Святая тайна - Майкл Бирнс

С улыбкой и прищуренными от удовольствия глазами Конти прочитал цифры баланса на своем счете: € 6 500 000.00. После вычетов предстоящих расходов и доли шестерых оставшихся членов команды ему достанется кругленькая сумма в четыре миллиона евро. За несколько дней работы. Неплохо!

И его даже не зацепило. Еще один бонус.

20

Шинон, Франция

3 марта 1314 года

В полутемной и тесной подземной темнице форта дю Кудре лицом к холодной каменной стене сидел обессиленный Жак де Моле и наблюдал, как три громадные крысы дерутся за корку хлеба, которую он им бросил.

Промозглый холод глодал его кости. В спертом воздухе невыносимо воняло экскрементами. Это была не просто тюрьма. Это был сущий ад.

Де Моле уже минуло семьдесят, и его покрытое шрамами тело, когда-то такое крепкое и сильное, стало совсем изможденным. В длинной, цвета слоновой кости, спутанной и засаленной бороде кишели вши.

Долгих двадцать лет он занимал самый видный пост в ордене, пост Великого магистра. И вот она, достойная награда — унижение. Шесть долгих лет он гниет в этой забытой Богом яме, пав жертвой политических интриг молодого амбициозного короля Франции Филиппа IV и вступившего с ним в тайный сговор Римского Папы Климента V.

Каждый прожитый здесь день Жак де Моле возвращался мыслями к тому разговору с Тибо Годеном в крепости Колосси. Прислушайся он тогда к совету этого труса…

Сквозь прутья железной решетки донеслись звуки из коридора: стон тяжелой двери, поворачивающейся на петлях, звон ключей в связке, приближающиеся шаги. Несколько секунд спустя за решеткой возник закутанный в плащ силуэт. Не поднимая головы, де Моле уже знал, кто это. Крепкий, тяжелый запах одеколона не оставлял сомнений, что к нему наконец пожаловал Папа Климент V собственной персоной. По бокам его стояли два дюжих стражника.

Голос с гнусавым французским выговором разрезал тишину:

— Что-то вы подурнели, Жак. Краше в гроб кладут.

Де Моле поднял взгляд на тучного первосвященника, прикрывавшего нос украшенным вышивкой носовым платочком. Золотые перстни с бриллиантами, включая и папское «кольцо рыбака»[25]с печатью, унизывали его мягкие, холеные пальцы. Под тяжелой черной накидкой с капюшоном виднелось ниспадающее одеяние священника, золотой нагрудный крест мерцал в отблесках пламени факела. Де Моле заговорил, превозмогая боль в растрескавшихся губах:

— А вы… все хорошеете.

— Ладно-ладно, магистр, не будем переходить на личности.

— Слишком поздно. Это всегда было только личным, — напомнил ему де Моле.

Климент опустил руку с платком и улыбнулся:

— О чем вы хотели говорить со мной? Решили наконец сознаться и исповедаться?

Ледяной взгляд де Моле вонзился в Папу, этого наглеца, который был моложе его на двадцать лет.

— Вы знаете, что я не отрекусь от своих братьев и своей чести в угоду вашим интригам.

Четыре года назад де Моле предъявили не менее ста двадцати семи обвинений против ордена, среди которых были и самые нелепые: поклонение дьяволу, сексуальные извращения и разнообразнейшие богохульства в отношении Иисуса Христа и христианства. А всего два года назад, 22 марта 1312 года, сам Климент издал папскую буллу, озаглавленную «Vox in Excelso», которая формально распускала орден тамплиеров.

— Вы уже захватили наши деньги и земли. — В голосе де Моле звенело презрение к этому человеку. — Вы замучили сотни моих людей, выколачивая ложные признания, сожгли заживо еще пятьдесят четыре рыцаря — все погибшие были благородными людьми, не щадившими свои жизни ради защиты престола Святой церкви.

Климент проигнорировал его упреки.

— Вы же знаете, что, если не прекратите упорствовать, вас убьют инквизиторы… И смерть ваша не обещает быть приятной. Имейте в виду, Жак, вы и ваши люди безнадежно устарели, как и дело, которому вы служите, с честью или без оной. Ваши вояки уже лет двадцать как потеряли контроль над Святой землей и пустили псу под хвост все наши достижения на протяжении двух веков.

Достижения? На мгновение де Моле неудержимо потянуло рвануться к решетке, просунуть руки сквозь прутья и сомкнуть пальцы вокруг шеи понтифика. Но слева и справа от него стояли бдительные охранники, сопровождавшие его на тайную встречу.

— Нам обоим хорошо известно, как велико было нежелание Рима поддержать наши усилия. Мы нуждались в людях, однако их нам не прислали. Противник имел десятикратное превосходство в численности. И тогда, и теперь все решали деньги.

— Дело прошлое… — Папа пренебрежительно махнул рукой. — Не для того же я проделал такой путь, чтоб ворошить старые распри. Кстати, по-вашему, зачем я здесь?

— Чтобы поторговаться.

— Не в вашем положении торговаться, — рассмеялся Климент.

— Вы должны восстановить орден. Не ради меня — ради себя самого.

— Оставьте, Жак, это несерьезно.

Де Моле не отступался, в его взгляде засверкала решимость.

— Когда пала Акра, у нас уже не было времени вернуться в Иерусалим, пришлось бросить столько ценностей. Истинных сокровищ, которые запросто могли попасть в лапы неверных. — Завладеть вниманием Климента можно было только тем, что могло спасти папское государство от нависшего над ним экономического краха.

— Какие же это, интересно, сокровища? — Папа, ухмыляясь, прижался лицом к прутьям решетки. — Голова Иоанна Крестителя? Крест Иисуса? А может, Ковчег Завета?

Де Моле стиснул зубы. Крайняя закрытость ордена тамплиеров и их умение хранить тайну порождали множество домыслов о том, каким образом они нажили несметные богатства, что и послужило причиной той легкости, с которой Папа и король обвинили их во всех грехах и состряпали грязные фальсификации. Но слышать, как эта мерзость срывается с женственных губ Климента, было просто невыносимо.

— А теперь слушайте меня очень внимательно. Иначе существованию вашей великой церкви грозит опасность.

Папа с недоумением воззрился на магистра, чуть отстранившись от решетки. Он пытался оценить сказанное узником — человеком, которого, несмотря ни на что, он никогда не считал лжецом:

— Я слушаю.

Желудок де Моле больно сжался, ему самому не верилось, что он вот-вот решится. Но, прождав шесть долгих лет, он пришел к горькому выводу: оставшиеся в живых тамплиеры не протянут еще один год, если только не случится что-то экстраординарное. Терзаемый раскаянием, магистр уговорил себя раскрыть самый оберегаемый секрет ордена — тот самый, что монашеское братство присягнуло держать втайне.

— Существует древняя книга, хранимая орденом тамплиеров более двух веков. Она называется «Ephemeris Conlusio».