Достойный высший суд - Лия Арден

Анис провожает девушку взглядом с улыбкой на губах, но, когда поворачивается ко мне, я прекрасно замечаю, что улыбка скорее вежливая, а глаза остаются серьёзными, даже удивительно холодными.

– Что случилось? – твёрдо спрашиваю я, уверенная, что поведение девушки не показалось мне странным. – Что с Дилей? Она болеет?

– Нет, кажется, с ней и вправду всё хорошо, любовь моя.

– Тогда зачем ты это делаешь?

– Что? – искренне недоумевает он.

– Спрашиваешь, хорошо ли она ест.

– Я переживаю, вот и всё.

– Анис, – настаиваю я, понимая, что он увиливает.

– Хорошо, – сдаётся он, и дежурная улыбка исчезает. – Она призналась мне в симпатии несколько дней назад, а я ей отказал.

– Почему? Она тебе не нравится? – Теперь я спрашиваю осторожнее, не уверенная, что имею право влезать, но Назари совсем не выглядит смущённым.

– Нет. Она красивая, но никакой речи о любви и быть не может. А со служанками из дворца я не встречаюсь. Мне не нужны неприятности.

– О чём ты?

– О том, что отношения станут натянутыми, когда мы разойдёмся, а я этого не хочу. Она не первая здесь, кто признаётся мне в этом, но ни с одной работающей в нашем доме девушкой я не стану встречаться. Мы ценим почти семейные и преданные отношения среди прислуги и то, что они отлично хранят наши секреты. Заменить даже одного человека – это впустить кого-то незнакомого, подвергнуть тебя, Айлу и Даяна риску. Несколько приятных ночей того не стоят, – твёрдо подводит итог друг.

– Но ты ведь не можешь знать, что всё ограничится несколькими ночами, может, ты начнёшь с кем-то встречаться и полюбишь всем сердцем, – неуверенно отвечаю я, удивлённая подобными мыслями.

Анис легко сходится с людьми, а с девушками тем более, но странно слышать, что о любви он почти не думает. Назари, вероятно, понимает мои мысли, привычная улыбка возвращается, и он целует меня в лоб.

– Не переживай о моём счастье. Временами я встречаюсь с девушкой в городе.

– И не одной, кажется, – невольно вставляю я, припоминая слова Айлы и Самии.

– Сейчас я счастлив, как никогда прежде, ведь ты жива и снова дома, любовь моя, – игнорирует он мой выпад.

– И твоя девушка совсем не против, что ты меня так называешь?

– Тебя и Айлу, – с неизменной улыбкой поправляет меня Анис. – Так я называю и буду называть только вас.

– Почему?

Теперь он молчит, внимательно разглядывая моё лицо. Возможно, моё недоумение его удивляет. Мимо нас проходят ещё несколько служанок, и Анис подводит меня поближе к дверям моей комнаты, чтобы разговор никто не слышал.

– Потому что вас я люблю. Всех Калануа. Это та любовь, Ойро, в которой я ни на мгновение не сомневаюсь. Она не подвержена времени или событиям. Это чувство к вам никогда не изменится и всегда будет со мной, оно вечна. И вряд ли я смогу полюбить кого-то так же сильно, как вас.

– Ты знаешь, какие слухи о вас… о нас ходят на Континенте? – поправляю себя, вспоминая, что тоже отношусь к семье Калануа.

Теперь рассказ Элиота в пещерах приобретает новый вид.

– Какие? – весело интересуется Анис.

– То, что Калануа жестоки, а Назари нам то ли родственники, то ли любовники, – жалуюсь я.

– Восхитительно. Это самое точное определение для описания нашей семьи.

Анис смеётся, когда я пытаюсь несильно пихнуть его в живот. Он моментально прикрывает рукой торс, но продолжает посмеиваться.

– Мы действительно жестоки, Ойро. Многое произошло, пока тебя не было. – Его внезапно серьёзный тон меня тревожит, но настроение друга легко меняется. Я моргаю, и он вновь мне улыбается. – А Назари и вправду вам семья, но и любовниками могут стать. Взгляни на Самию и Даяна.

