На грани апокалипсиса - Анатолий Кулемин

– Да, сэр.

В полицейский участок Пелп позвонил уже из своего номера.

Звонок аппарата прямой связи со своим шефом, начальником Службы безопасности нью-йоркской штаб-квартиры ЦРУ Фрэдом Скоуном, Бредли услышал, едва вошел в свой кабинет.

– Ну наконец-то, – услышал он в трубке грудной голос секретаря Скоуна Анжелы Мейсли. – Стэн, шеф просит вас зайти к нему.

– Он что, уже у себя?

– У себя. Прямо сейчас, Стэн, срочно. Он уже несколько раз интересовался, не подошли ли вы.

– Хорошо, иду…

Бредли посмотрел на часы. Он пришел в офис, как всегда, за сорок минут до начала рабочего времени: такой распорядок дня он завел для себя сам. За сорок минут он успевал выяснить у начальника дежурной смены оперативную обстановку в «фирме», ознакомиться с полицейской хроникой происшествий за ночь, прослушать последние новости о событиях в стране и за рубежом, внести – если это окажется необходимым – какие-то поправки в намеченный накануне план дел на день и, таким образом, к началу рабочего дня всегда был уже во всеоружии.

Скоун ценил своего зама. Ему нравился подход Стэна Бредли ко всему, за какое бы дело он ни взялся: основательный, взвешенный, продуманный. Шеф давно привык не только к тому, что Бредли был в курсе всех событий (и не только тех, которые касались нью-йоркского офиса Управления), но и к тому, что у него всегда были готовы конкретные предложения, как следовало поступить в тех или иных случаях. Причем предложения эти всегда были логичны и обоснованны. Именно поэтому, если возникали какие-то вопросы щепетильного свойства или проблемы деликатного характера, Скоун всегда поручал их решение Бредли, обходя при этом даже начальника своего оперативного отдела; он подключал оперативников только в том случае, если Бредли нужна была помощь и тот сам просил об этом. По сути, Бредли был у Скоуна кем-то вроде «доверенного лица по особым поручениям».

«Они, наверное, давно уже пожалели о том, что перевели вас к нам, – сказал однажды Скоун Стэну Бредли: на новом месте работы он тогда проработал с полгода. Скоун невольно сравнивал его со своим прежним заместителем. Тот тоже был неплохим работником, но всего лишь хорошим исполнителем: разумной инициативы, самостоятельности в решении текущих вопросов, которые помогают в работе и должны быть у человека, занимающего такую должность, у него не было. – Пожалуй, я еще не встречал людей с такой деловой хваткой, как у вас». Под словом «они» Скоун подразумевал полковника Шеффилда Эдвардса, начальника Управления безопасности ЦРУ. Скоун знал историю Бредли.

В июле пятидесятого – тогда только что началась война в Корее – Бредли в составе группы специалистов был направлен в Японию для участия в секретных экспериментах по проекту «Синяя птица». Суть экспериментов заключалась в том, что допросы военнопленных велись с применением воздействующих на психику человека препаратов амитала натрия с бензедрином и другим сильнодействующим веществом – пикротоксином.

Несмотря на то что эти эксперименты получили положительную оценку и были признаны удавшимися, по возвращении из командировки Бредли написал на имя полковника Эдвардса рапорт, где высказал свои сомнения как в эффективности подобных методов допросов, так и в их гуманности.

«Это чистый воды чистоплюйство, Бредли, – вызвав его к себе в кабинет, высказал тогда свое мнение по поводу этого рапорта Эдвардс. – Мы на войне, а воевать и при этом постоянно соблюдать джентльменские правила игры невозможно. Это означало бы заранее обречь себя на поражение, согласитесь. Увы, но иногда нам приходится снимать белые перчатки, и никуда от этого не деться». – «И сняв перчатки, можно оставаться с чистыми руками, сэр», – набравшись больше наглости, чем храбрости, ответил Бредли полковнику. Тогда Эдвардс простил ему эту выходку. Простил, но запомнил. Он сказал Бредли на прощание: «Вы хороший работник, и у вас достаточно опыта. Пора вам уже поменять свои взгляды относительно наших бывших союзников. Та война давно закончилась. Сейчас идет война другая. И поверьте мне, те, против кого направлена наша работа, используют методы ничуть не лучше наших».

