Эпоха Отрицания - Олен Стейнхауэр

В провинциальной Джорджии Миттаг воспользовался телефоном-автоматом. Кевин поджидал его в машине. Когда Бенджамин вернулся, вид у него был ликующий.

– Шесть! – торжественно произнес он.

– Шесть чего?

Миттаг завел машину и усмехнулся.

– Шесть пощечин по лицу этой страны. Шесть капель крови, чтобы накормить вампира.

В голове Мура промелькнуло злополучное ветровое стекло и шесть кровавых пятен…

Пора действовать, ребята!

Выходит, таких, как он, было шестеро. Шесть Кевинов, сжимающих в руках снайперские винтовки, приводящих в действие взрывчатку или подмешивающих смертоносный яд в пищу… Применяющих любые из многочисленных способов убийства. Шесть операций одновременно.

Конечно, от осознания ему не становилось легче. И не приносило никакой пользы. Когда они достигли Либерти-Сити, их уже ждала там Холли. Она забрала Мура и отвезла его в заброшенный пригородный дом без телефонной линии. В безопасное убежище, рассчитанное максимум на двоих. Но даже здесь эта симпатичная двадцатидвухлетняя блондинка ни разу не упускала Кевина из виду…

Она уже составила кое-какие планы, которыми поделилась за обеденным столом. Вот его дом. Вот улица. А вот платформа, где будет выступать его «объект». К месту ликвидации «объекта» вела единственная дорога через Бэйр-Кат-бридж, а потом их должен был забрать оттуда катер. Холли все это знала. Знала, как туда попасть и как потом скрыться. И сказала, что была бы просто счастлива нажать на спусковой крючок. Но, как и сама Революция, она знала и свои рамки.

Что же произошло за это время? После двухнедельного пребывания среди своих товарищей, главной заботой каждого из которых было оставаться вне поля зрения закона – целых две недели в положении затаившегося зверя, – Миттаг затащил Мура прямо в эпицентр преступления, о котором тот раньше и не догадывался. Что бы Кевин ни думал, что бы он ни знал уже о «Бригаде», все его прежние представления строились пока на одних лишь догадках. И несмотря на то, что зеленоглазая Мэри не знала о том, что убийства людей входят в первоочередные планы «Бригады», она была зорким сторожем-привратником – «Я сказала им, какой ты замечательный». Теперь благодаря своим навыкам, полученным на воинской службе, и простому везению он оказался на самом острие революционного штыка.

Музыка резко прекратилась, и послышались приветствия, крики и аплодисменты. К микрофону подошел мэр или кто-то очень похожий на него. Сказать наверняка было трудно. Перед глазами у Мура стояло лишь лицо, которое он не должен был упустить. Это была женщина, и до этого она сидела на дальнем краю сцены, непринужденно болтая с одним из помощников. Теперь она вскочила на ноги и, все еще улыбаясь, расправила длинную юбку.

Мэр тепло поблагодарил всех за то, что они пришли сюда в этот прекрасный день. А потом подмигнул Майли Сайрус.

Снова радостные возгласы, крики.

Холли перевезла Кевина через мост и остановила машину в квартале от жилого дома. Когда он, перекинув сумку через плечо, хотел выйти, она велела ему не торопиться. И успокоиться. Весь путь пешком они проделали вместе – слившись с толпой, оба наслаждались чистым океанским воздухом. Потом Расмуссен отдала своему спутнику ключ от квартиры и сказала, что, когда все закончится, будет ждать его здесь же. Он попросил, чтобы она не маячила у всех на виду, но в ответ она расстегнула куртку. Мур увидел у нее за поясом небольшой «вальтер» – по ее словам, «на случай, если флоридские ребята слишком обнаглеют». Потом она поцеловала его в щеку.

– Удачи тебе.

В холле никого не оказалось – только пустой стол. В квартире на седьмом этаже был телефон, но он не работал. Потертая, затасканная мебель… Интересно, долго ли пришлось Бишопу или Миттагу торчать здесь, подыскивая подходящую кандидатуру?

Кевин подошел к окну и расстегнул молнию на сумке.

Мэр произнес ее имя, и она услышала его. Снова поправила юбку, улыбнулась и, взмахнув рукой, уверенно вышла на ярко освещенное солнцем место у микрофона. Женщина-конгрессмен, готовая к общению с публикой. Яркий пример современной демократии, работающей здесь чертовски хорошо.

Мур вспомнил: бах. Бах. Бах…

Линии, точки и цифры сошлись на ее лице. Она точно попала в перекрестье оптического прицела. Все пока шло по плану.

Пора, ребятки, не так ли? У нас впереди длинный путь.

Он должен был принять решение, но не был уверен, что сможет это сделать…

Несмотря на всю свою деловитость на предыдущей неделе, на то, с каким важным видом он явился к Прю в кабинет и дал обширную историческую справку о Мартине Бишопе, Оуэн Джейкс вскоре стал появляться весьма редко. Вместе с Лу Барнсом Рейчел выяснила, что рассказ Джейкса о берлинской деятельности Бишопа заслуживает доверия, хотя даже Барнс знал об этом немного. Оуэн добросовестно просмотрел сообщения, поступившие на «горячую линию» ФБР. Поскольку никакого заявления о пропавших четырехстах сторонниках Мартина Бишопа сделано не было, а Шумер пока не предложил собственную историю о них, результатом стала лишь горстка неподтвержденных наблюдений. Когда Оуэн позвонил Прю, он признал, что пока ничего существенного нарыть не удалось.

– Но я еще потереблю старые контакты, – пообещал он.

– Ради чего?

– Пока рано говорить.

Такой расклад вызывал у Рейчел раздражение: в конце концов, кто здесь на кого работал?

– Почему бы вам не сказать мне, что вы надумали?

Выдержав паузу, Джейкс ответил:

– Сейчас, при глобальном развитии интернета, любая активность приобретает международный характер. Я отработаю свои европейские контакты. Возможно, «Бригада» зародилась именно в Европе, и число ее поклонников в Старом Свете растет. Вы ведь видели надписи на стенах в Берлине.

Учитывая, что им нужно было разыскивать четыреста человек, эта «блестящая» идея походила скорее на бесполезную рутину. Но, с другой стороны, это помогло бы держать Оуэна Джейкса на почтительном удалении. Он бы просто не мешал Прю.

– Ну ладно, – сказала она. – Держите меня в курсе.

Рейчел поддерживала связь с Джанет Фордем из Стратегического авиационного командования, которая обещала проинформировать ее, если получит важные сведения от своего тайного агента. Вместе с тем особо радужных надежд у Фордем не было.

– Я знаю Освальда с тех пор, как он впервые начал работать под прикрытием в две тысячи десятом году, – рассказала она. – Ему тогда было всего двадцать два года, и он только что окончил учебный центр в Куантико. Мы выбрали его, потому что этот парень явился к нам, по сути, с улицы. Забавная штука: год в академии сделал его мягче. И чище, что ли. А пять недель спустя, когда он оказался в больнице с ножом в правом легком, я попробовала вывести его из операции. Но он не захотел. Он спросил, что может произойти, если он внезапно исчезнет. Шонду – женщину, с помощью которой он проник в «Бригаду», – наверняка заподозрят в связи с ним. Или станут пытать, или убьют. И тогда он вернулся к ним. Два года спустя мы отменили целую операцию – и, прежде всего, в результате его работы.