Дело об исчезновении графа де Бриенна - Лариса Куницына

мост, проехали через ворота и оказались в узком пространстве. Его снова стащили с седла, поставили на ноги и сдёрнули с головы мешок. Осмотревшись, он увидел тесный двор небольшого запущенного замка, окружённый крытой галереей, проходящей по крепостным стенам, а чуть дальше — массивное здание невысокого донжона. По двору ходили какие-то люди, не обращая на него внимания. Перед ним, подбоченившись с самодовольным видом, сидел в седле барон де Дре.

— Что вам нужно, барон? — хмуро спросил Марк, глядя на него. — Я случайно заехал на ваши земли, и если вас задело это, то готов извиниться и выплатить компенсацию. Но при этом хочу вас предупредить, что похищение служащего короля может привести вас к весьма печальным последствиям.

— Да знаю я, — проворчал барон, слезая с лошади. — Но, видите ли, господин барон, вы имели неосторожность поссориться с очень неприятным человеком, которому я кое-чем обязан. Именно он и хотел, чтоб вы исчезли навсегда. Лично я ничего не имею против вас, но сделка есть сделка. Я получил плату и должен её отработать, а значит, вы не выйдете отсюда.

Он махнул рукой своим подручным, и они бросились к пленнику. Как ни странно, они сперва развязали ему руки и ноги, а потом стащили с него камзол и сапоги, сняли с пальцев перстни и, крепко держа за руки, поставили на колени.

— Я, конечно, не решусь убить друга короля, — проговорил де Дре, подходя к нему ближе. — Я не стану заковывать вас в цепи и причинять вам боль. Я вообще ничего не стану делать.

Он кивнул слугам, и они, снова подняв Марка на ноги, потащили его куда-то назад. Он и понять ничего не успел, как вдруг полетел куда-то вниз в темноту и с головой погрузился в холодную грязную воду. Извернувшись, он вынырнул и, нащупав ногами дно, встал, опираясь на скользкую стену. Где-то наверху синел круг вечернего неба, а потом на его фоне появилась патлатая голова де Дре.

— К несчастью, не так давно шли дожди, и теперь вам придётся стоять, чтоб остаться в живых. Но это продлиться недолго, особенно, если они пойдут снова, вода поднимется выше, и вы просто утонете. В противном случае вы умрёте там от голода, но, по крайней мере, жажда вам не грозит!

— Эй! Де Дре! — крикнул Марк, но тот уже отошёл, и на колодец опустилась металлическая решётка крышки. — Дьявол! — прорычал Марк и с досады ударил кулаком по воде, отчего в стороны тут же разлетелись холодные брызги.

Через какое-то время он решил обследовать своё узилище. В колодце было сумрачно, небо наверху всё больше темнело. Он ощупью прошёл вдоль стенки колодца и убедился, что он довольно узок. Вода доходила ему до середины груди, и чтоб не захлебнутся, ему приходилось стоять, опираясь на холодную скользкую от слизи стенку. Под ногами чувствовалось такое же скользкое илистое дно. Никаких признаков скоб или углублений на стенках колодца он не нашёл, ждать помощи было неоткуда. На его крики, скорее всего, никто не откликнется. Он вспомнил, что Саржа в разговоре как-то упомянул этот колодец, где де Дре держит своих пленников. Значит, к их крикам и мольбам здесь давно привыкли. Но у них хотя бы был шанс выбраться отсюда за выкуп, а за него уже заплатил де Невер, только не за его жизнь, а за смерть. Наверняка он видел его вчера возле обоза с серебряной рудой, на который пытался напасть и, поняв, что он может быть опасен, решил устранить проблему руками барона де Дре.

Марк какое-то время размышлял, как выбраться отсюда, но ничего не мог придумать. В голове мутилось, и он вспомнил, что не ел с самого утра. Какой неосторожностью было сунуться сюда в одиночку! Но кому здесь он может доверять? Он вздохнул и прислонился к стене, почувствовав бесконечную усталость. Ему нужна была передышка, чтоб немного придти в себя, собраться с мыслями, и тогда он обязательно что-нибудь придумает! Из каких только передряг он не выбирался живым, неужели всё это только для того, чтоб умереть в этом гниющем колодце? Он закрыл глаза, стараясь успокоить мысли, но отчаяние всё больше охватывало его, и в душу закрался страх, что вот здесь и может закончиться его жизнь. И он умрёт в одиночестве, Мадлен снова потеряет мужа, Валентин останется без отца, его друзья и Жоан даже не узнают, что с ним случилось, и, хоть и будут искать его, не найдут. И, может быть, его тело присоединится к тем трупам в пещере, или его просто сбросят в ров или зароют где-нибудь в углу двора. И на этом закончится не только его жизнь, но и жизнь его славного некогда рода. Что он скажет отцу, когда увидится с ним по ту сторону? Раньше он не так боялся смерти, может, потому, что ему нечего было терять, но теперь, когда появилась надежда на счастье, на возрождение славы де Сегюров, на сыновей и дочерей, на долгую счастливую жизнь, так обидно было потерять всё снова.

Холод пробирался к самому сердцу и окутывал его леденящим отчаянием, и только душа с безумной надеждой снова молила о чуде. Кого? Может, отца, смотревшего на него с небес, может, мать, которую он помнил лишь расплывчатым золотым силуэтом, распластавшим над ним ангельские крылья, может, святую Лурдес, уже раз подарившую ему жизнь, может, Армана, ушедшего вслед за ней в небеса и теперь казавшегося ему присоединившимся к сонму богов. И эта страстная мольба струилась со дна этого затхлого колодца к самым высоким небесным высям.

Первый тёмный день закончился, и наступило утро, но оно было ещё темнее, чем предшествующий вечер. В маленьком замке барона де Дре зашевелилась немногочисленная челядь. Неопрятная кухарка вышла на крепостную стену и выплеснула в ров помои, слуги тащили в донжон вязанки дров, собираясь топить камин, в курятнике кудахтали потревоженные куры, пару из которых уже поймали, чтоб зажарить для хозяина.

Сам барон уже встал, он стоял в своей спальне и с довольным видом рассматривал себя в мутноватое зеркало. Он надел на себя бархатный камзол своего пленника, и хоть тот не сходился на его животе, пошит он был так искусно, что если не обращать внимание на такую мелочь, фигура его казалась теперь стройной и даже представительной. Потом он посмотрел на руку, где поблескивал редкой красоты сапфир, ещё недавно украшавший руку барона де Сегюра. Что ж, такая судьба у этих вещиц — переходить с одной руки на другую.

Де Дре