Воронье сердце. Отбор по принуждению - Мария Бородина

Он подошел почти вплотную, и мое дыхание оборвалось. Все, что я могла — смотреть, вскинув голову, в его ледяные глаза. По телу бежали мурашки: снизу вверх. Поднимались на плечи, смыкали воротник вокруг шеи… А Рэнимор, кажется, наслаждался моей беспомощностью. Я старалась не думать о том, что он просто проверяет, как я на него реагирую. Это было бы мерзко и цинично. Слишком. Даже для него.

— Прости меня, Лира, — вымолвил Рэнимор наконец и коснулся пальцами моей щеки. Невесомо очертил овал лица и тут же отдернул руку. — Прости, что был груб и слишком любопытен. Наверное, я тоже люблю нарываться.

— В следующий раз я не буду терпеть и отвечу вам достойно, — сорвалось с языка.

— Хамство — это неправильный способ защиты, — отметил принц, наконец отступая. Я тут же жадно втянула воздух, будто с меня сняли стеклянный колпак. — Если ты считаешь его достойным, тебе тяжело придется в жизни.

— Не беспокойтесь за меня, — оборвала я. — И не читайте мне нотаций. Королевой мне все равно не стать. Какое вам дело до того, как я буду вести себя за пределами дворца?

— За пределами можешь как угодно, — принц подмигнул, и его губы согрела улыбка. — А здесь лучше не выставлять себя на посмешище. Помни об этом.

Он вытянул палец и поднял ладонь, указывая на мою визиоллу, что беспечно болталась под потолком.

— Хорошего вам вечера, — отрезала я, даже не подняв головы. — После такой сногсшибательной беседы я намерена хорошо отдохнуть.

— Не забудьте о кулинарном испытании, ибреса, — принц снова усмехнулся.

— Уверяю вас, я сделаю его незабываемым, — я улыбнулась со всей теплотой своего огромного сердца. А сама подумала о белорыбусе. И об овечьем сыре.

Путь во двор найти получилось не с первого раза. Я петляла коридорами, шныряла перекрестками, но все время выходила к дворцовой кухне. И немудрено: голова была забита всякой ерундой. Пронзительный взгляд Рэнимора никак не стирался из памяти, а кожа на щеке все еще горела от его нечаянного прикосновения. Так горела, что я то и дело трогала ее, пытаясь возродить то ощущение. Олаф касался по-другому: дерзко, с нажимом, демонстрируя силу и превосходство… Ох, интересно, где он сейчас? Не ревнует ли?

Когда я выскользнула из черного хода и вынырнула из-под навеса виноградника и размашистых яблоневых ветвей, покрывало звездного неба опустилось мне на плечи. Ветер выдохнул в лицо: мятежный и свежий. Облегчение окутало беспокойное сердце. В очередной раз притронувшись к щеке, я поспешила спрятать руки в карманы. Тут же обнаружила забытый самописец, который, видимо, не выпустила из рук, когда выходила из комнаты.

— Эстер! — позвала я громко. — Морда воронья! А ну, лети сюда!

В прохладной темноте зашелестела листва и захлопали крылья. Мрак очертил силуэт летящей птицы. Эстер покружила надо мной и послушно опустилась на плечо.

— Пройдемся до озера? — предложила я. — Бруна нам очень обрадуется.

— Кар-р-р! — без раздумий ответила Эстер, и я знала, что она согласна.

Темноту в гуще яблонь рассеивали цветные маглюмы. Они мерцали в кронах, как светляки, и медленно двигались вокруг стволов. До озера добрались быстро. В сгустившемся мраке вода отливала густой чернью.

Бруна нашлась сразу. Нет, она не бегала вокруг озера, как хотела. Вооружившись маглюмовым фонариком, подруга сидела на скамейке у самой воды и с восхищением на лице рассматривала огромный альбом. Над ее головой светилась, взрываясь зелеными искрами, визиолла. Бруна скинула туфли, и ленивые волны облизывали ее босые ноги.

— Кто-то хотел заняться спортом, — заметила я с укором и подобралась ближе по влажному песку.

— Такая ночь, Лира! — восхищенно выдохнула Бруна. — Свежая и чудесная. Очень глупо тратить ее на самоистязание! Лучше наслаждаться жизнью, чем сковывать себя глупыми рамками и позволять чужому мнению влиять на твою самооценку!

— Я тоже так считаю, — заметила я. — Но после обеда ты говорила иначе!

Бруна, усмехнувшись, посветила на меня маглюмовым фонариком, заставив сощуриться и закрыть лицо руками. Эстер, возмущенно каркнув, захлопала крыльями.

— Извини, — Бруна виновато улыбнулась. — Я не думала, что он такой яркий.

— Что это у тебя? — я вытерла выступившие слезы.

— Хельга дала посмотреть, — проговорила Бруна с гордостью. — Альбом с историей предыдущего отбора. Хочешь взглянуть?

— Что там можно рассматривать? — выцедила я, но все же присела рядом. Дерево скамейки было холодным и влажным. — Пафосную морду короля Рихара?

— Не знаю, как ты, но я всегда любила историю, — Бруна пожала плечом.

— История — самая лживая из всех наук, — заметила я. — Ее же переписывают в угоду королю!

Вспомнив о визиоллах, что болтаются над нашими головами, я замолчала. Драться с принцем мне не хотелось. А уж заиметь конфликт с королем или королевой — и подавно.

— Смотри, — Бруна перевернула страницу альбома и обнаружила пару огромных графий [1]. — Это королева Инесса на втором испытании. Претенденткам нужно было пересечь озеро по воде, не снимая платье. Представляешь!

Я вгляделась в графию. Полная девушка с кудрявыми волосами пробовала босой ступней воду в озере. Водоем об ту пору не отличался чистотой: на зеркальной глади плавали огромные лотосы и кувшинки. С момента изоляции многое изменилось в природе Аэрии.

— Я надеюсь, нас не заставят купаться в одежде? — с опаской проговорила я.

— Говорят, что испытания не должны повторяться, — успокоила меня Бруна. — За редким исключением.

Она перевернула еще одну страницу, и я увидела молодого короля Рихара. В его изысканном лице сквозило что-то до боли знакомое и парадоксально родное… что- то, оставленное в Тан-Комино. Я даже усмехнулась в ладонь: должно быть, вспоминаю детство. И ночи смены лет, когда король Рихар традиционно обращался к народу с экранов.

— А он был ничего, — заметила я.

— Мне принц Рэнимор нравится больше, — призналась Бруна, переворачивая страницу и направляя маглюмовый луч на пожелтевший картон. — А это — конкурсантки за обедом.

Девушки на графин раскладывали по тарелкам яства и разливали по бокалам вино. А вот и будущая королева Инесса: в самом углу. Красивая и величавая… На отборе у нее действительно не было конкуренток: на кого с графин взгляд ни падал, внешность оказывалась весьма неприятная. А у мелкой блондинки во главе стола

— даже отталкивающая. В лице этой поразительно некрасивой, миниатюрной девушки я снова уловила что-то до боли знакомое… Даже за руку себя ущипнуть пришлось, чтобы развеять поганое дежа вю. Должно быть, просто устала и хочу спать.

— Когда правят двое — это так красиво, — заметила Бруна мечтательно. — Лишь смерть положит этому конец!

Меня будто кипятком ошпарили: даже на прохладном ветру прошиб пот. Слова Бруны оказались рычагом, натолкнувшим на важную догадку. Вспомнились пустой трон короля на аудиенции, его пустующая ложа, когда мы выходили красоваться перед зрителями. И слова принца Рэнимора. Отбор — это необходимость…