Миф о Марии Магдалине - Маргарет Старберд

Кровавая кампания против альбигойцев завершилась в 1244 году с падением замка Монсегюра и сожжением всех находившихся там еретиков. Инквизиция просуществовала в Европе еще несколько столетий. Великая ересь отразилась в искусстве, в артефактах: водяных знаках, картинах, гобеленах — и в фольклоре. Догматы еретической церкви запечатлены на козырях самых ранних карт Таро, где содержится ключ к ереси Грааля. Об этих и других средствах, созданных для сохранения Великой Тайны, более подробно рассказывается в книге «Женщина с алебастровой чашей», но для того, чтобы продемонстрировать, что некоторые художники знали об этой тайне и увековечили ее, я приведу в этой работе несколько примеров.

Великая Тайна в искусстве

Знаменитое творение Тинторетто «Христос с Марией и Марфой» (ил. 12) иллюстрирует отрывок из Евангелия от Луки (10:38–42). В этой картине, созданной в 1470–1475 годах, содержится множество намеков на тайный союз Иисуса и Марии из Вифании. Мария сидит у ног Иисуса, а Марфа жалуется на то, что она не помогает ей приготовить еду (Лк. 10:39–40). Голубая и красная одежда Марии на картине симметрична одежде Иисуса. Их близость друг другу напоминает нам гравюру на дереве алхимика, изображающую короля и королеву, скрестивших правые и левые руки, что символизирует мужское и женское начало и иллюстрирует принцип единения правого и левого, мужского и женского (рис. 7.2.).

На картине Тинторетто Мария сидит в странной позе лицом к Иисусу. Она напоминает женщину на родильном стуле. Ее правая рука делает жест, в древности истолковывавшийся как приглашение к интимной близости. Иисус пальцами показывает vesica piscis, символ, обозначающий богиню любви и плодородия, гематрия которого ассоциируется с самой Марией Магдалиной! На заднем фоне над дверным проемом мы видим множество «х», наиболее часто встречающийся символ средневековой еретической церкви Любви. Один тайный символ на картине не является доказательством заложенного в ней еретического смысла, однако если таких намеков много, значит, автор хотел этим что-то сказать. Немало художников Средневековья и Возрождения впитали тайные учения, и не стоит удивляться еретическим символам в их работах, даже (а может быть, и в особенности) если эти работы основаны на текстах евангелий.

Когда мы вернем Марию Магдалину в наше сознание после почти двухтысячелетнего изгнания в пустыне, мы должны будем исследовать ее образ, поскольку в христианстве Мария является женским лицом Господа и воплощает в себе женскую часть творения. Она напоминает о горестном расставании возлюбленных, их пути к воссоединению и о возвращении в священные объятия. Почитание Магдалины в роли преданной ученицы, самой верной последовательницы Иисуса и апостола, равного Петру, а также наделение ее высоким статусом партнера Христа, все же не позволяет нам назвать ее Священной Спутницей или архетипической Невестой Предвечного Жениха. Утверждение о том, что Мария Магдалина вступала в духовный союз с Иисусом, не являясь его супругой, определяет ее как подругу Господа, а не как его спутницу, заключившую с ним союз hieros gamos, похожий на те браки, в которые вступали другие божественные пары на древнем Ближнем Востоке.

Магдалина не единственный пример отвергнутой богини. Ее история состоит из историй и мифов о множестве других богинь Древнего мира — богинь любви, плодородия и мудрости. Если священный союз реальной Марии Магдалины с ее возлюбленным стал показательным на физическом и литературном уровнях, то союз мифической Магдалины стал образцом на духовном и метафорическом. Изучая истории различных богинь и героинь в древних мифах, мы обнаруживаем существенные сходства с историей Марии; они помогают лучше понять ее историю.

