Разменная монета - Алексей Макеев

После того как Трофимов дописал последние строки своего опуса, Гуров позвонил дежурному, и молодого наркомана отвели в камеру предварительного заключения. Лев Иванович сел в кресло Крячко и внимательно прочел все, что ему оставил парень. За годы работы в управлении они со Стасом отправили за решетку уйму подонков. Многие из них получили немалые сроки. Возможно, что кто-то из отсидевших явился свести старые счеты, как и говорил изначально сам Крячко. Но почему со Стасом, а не с ним, с Львом Гуровым? Ответа пока не было. Возможно, что это вообще была хитро спланированная акция устрашения самого Гурова. Возможно и другое… Мстили именно Стасу, потому что прежде он вел дело какого-то неизвестного преступника, чего не должен был делать. Все дела в архиве, и Орлов поможет отыскать нужное.

Гуров отложил исписанный лист бумаги в сторону, надел колпачок на ручку, продолжая размышлять. Нужно и самому освежить в памяти все дела пяти-семилетней давности. Но это могло подождать и до завтра. Их наверняка будет целая кипа, необходимо пересмотреть каждое. Дел, которые вел сам Стас, без помощи Гурова, было не так уж и много. Рыться в тех, где срок заключения составлял от трех лет и менее, не было смысла вообще. За такие смехотворные сроки не мстят. Откровенно говоря, люди, которые идут на такие сроки, представляют опасность для общества, но не для Стаса Крячко, полковника Главного управления уголовного розыска. Тут мстил человек серьезный, осужденный на срок от семи до десяти лет, это как минимум.

Гуров поднялся, собрал весь мусор, который он изъял у молодого наркомана, в полиэтиленовый пакет, убрал его в сейф и, вернувшись на место, достал сотовый телефон. Он собирался вновь позвонить Хромушину. Мстителя, если таковой был, выявить будет несложно. Но, скорее всего, он и сам оказался просто орудием в руках другого, более головастого мошенника. Но если это преступление было совершено не по мотивам личного характера, а явилось частью внезапно начавшегося процесса передела собственности в теневом бизнесе? Удаление такой фигуры, как Крячко, могло освободить место в управлении, на которое преступный мир поставил бы своего человека.

Гуров по памяти набрал телефон Хромушина и, едва тот ответил, с улыбкой спросил:

– Узнал?

– Неужели снова вы, Лев Иванович? Так скоро?

– Здравствуй, Хромой.

– Здравствуйте.

– С тобой можно поговорить?

– Конечно. Я совершенно один, и мне не терпится с кем-нибудь пообщаться сегодня. Вот винцо хорошее раздобыл… Не знаю, кого бы угостить.

– Ты же знаешь, я на службе.

– Знаю. Так чем опять могу быть полезен?

– Надо встретиться.

– Без вопросов. Когда? Где?

– Определяйся сам. Можно снова в «Аргентине». Хотелось бы, правда, побыстрее. Дело не терпит отлагательств.

Хромой помолчал немного. Гуров почти физически чувствовал его напряжение.

– Что стряслось-то, Лев Иванович? – спросил наконец он. – Вы уверены, что я в силах вам помочь?

– Уверен, Хромой, уверен. Проблема все та же. Шапито, – Гурову не просто было признаваться в собственном промахе, но выбора у него не было. – Я по глупости упустил его, Игорек. Более того, основательно спугнул при этом. Подозреваю, что Шапито намерен забиться сейчас в какую-нибудь дыру так, что его днем с огнем не сыщешь. Но ты же…

– Я понял, Лев Иванович. Мир тесен. Обещаю вам что-нибудь узнать. Давайте в пять в «Аргентине». Подходит?

– В пять у тебя. Ясненько. Жди!

Гуров убрал мобильник в карман и ненадолго задумался. Он планировал свои действия, увязывал их с новой информацией, полученной от Сергея. Все, что произошло в его кабинете, необходимо было в короткий срок сообщить Стасу. Крячко должен быть в курсе всех перемен и новостей.

Полковник поднялся из-за стола, накинул серый пиджак, застегнул его на все пуговицы, взял со стола лист, на котором Трофимов изложил свои показания, и направился в кабинет Орлова. Приоткрыл дверь, вежливо, словно никаких неприятностей у него и в помине не было, попросил Верочку сделать ксерокопию документа. Верочка проворно скопировала то, что ей дали, и вернула Гурову уже не одну, а две одинаковые бумаги. Одну Гуров сложил вчетверо и сунул в нагрудный карман, вторую принес в свой кабинет, вложив в новую пустую папку с казенной надписью «Дело».

После этого Лев Иванович отправился к Крячко, надеясь на то, что на дорогах города не будет пробок и он благополучно доберется до намеченной цели. Он вышел на улицу, спустился с крыльца и направился к своей машине. Мало-помалу у него в сознании начала складываться картина произошедшего с Крячко. Теперь ему хотелось поскорее передать все, что он узнал от Трофимова, своему другу, вместе с ним проясняя мотивы и поступки преступников.

Гуров сел за руль и запустил двигатель. Стоило бы посидеть минут пятнадцать, включив в салоне печку и подождав, пока автомобиль прогреется, но сыщику не терпелось ехать. Он включил заднюю передачу и понемногу начал сдавать к дороге.

Перед мысленным взором полковника возникли несколько фигур, стоящих одна за другой. Эти фигуры могли быть и заказчиками и исполнителями убийства. Но по степени важности для следствия первой и самой важной фигурой стал Шапито. Второй – таинственный незнакомец, который явился к Шапито и предложил сделку. Третья фигура была только силуэтом без очертаний и лица. Скромная фигура того, кто все это затеял. Его Гуров поставил особняком, потому что его мотиваций он не знал. Но было совершенно ясно, что этот третий прекрасно знал Шапито. Это раз. Он знал, что ему предложить и как с ним договориться. Это два. О нем с полной определенностью можно было сказать, что он инициатор преступного сговора и обладает нешуточными деньгами. Но все это только в том случае, если третья фигура вообще существовала в природе. Гуров интуитивно чувствовал, что она существовала, а своему внутреннему голосу полковник привык доверять.

Он включил печку, и через несколько минут в салоне стало жарко. Аккуратно объезжая машины, двигавшиеся по трассе слишком медленно, он выбрался на Тверскую. Автобусы, самосвалы, иномарки стояли, как подбитые немецкие танки, вкривь и вкось, сигналя габаритными огнями. От невыносимого российского бездорожья Гурову захотелось напиться.

Гуров по опыту знал, что к Шапито мог пойти только тот, кто его знал, значит, этот человек тоже имеет отношение к торговле наркотиками. Пусть даже косвенное. Стало быть, скорее всего, ему нужен был рынок сбыта. Но к экономическому вопросу присовокупился и элемент мести. Мститель и наркоторговец, скорее всего, разные люди. Второй, надо полагать, нашел первого и воспользовался его желанием как оружием. Можно без труда предположить, что на убийцу спихнули двойную работу. Он и мстил за всех посаженных Крячко ранее, и расчищал путь тому сговорчивому человечку, который пойдет на место Стаса в управление.

Гуров не удержался от того, чтобы по дороге к Стасу не завернуть на рынок и не купить небольшой гостинец своему соратнику. Он набрал яблок, апельсинов, бананов. Взял килограмм винограда и несколько персиков, которые ему приглянулись. С передачей более основательных продуктов питания было бы слишком много мороки, что Гуров прекрасно знал.