Хозяин лета - Дмитрий Могилевцев

Чумазому механику принесли бутылку пива, и он, высунувшись по грудь из башенного люка, принялся переливать содержимое себе в глотку. К «Пантере» тащили ведра с краской, распылитель. По броне уже прошлись разок, теперь осталось только сделать летний камуфляж. Танкетку в углу двора раскрасили, как елочную игрушку, будто только с завода. Дима вдруг подумал: никуда он по своей воле отсюда не уйдет, даже если за ним не будут следить. Это было как тогда, на площади. Он ни секунды не колебался, когда увидел пистолет. И не боялся. Страх пришел потом…

Но ведь сейчас он, несмотря ни на что, здесь. Жив-здоров и даже, как ни странно, уверен в себе. Пусть его принимают за кого-то или зачем-то вешают лапшу на уши. Не важно. Главное – он им нужен. И сдавать его черно-пятнистым вроде никто не собирается. Если здесь действительно хотят начать гражданскую – почему бынет? Такое ощущение, будто вот только поднялся на вершину, посмотрел по сторонам и увидел мир во все стороны до горизонта. Всё под ногами, и можно дойти куда угодно – только иди. Почувствуй себя живым.

Кстати, да и черно-пятнистые – не звери. Люди как люди. То есть коньяком поят и не пристрелят без нужды. И обращались ведь вполне сносно, пока искал. Правда, что было бы, если б не нашел, дело другое. Но история, как любил повторять один очкастый разжиревший приятель, сослагательного наклонения не признает. Интересно, где он? Так и сидит, забившись в свою конуру, или уже куда-нибудь удрал на пару месяцев? Лучше, если б удрал. Если здесь вычислят – а ведь вычислят, – доберутся до него. А он точно всё сразу вывалит и непонятно чего еще натворит. Слизняк. Правда, тогда, после площади, так дал – чуть зубы не вышиб. Но это от страха. Он как-то со страху по ледяному склону стометровку бегал – почудилось ему, что обвал. Ребята потом за ним два часа со страховкой карабкались, чтоб снять.

Ладно, а что делать всё-таки будем? Может, на репутацию поработать, раз уж дали бесплатно? А через это и о личной шкуре позаботиться. Заботиться о ней, само собой, лучше в коллективе. А кому еще здесь дыры в ней светят?.. Борзовато выходит, конечно. С другой стороны, зачем эти ребятки старику? Порешить показательно перед строем? Если и вправду посчитали особистом, почему бы не попробовать поговорить по душам? Обычно «эскадрерос» с гэбэшниками на ножах. Но это потому, что за кормушку грызутся. По большому счету, одна ведь кодла. А тут перед носом один общий злой дядя… ну, чем черт не шутит!

После обеда Дима попросил у Матвея Ивановича разрешения поговорить с пленными «эскадрерос». Если Матвей Иванович и удивился, то никак удивления не выдал. Махнул рукой: иди, мол. «Эскадрерос» держали в подсобке, примкнув наручниками к вделанной в стену трубе. Диму запустили к ним одного. Закрыли за спиной дверь – как он и просил.

– Привет, ребятки, – поздоровался Дима.

Ему не ответили. «Эскадрерос» после двух бессонных ночей и дневной тряски в кузове грузовика выглядели скверно. Заросшие щетиной, осунувшиеся. Один ранен, рука выше локтя обмотана грязным бинтом.

– Закурить? – предложил Дима. – Отличные сигаретки, «Герцеговина Флор».

– Не курим, – с ненавистью ответил раненый.

Но веснушчатый верзила сигарету взял. Дима щелкнул для него зажигалкой.

– Дима, – сказал Дима, присев на корточки.

– А я – Павел, – ответил веснушчатый, жадно затянувшись.

– А вас как? – Дима посмотрел на остальных.

– Оба – Сергеи. Серые, – ответил за них Павел.