После этого случая за Стэном Бредли закрепилась репутация «гуманиста-белоперчаточника». Его освободили от работы в проекте на этом направлении и перевели в отдел Поля Гэйнора, занимающегося усовершенствованием аппарата под названием «суперполиграф» или, как его все называли, «детектор лжи», благо специалистом в области радиотехники Бредли был непревзойденным.

Позже, когда проектом «Синяя птица» руководил уже Морзе Аллен, а название проекта изменено на «Артишок», в ЦРУ было создано новое подразделение – Управление технических служб. В него вошли многие из тех, с кем служил Бредли в контрразведке, в том числе и он сам. Это Управление занималось разработкой технических средств: поддельными документами, секретным оружием и взрывными устройствами, камуфляжем, тайнописью, микрофонами и другими средствами электронной аппаратуры. Всем этим Управление должно было обеспечивать оперативные подразделения.

Через семь месяцев работы в Управлении технических служб Бредли неожиданно было предложено вернуться в Управление безопасности, причем с повышением. Ему была предложена должность заместителя начальника Службы безопасности нью-йоркского филиала ЦРУ. С тех пор прошло чуть больше двух лет.

…Когда Бредли вошел в приемную своего начальника, миссис Мейсли – женщина приятной внешности, нехотя подбиравшаяся к сорокалетнему рубежу, – занималась тем единственным делом, к которому все женщины относятся с беззаветной требовательностью, с особой тщательностью и усердием. Она наводила макияж на своем лице. Увидев Бредли, она, не прекращая наносить губную помаду, сказала:

– Подождите минуточку, Стэн. Он разговаривает с Вашингтоном. И… извините меня за мой внешний вид, пожалуйста. Сегодня меня выдернули на работу прямо из теплой постели и в самый неподходящий момент. Так что привести себя в порядок дома я просто не успела.

– Косметика – это та ширма, за которой некоторые женщины пытаются спрятать свою некрасивость. Вам косметика не нужна. Ну… разве что для того, чтобы еще больше подчеркнуть свою красоту и добавить в свой актив еще с десяток воздыхателей, не имеющих ни малейшего шанса. Что случилось, Анжела? С чего такой переполох?

– Ой, не знаю… Он вам сам все объяснит. А за «красоту» – спасибо, – она стрельнула в него взглядом. – Жаль, что в этом десятке никак не оказываетесь вы. Имели бы шанс стопроцентный. Я ведь еще не такая старая, а? На сколько я вас старше, Стэн? Лет на пять?

– Вы не старше. Вы – мудрее.

«Миссис Мейсли, Бредли еще не появился?» – раздался голос Скоуна по громкой связи.

– А он уже здесь. В приемной… Ждет, когда вы закончите телефонный разговор, – она кивнула на дверь и почему-то шепотом сказала: – Проходите, Стэн.

Кабинет начальника Службы безопасности нью-йоркского отделения ЦРУ размерами не удивлял: по площади он был больше кабинета Бредли всего раза в два. И по убранству мало чем отличался от его кабинета: рабочий стол, стол-приставка с двумя небольшими рядами стульев по обе его стороны (стола-приставки в кабинете Бредли не было), шкаф, большой несгораемый сейф (второй сейф, поменьше, был вмонтирован в стену и скрывался за дубовыми панелями, которыми были отделаны стены, – тоже отличительная особенность от кабинета Бредли) и журнальный столик с двумя креслами (у Бредли стояло одно кресло: второе было ни к чему, а в этом кресле Бредли любил думать).