

Фома с ужасом смотрел, как его маленькое деревце, которое он вез Варьке, равнодушно затолкали в мусорное ведро. Он не оставил бонсаи в машине – боялся, что там растение замерзнет. Фома в пакете оставил его в коридоре…

Наконец, взяв себя в руки, Фома извлек из мусора бедное растение, так же молча нашел на полу подобие пепельницы, в которой рос бонсаи, все так же безмолвно удалился. Ему теперь было совершенно ясно, почему Псов бежал от Матрениной сломя голову.

Час спустя Фома нервно ходил по комнате, а Гутя его успокаивала:

– Ну не переживай ты так. Смотри, Аллочка уже воткнула растение на место! Ничего, приживется. И вообще – выращивать дома карликовые деревья – все равно что осознанно растить уродцев.

– Гутиэра Власовна!

– Ладно, я же ничего, пусть растет.

Вечером заявилась домой Варька. На ее челе лежала печать страшной усталости, и даже ужин, приготовленный Аллочкой, не вызвал бурю восторга.

– Варя, я сегодня тебе купил подарок, – начал Фома, когда жена уселась к столу. – Только он… он немножко того… погиб.

При этих словах из комнаты медленно выплыла Гутя, неся на растопыренной ладони воткнутое в маленький горшочек деревце.

– И ничего с ним не случилось. На, Варя, ты же давно бонсаи хотела, – защебетала Гутиэра, решив на всякий случай сгладить ситуацию.

Но сглаживать ничего не потребовалось. Варька, увидев крошечную корягу с листочками, в восторге кинулась мужу на шею.

– Фомочка! Ты у меня самый внимательный муж на свете! Ой, смотри! Какие листики! Это ведь яблонька! Посмотри, это маленькая яблонька! А потом на ней расцветут малюсенькие цветочки и появятся совсем маленькие яблочки! Фомочка! Это дерево проживет у нас сто лет, и мы подарим его внукам!

Восхищенные возгласы Варьки прервал телефонный звонок.

– Алло, пригласите к телефону Фому Леонидовича, пожалуйста, – послышался приятный женский голос.

– Я слушаю. – Фома нехотя подошел к трубке.

– Это Матренина беспокоит. Вы так стремительно удалились, что я даже не успела ответить на ваш вопрос. Вы, кажется, интересовались, сильно ли я переживала после ухода Псова. Так я отвечаю – нет, не сильно. Ну подумайте, какой из него отец – он беден, как неизвестный художник, моих детей не любит, а запросы, вы меня извините!.. Я переживала всего два дня, а на третий снизошла до нашего соседа. Боже мой, Фома! Какой это оказался замечательный мужчина! Он, конечно, к деткам тоже не больно привязан, зато у него столько денег! Он вор-карманник, сами понимаете, зарплату ему не задерживают, она у него от выработки зависит. Короче, мы сейчас живем вместе с Жориком, и я не могу на него нахвалиться. Нет, я не жалею о Псове. Это меня бог отвел.

– Но вы такая интересная женщина, – закинул удочку Фома. – Неужели ваш Жорик не ревновал вас к Псову?

– Ах, о чем вы! Если бы он ревновал меня ко всем, кто у меня перебывал, то у него уже давно началась бы белая горячка.

– Спасибо, что позвонили. А, скажите, откуда вы узнали мой номер телефона? Я, по-моему, вам не говорил.

– Конечно, не говорили, – радостно согласилась Любовь Сергеевна. – Это Данечка успел у вас из кармана записную книжку вытащить. Хи-хи, и еще бумажник. Я же вам говорила, что он шалунишка!..

– Любовь Сергеевна, у меня там были деньги! И я точно могу назвать сумму! Скажите своему шалуну, чтобы ни копейки не пропало.

– О чем вы? У нас очень порядочные дети, – обиделась Любовь Сергеевна и бросила трубку.

Фома вскочил и поспешно стал одеваться.

– Ты куда? – поймала его у двери Варя.

– К Матрениной, у нее мой бумажник.

– Я с тобой. Я почти готова.

– Хорошо, ты одевайся, а я машину подгоню. Только ценного с собой не бери, когда войдешь в ее квартиру, ничего не выпускай из рук и даже не разувайся – обдерут как липку.

Вскоре молодые уехали. Гутиэра уселась к телефону. Хотела выяснить, каково самочувствие беременной Виолетты Поросюк и одновременно как прошло знакомство у Поросюка-младшего. Видно, новости были хорошие, потому что Гутя то и дело охала, ахала и радостно цокала языком. Аллочка, громко топая, носилась по квартире, пытаясь развлечь кота. Она привязала к ниточке бумажный бантик и хотела привлечь к нему внимание Матвея. Он же не желал играть с бантиком, а царапал когтями балконную дверь, желая выбраться на балкон.

– Аллочка! Выпусти Матвея на балкон, – попросила Гутя, но Аллочка ее не слышала.

Гутя уже хотела было сама выпустить пушистого затворника, но не успела – в дверь позвонили. На пороге переминался с ноги на ногу незнакомый молодой человек, которого Гутя с Аллочкой уже видели однажды возле подъезда. Человек держал огромный газетный пакет и смущенно прятал глаза.

– Здравствуйте. Я к вам, – пролепетал он. – Мы договаривались знакомиться.

– Ах, ну, конечно! – с преувеличенной радостью воскликнула Гутиэра и крикнула в комнату: – Аллочка, к тебе кавалер! А вы проходите, проходите, садитесь. Сейчас мы цветочки в вазу поставим… ой, какой изумительный букет! – порхала возле кавалера Гутя.

Ее немного настораживал этот мужчина. Ему было где-то около сорока. Красивые, неглупые глаза, хорошая прическа и приятные манеры привлекали. И было непонятно, что же нашел он в ее недотепистой сестрице. И почему у него такие печальные глаза?

Не успела Гутя найти ответы на эти вопросы, звонок снова оповестил хозяев о нашествии гостей.

– Иду, иду-у, – запела Гутя и выскочила в коридор. Теперь можно не особенно торопиться, пусть Аллочка сама развлекает своего гостя.

– Здрасть, – на пороге стоял еще один незнакомец. Этого парня Гутя никогда не видела. Он был не слишком высокого роста, плотный и щербатый. Зато улыбался просто и бесхитростно. – Здрасть, говорю! Здесь невеста проживает?

– З-з-десь, – растерянно пробормотала Гутя. – А какую вам надо?

– Ну эту… Которая у вас живет. Слушайте, что вы мне голову морочите, у вас их сколько на выданье? – нетерпеливо спросил щербатый жених.

– На выданье одна.

– Ну так и ведите меня к ней! Надо же товар лицом посмотреть, так сказать… Ну чего вы стоите-то?