Миф об Орфее

Греческим богом, с которым ранние христиане чаще всего отождествляли Иисуса, был Орфей, сын Аполлона и музы Каллиопы. Орфей играл на своей лире столь сладкие мелодии, что скалы становились мягкими, а тигры проливали слезы. Его музыка очаровывала всех и заставляла реки останавливаться. Орфей влюбился в прекрасную Эвридику, и они обручились. Но вскоре после этого пастух Аристей, увидев девушку в долине, поразился ее красоте и стал преследовать ее. Эвридика бросилась бежать от него и случайно наступила на ядовитую змею, укусившую ее за пятку. Она умерла и попала в Тартар, подземный мир Аида и Прозерпины.

Обезумев от потери невесты, Орфей отправился к королям подземного мира. Он достал лиру и сочинил песню, в которой говорил, что все люди принадлежат властителям царства мертвых, и просил королей проявить милосердие и вернуть ему любимую, безвременно ушедшую невесту. Даже тени плакали, когда он закончил петь, и Аид, тронутый страданиями влюбленного музыканта, разрешил ему забрать Эвридику. Но он позволил молодым людям покинуть Тартар с одним условием: Орфей не должен оглядываться на следующую за ним невесту. Из-за ранки на пятке Эвридика прихрамывала, когда они пробирались по темным и крутым тропам к миру живых. И вот, будучи уже около ворот в мир живых, Орфей забыл наказ Аида и повернулся, желая убедиться, что Эвридика все еще идет за ним. Тут же невесту понесло назад, она лишь протягивала к нему руки и звала его по имени. Но как ни просил Орфей, ему так и не позволили второй раз забрать возлюбленную.

Орфей продолжил сочинять прекрасную музыку, но отдалился от женщин и перестал обращать внимание на их заигрывания, оставаясь верным памяти юной безвременно ушедшей невесте. В конце концов вакханки, разозленные отказом Орфея, убили его и разорвали его тело на кусочки, а голову и лиру бросили в реку. Дух Орфея воссоединился с любимой Эвридикой в подземном царстве, где они и сейчас счастливы вместе.

По мнению философа VI века Проклуса, возглавлявшего Академию Платона, греческая теология полностью основана на мистической доктрине Орфея. Греческому спасителю приписывалось изобретение алфавита и наделение богов греческого пантеона именами, чья гематрия ассоциировалась с числами, связанными с гармонией космоса, которые он передал пифагорейцам.

Христианский патриарх Клемент Александрийский (150–216 гг.) видел тесную связь между Иисусом и Орфеем. Он называл Иисуса новым Орфеем и предполагал, что христианство стало новой песнью космоса. Клемент воспринимал христианство как брак греческой философии, передающей общую мудрость священников и мыслителей древности, с пророческой традицией и этической системой иудаизма, — союз, указывающий на новую божественную гармонию христианства. В мистическом культе Орфея много общего с христианством. Оба учения говорят о божественной искре в людях и о мистическом Воскресении бога/героя; и там, и там сказано о духовном совершенствовании посвященных, о победе над смертью, и о загробной жизни духа, оба течения связаны с рыбами и с иконографией Доброго Пастыря. Боги в обоих культах являются спасителями, пришедшими в загробный мир, чтобы вернуть души умерших. Найден артефакт, относящийся примерно к 300 году н. э., изображающий Орфея на кресте, похожим на крест Иисуса. На другой находке нарисован Иисус, играющий на лире, у ног которого лежат дикие звери, что рождает ассоциации с Орфеем, очаровывавшего своей музыкой животных. Одно из толкований заключается в том, что животные представляют собой создающие музыку сфер знаки зодиака (завороженные песней Спасителя звезды и годы, двигающиеся упорядоченно и гармонично). Так, в пророчестве Исайи говорится о мессианской эре, когда лев и ягненок будут лежать вместе (Ис. 11:6). Выросшие в традиционной культуре, принявшие христианство образованные люди видели в Иисусе воплощение любимого и знакомого им духа Орфея.