– Не курят, значит. Как рука? Нормально? – Дима подождал немного и, уверившись, что ответа не последует, продолжил: – Вы, наверное, сейчас думаете, какого х…я я к вам пристаю, и какое мне дело до того, нормально вам или нет. Знаю, х…ево вам. Так я вам скажу: ваше состояние заботит меня с чисто практической точки зрения. Вы мне нужны живыми и здоровыми. Боеспособными.

– А ты кто такой? – буркнул раненый Сергей.

– Хороший вопрос, – сказал Дима, улыбнувшись. Затянулся, выдохнул дым. Стряхнул с сигареты пепел. – Я тот, за кем вы летали на вертолете и ради кого штурмовали бункер. И тот, кто сейчас может вытащить ваши жопы из болота. Как «Пантеру»… Хотите узнать, почему вы еще живы?

– Ненавижу этот вопрос, – сплюнул Павел.

– Потому что нужны. Стоите слишком дорого, чтобы вас без надобности выбрасывать.

– Ты, козел, – процедил сквозь зубы раненый, – ты, дешевка сраная, тебя за яйца повесят…

Дима, не обращая внимания, продолжил:

– Вы ж видите, что вокруг творится. Знаете, что недавно в Городе было. Понимаете: пи…дец этому всему не за горами. Солидный такой, увесистый. Ну, не всем, само собой. Он разборчивый зверь, пи…дец. Сознательный… Как думаете, почему на вас наехали? Почему осмелились? Почему это вдруг наш хозяин Матвей Иванович, которого вы еще недавно грабили, как хотели, так сочно вам приложил? А ведь он пережил и Сталина, и Берию, и Хрущева, и империю пережил, и все послеимперские зачистки и расчеты. А сейчас хочет пережить вас… Думайте, ребятки, думайте.

Павел смотрел на него прищурившись. Второй Сергей, сидевший в самом углу, прохрипел:

– Комитетчик е…ный. Эти козлы всегда под нас копали.

– Докопались ведь, – усмехнулся Дима.

– Гонишь, козел. Наши за полчаса всё ваше е…ное начальство по стенке размажут!

– Серый, заткни хлебало, – сказал Павел угрюмо.

Дима мысленно поставил себе пять с плюсом.

– Подумайте, ребята, кому вы служите. Себе – или кому-нибудь другому. Подумайте, куда всё катится и что будет с теми, кто станет стрелять не в ту сторону… Еще сигарету?

– Давайте… спасибо большое, сигареты замечательные, – сказал Павел.

Матвей Иванович щелкнул кнопкой магнитофона и подмигнул толстяку:

– Ну что? Теленок, сопляк и пешка?

– Ни хрена себе! – Толстяк покачал головой. – А я его колол, как щавлика. С ума сойти. Только уж больно он борзой. Так вот прямо с места в карьер.

– Молодежь. Они сейчас быстрые. Сейчас новые времена. Техника новая. К примеру, отдел по борьбе с компьютерной преступностью. Десять лет назад кто б подумал. А там восемнадцатилетние юнцы работают. Наш студент по их меркам – уже ветеран.

– Кстати, он говорил, что по профессии – программист.

– Вот-вот. Кстати, у комитета новая мода: раньше в высшую школу брали только после вуза. А сейчас придумали совмещать. Учится такой вот сопляк в каком-нибудь Политехе, зачеты сдает, за однокурсницами ухлестывает и в общежитии пол подметает. А попутно защищает отчизну. На самом важном из невидимых фронтов.

– Так что с ним будем делать? Пусть так себе и гуляет? Эскадронцев колет, свою, мать его, банду сколачивает?

– А почему нет? Посуди сам – ведь его коллеги наверняка знают, где он. Мы сделали, что сделали, – за нами кто-нибудь гонится? Стреляет, арестовывает, бежит с наручниками? Мы его не обижали, и ему нет резона нас обижать. И его начальству тоже. Мы ему и крыша, и отмазка. И враги у нас общие. А если его послали по плану «Гражданская», то лучше нас ему партнеров не найти.