Смотри в лицо ветру - Иэн Бэнкс

– А-а! Нос! Мне нос зацепило!

– Благодарю вас.

– Побрызгай!

– Всегда рад помочь.

– Между прочим, я тоже не верю, что это не сим…

Кабе уселся на свое место; ему пришлось согнуться в три погибели, поскольку вздыбленная ветром металлопластиковая ткань навеса растянулась прямо над его головой. Она отражала большую часть жара, источаемого потолком туннеля, но температура воздуха оставалась экстремально высокой. Некоторые обливались водой или обрызгивали других. Плавучая пещера плота наполнилась клубами пара. Темно-красный свет проникал в нее с обоих концов суденышка, которое раскачивалось и подскакивало в лавовом потоке.

– Ай, больно!

– Ну сделай так, чтоб не болело!

– И меня уберите отсюда, пожалуйста!

– Почти прошли! Ого, да тут сталактиты…

Выход из лавового туннеля оказался пастью, утыканной клыками острых выступов, наподобие сталактитов.

– Шипы! Всем пригнуться!

Один из сталактитов пропорол хлипкую ткань навеса и сдернул ее на поверхность лавы, сиявшую желтым светом. Лоскут ткани скукожился, полыхнул и, подхваченный восходящими от разветвленного потока течениями воздуха, воспарил к потолку пещеры, будто охваченная пламенем птица. Плот окатило тепловой волной. Люди завизжали. Чтобы избежать столкновения с нависшими скальными выступами, Кабе опрокинулся на спину и распластался по палубе, ощутив, как под ним что-то подалось и хрустнуло. Раздался истошный крик.

Плот вырвался из туннеля в широкое ущелье меж клыкастых скал; сияние широкого лавового потока озаряло темные базальтовые утесы. Кабе неловко поднялся. Люди обливались водой, разбрызгивали прохладные капли, остужаясь после тепловой волны; у многих спалило волосы, тут и там сидели и лежали обожженные, тупо глядя в никуда – наверное, под действием обезболивающих. Еще двое, обнявшись, рыдали в голос.

– Это вам я ногу придавил? – спросил Кабе у человека, сидящего рядом.

Человек, морщась от боли, сжимал левую ногу.

– Да, – ответил он. – По-моему, она сломана.

– Похоже на то. Прошу прощения. Чем я могу вам помочь?

– Пока я здесь, не заваливайтесь больше на спину.

Кабе посмотрел вперед. Оранжевая река лавы убегала вдаль, петляя между стенами каньона. Других лавовых туннелей не было.

– Обещаю, что этого больше не случится, – сказал Кабе. – Еще раз прошу меня извинить. Мне велели сидеть в центре палубы. Вы можете передвигаться?

Человек отодвинулся чуть дальше, опираясь на свободную руку и зад, а другой рукой продолжал держать сломанную ногу. Люди постепенно успокаивались. Кто-то еще плакал, но другие бодро кричали, что все позади и лавовых туннелей больше не предвидится.

– Ты как? – спросила какая-то женщина человека со сломанной ногой. Куртка на женщине еще дымилась, брови ошмалило, светлые волосы торчали клочьями, а местами спеклись коркой.

– Перелом. Жить буду.

– Это из-за меня, – пояснил Кабе.

– Я наложу шину.

Женщина пошла к рундуку на корме. Кабе огляделся. Пахло жженым волосом, старомодной одеждой и жареной человечиной. Многие держали руки в ведрах с водой, на некоторых лицах виднелись пятна обожженной кожи. Обнявшаяся парочка все еще стенала. Те, кто чувствовал себя сносно, утешали друг друга; заплаканные лица озарял мертвенный свет, отраженный от черного стекла утесов. Высоко в темно-коричневых небесах безумно мерцала новая Портиция, зловеще глядя вниз.

И это считается развлечением, подумал Кабе.

– А дальше будет веселее?

– Что?! – заорали на носовой части плота. – Какие пороги?

– Не так чтобы очень.

Кто-то истерически зарыдал.

– Тогда я уже насмотрелся. Уходим?

– Разумеется. Одного раза больше чем достаточно.

(Конец записи.)

Кабе и Циллер глядели друг на друга в просторной, элегантно обставленной комнате, куда сквозь распахнутые балконные двери врывались золотистые лучи солнца, смягченные колышущейся завесой вечно-синей растительности снаружи. Мириады тонких игольчатых теней дрожали на кремовых плитках пола, стелились по мягким коврам с абстрактным узором, безмолвно трепетали на выпуклых боках полированных деревянных буфетов и резных комодов и на узорчатой обивке мягких диванов.

Хомомданин и челгрианин носили устройства, похожие либо на защитные шлемы сомнительной эффективности, либо на аляповатые наголовные украшения.

– Ну и видок у нас, – фыркнул Циллер.

– Наверное, поэтому люди предпочитают импланты.

Они сняли устройства. Кабе, сидевший в изящном, глубоком, хрупком с виду шезлонге для трехногих существ, отложил гарнитуру на соседний диван.

Циллер, свернувшийся на широкой кушетке, опустил свою гарнитуру на пол. Сморгнул пару раз, полез в карман за трубкой. На нем были светло-зеленые рейтузы, паховый щиток, украшенный эмалевыми вставками, и кожаный жилет, расшитый самоцветами.

– И когда это было? – спросил он.

– Примерно восемьдесят дней назад.

– Разум-Концентратор был прав. Они там все с ума посходили.

– И все же у них у всех был опыт лавового рафтинга, причем не более приятный. Я с тех пор успел проверить: из двадцати трех участников поездки все повторили заплыв. Кроме троих. – Кабе взял подушечку, затеребил бахрому. – Потому что двое испытали временную смерть тела, когда каноэ опрокинулось в лавовом потоке, а одна – одножизница, из тех, что называют себя Одноразовыми, – погибла при спуске в пещеры ледника.

– Что, совсем погибла?

– Полностью и навеки. Ее раздавило насмерть. Тело извлекли и предали погребению.

– Возраст?

– Тридцать один год. Совсем юная, по их меркам.

Циллер прикусил чубук, посмотрел куда-то за балкон. Усадьба находилась на Тирианских холмах, в Нижней Осинорси, на одной из Плит, удаленной по направлению вращения от Ксаравве. Вместе с Кабе здесь проживала человеческая семья из шестнадцати особей, включая двоих детей. Для Кабе надстроили верхний этаж. Кабе нравилась компания людей и их отпрысков, хотя он постепенно приходил к выводу, что переоценил свою любовь к общению.

Он представил челгрианского гостя десятку своих соседей и устроил ему экскурсию по дому. Из выходящих на склон окон и балконов, а также из сада на крыше открывался вид на равнины и синеющий вдали горный массив, по которому над низинными садами Нижней Осинорси текла Великая Река Масака.

Они ожидали дрона Э. Х. Терсоно, который обещал сообщить какие-то важные новости.

– Помнится, я выразил согласие с оценкой Концентратором ваших действий как совершенно безумных, – сказал Циллер, – а вы начали ответ фразой: «И все же…» – Циллер наморщил лоб. – Однако все сказанное вами после этого вроде бы превосходно согласуется с моим выводом.