Я вспоминаю про Рушана, который спал в комнате Айлы в Цере, но захлопываю рот, прежде чем вопрос вырвется наружу. Я не имею права интересоваться подобным у них за спиной. Если что, я могу спросить у сестры.

– Я влечения ни к тебе, ни к Айле не испытываю, – прямо в лицо говорит Анис, – однако мне кажется, что три имени Калануа были вшиты в моё сердце ещё в момент моего рождения. Такова связь между Калануа и Назари, Ойро. – Анис говорит с трепетом, и я ни секунды не сомневаюсь в том, что его любовь к нам настолько сильна, потому что я прекрасно разделяю его чувство. – А потом ещё появились Рушан и Самия. Их имена, конечно, в сердце мне изначально никто не записывал. С ними пришлось встретиться и подружиться. Но и они со временем заняли там многовато места, а сердце у меня не резиновое, – с притворным раздражением заканчивает рассказ друг. – Поэтому сомневаюсь, что когда-либо смогу разместить там кого-то ещё.

Он ответил на мои вопросы, но я продолжаю стискивать его запястье, внезапно не желая отпускать друга. Тот замечает, что мои пальцы сжимаются сильнее.

– Хорошо, я буду даже ещё откровеннее, – внезапно тише говорит Анис, и я придвигаюсь ближе, чтобы лучше слышать. Собеседник нагибается низко, так что его лицо и падающие на глаза расслабленные кудри оказываются перед моими глазами. – Наша связь не всегда была той любовью, что я испытываю сейчас. Вначале это было похоже на странную привязанность и тягу. Поэтому временами было очень тяжело. Тренировки Назари не просто выматывали, но иногда граничили с безумием.

Я закусываю губу, сдерживаясь от расспросов об их тренировках, обычно такое даже от нас держат в секрете. Назари лично тренировались отцом и свитой прошлого поколения. Это их тайны, и они нам не принадлежат. Внезапно я пытаюсь припомнить всех троих Назари мамы, так как я должна их знать, но Анис сбивает меня с мысли, продолжая:

– Когда я совсем выматывался, то даже злился, что мы должны всем этим заниматься только ради вашей защиты. Иногда я был рассержен мыслью, что меня выбрали, не спросив, хочу ли я защищать королевских отпрысков, полностью посвящая им свою жизнь.

Анис становится серьёзнее, раскрывая мне свои правдивые мысли, а я задерживаю дыхание, понимая, что ведь они могли невзлюбить нас за подобную судьбу. Вряд ли мы виноваты, не мы их выбираем. Но внутри нехотя соглашаюсь, что только на нас они могут свалить обиду за то, что их оторвали от семей. Честь, почёт, избранность – может, это и здорово звучит со стороны, но как это ощущается в действительности, знают разве что сами Назари. Анис прав, единицы из всех Назари когда-либо заводили семьи, остальные умирали, полностью отдавая свою жизнь Калануа.

– Но однажды я узнал вас лучше. Вы трое, вероятно, самое сумасшедшее поколение потомков Илоса. – Анис едва сдерживает смех, предаваясь воспоминаниям, а я гляжу на него, раскрыв рот, не уверенная, оскорбление это или комплимент. – Тебе и Айле было по девять лет, а мы с Даяном были подростками. Король Хисара решил, что пришло время проверить нашу выдержку. Нас отправили в пустыню, приказав не пить никакой воды. У нас при себе её и не было, как и еды. Но это условие было скорее для Рушана, способного её найти при помощи своего Дара. В пустыне вода – это главное, и они хотели узнать, как долго мы можем без неё обходиться. Нас оставили примерно в двух часах ходьбы по пескам от Паргады. Вам тоже рассказали, где нас бросили, и приказали Даяну не сметь туда переноситься и предлагать нам помощь. Позже мы узнали, что вы сильно нервничали, а Даян злился на отца, говоря, что эта глупая проверка подорвёт нам здоровье, но тот был непреклонен. Через два дня Даян не выдержал и перенёсся к нам с водой. Но мы её не приняли, хотя жажда была жуткая, но отказаться помогла ночь и прохлада.