Трюфельный пес королевы Джованны - Анна Малышева

– Да, у вас сейчас это принято! – улыбнулась Елена.

– Глядя на старшее поколение, учимся! Пример берем, всем селом! Не вам бы говорить…

Последнее, грубое замечание, явно метившее в хозяйку дома, семейно живущую со своим жильцом без всякой регистрации отношений, ничуть Елену не смутило. Она все так же добродушно улыбнулась в ответ, словно безмолвно отметая нападки. И Леонид, не встретив с ее стороны агрессивной и, видимо, ожидаемой им реакции на свои замечания, умолк. Так, в молчании, они пошли дальше. Немногие прохожие, встреченные ими по пути, здоровались с Еленой и окидывали жгуче любопытными взглядами ее гостей. Александра была рада переступить наконец порог дома.

Птенцов, вопреки ее ожиданиям, находился на кухне, а не лежал в постели. Вид у него был болезненный, глаза запали, приняли выражение терпеливой муки. Он сидел в кресле, рядом с топившейся печью, его ноги укрывал плед, несмотря на то что в комнате было тепло. На мужчине красовался все тот же помятый вельветовый пиджак. Сегодня Птенцов был чисто выбрит, что еще больше подчеркивало его впалые щеки. Он приветствовал вошедших сидя, взмахом руки, а завидев Александру, воскликнул:

– Вот как скоро довелось нам увидеться! Человек предполагает, а Бог…

– Предполагать вообще занятие пустое! – поддержала его сожительница и, подойдя к креслу, заботливо поправила съехавший на сторону плед. – Как ноги?

– По-прежнему, – в голосе мужчины зазвучали капризные ноты, свойственные больным, старикам и детям. – Надо мазь поменять, эта уже не помогает.

– К врачу тебе надо, сколько лет можно одно и то же твердить! – вздохнула Елена.

– Я по врачам не ходок, – усмехнулся Птенцов. – Помереть и без них сумею, а выздороветь мне уже не грозит.

– Одно и то же! – отмахнулась женщина и, торопливо схватив заварочный чайник, отправилась в сени.

– Садитесь же, – настойчиво произнес Птенцов. – Позавтракаем вместе, а потом уже вы с Леней поедете в город…

– Мы вместе?! – испуганно воскликнула Александра. Недружелюбие, явственно проявляемое молодым человеком, смущало ее все сильнее. Сейчас Леонид не смотрел в ее сторону. Отойдя к окну, он занимался тем, что отколупывал тонкую ледяную корку, застывшую вдоль нижней кромки старой рамы.

– Да, вас обоих там хотят видеть, что поделаешь. – Птенцов, напротив, держался с нею необыкновенно сердечно, в его голосе звучало сочувствие. – Но ничего страшного, не бойтесь… Конечно, этот дурень Виктор наговорил полицейским, что было и чего не было, у него же день с ночью путается, протрезветь не может уже много лет… Но они, надеюсь, разберутся, кого слушать, кого не стоит… Лена вчера тоже показания давала, и я…

– Пришлось покривить душой, есть такой грех, но это же для пользы дела! – откликнулась хозяйка, вернувшись из сеней. Подойдя к печке, она ополаскивала заварочный чайник крутым кипятком. Елена все делала быстро, ловко, играючи, в ее полных белых руках каждая вещь становилась красивее. Умытый дешевенький чайник, казалось, улыбался. – Чуточку самую приврала… Это чтобы у вас с вашей красной курткой неприятностей сегодня не вышло.

У Александры заколотилось сердце:

– Что вы им сказали?

– Я сказала, что, когда бедная Марина уходила утром, вы спали…

– Но я и правда спала!

– Но я-то этого не видела! – возразила Елена. – А им сказала, что заглянула к вам, проверила, не проснулись ли вы.

– И я подтвердил, – поддакнул Птенцов. – Иногда пара слов все меняет. Для того чтобы выручить хорошего человека, не грех приврать!

Александра сдавленным голосом поблагодарила. Она и впрямь была признательна этой паре, без всякой нужды и корысти выгораживавшей ее. Но художницу смущало присутствие Леонида. Парень все так же молчал. Казалось, он даже не слушает разговор, целиком поглощенный отколупыванием ледяной корки.

– Да что там, не стоит благодарности, – отмахнулась Елена. – Зачем же человека губить, если можно помочь?

– Это глупое совпадение… – Александра нерешительно оглянулась на молодого человека, стоявшего ко всем присутствующим по-прежнему спиной. – С одеждой…

– Да совпадений-то больше, – вздохнула Елена. Ее голубые глаза хранили детски невинное выражение, но голос звучал серьезно. – Женщина толкнула ведь! И возраст совпадает с вашим. Виктор чего-то там рассмотрел, дурень, на расстоянии, да еще сзади! Говорит, что женщина была еще молодая. Видите ли, по походке он это понял! На женщин еще засматривается! А потом, вы ведь с Мариной вместе приехали… Ну и понятно, вместе и уезжать должны были… А тут другая какая-то подвернулась!

– Да, совпадений много… – у художницы подрагивали губы, когда она произносила эти слова. Против ее воли в голосе зазвучали нотки раскаяния, хотя каяться ей было не в чем. – А больше-то их никто утром не видел? Только один человек?

– Никто… – вздохнула Елена. – Может, еще объявится кто-нибудь, но вряд ли… Да ведь еще и темно было, когда это случилось.

– Может, Виктор ваш все выдумал?

Птенцов вмешался, решительно качая головой:

– Вот еще! Зачем ему выдумывать? Ни к чему это… Нет, нет, он их видел!

– Сил нет больше думать об этом, – призналась Елена, прикладывая к пышной груди руку. – Сердце давит со вчерашнего дня. И погода еще меняется, на мороз заворачивает. Давайте-ка скоренько чаю, и ехать вам пора… До станции сами доберетесь, Леня тут бывал, все знает. А доедете – спросите, куда пройти, пешком пять минут… Город маленький, не заблудитесь.

За стол сели только женщины. Леонид, молчаливо отказавшийся от предложенного угощения, вновь отвернулся к окну. Ледяная корка уже была уничтожена им, и на подоконнике скопилась лужица от растаявшего льда. Теперь парень стоял, скрестив руки на груди, и смотрел во двор. Рассматривать там было в сущности нечего, если не считать воробьев, дружно клевавших что-то на снегу у крыльца. Птенцову подали чай отдельно. Он остался сидеть в кресле, с наслаждением дуя на кипяток и приговаривая:

– Да, вот так случилось… Не думал я вчера, что вижу ее в последний раз! Попрощались… Договорились созвониться…

– А я ее последний раз видел месяц назад, – неожиданно подал голос Леонид. Повернувшись наконец к собравшимся, он хрипло повторил: – Месяц назад… И тоже не думал, что в последний раз.

– Что тут сделаешь, Леня? – глаза Елены немедленно наполнились слезами. – Вот, оказалось, был у нее враг, о котором никто не знал… Из наших, местных, вряд ли кто… Не приложу ума, кто бы это мог быть… Марина никого тут не знала, кроме нас, ни с кем не знакомилась. Хулиганье водится, конечно, но чтобы убивали, не помню, давно не помню такого… И не ограбили вроде. Мать тебе не жаловалась ни на кого? Никто ей не угрожал?

– Нет… Да она вообще нечасто рассказывала о себе. Больше мною интересовалась. Обычно о деньгах спрашивала… Об учебе… О Ларисе…

– Это девушка твоя? – уточнила Елена.