Ткачиха - Мария Руднева

Рубашечник поначалу отмахивался сумкой, потом, словно что-то сообразив, замер, торопливо залез внутрь сумки и достал кусок зеркальной коры. Ее острые края резали нити не хуже ножа, а блеск зеркальной поверхности оказался отвратителен Охотникам. Темные тени, почти добравшиеся до Рубашечника, шарахнулись прочь.

– Они боятся света! – поняла Бетти. – Они боятся света, который исходит от этого зеркала! Наверное, это свет мира живых!

Рубашечник услышал ее и выставил зеркало перед собой, не давая Охотникам приблизиться. Теперь он прикрывал отряд. Охотник поспешил увести Мэри-Энн поближе к Бетти и сам отступал вместе с ними. Рубашечник выпрямил руки и начал делать нарочито медленные шаги, давая возможность друзьям уйти как можно дальше. Он выглядел грозно: с зеркалом в руках, в черно-красной рубашке, с белыми волосами, разметавшимися по спине. Сосредоточенно глядя перед собой, он поворачивал зеркало в сторону особо прытких Охотников и не давал им коснуться себя ни рукой, ни оружием.

Тишина вокруг превратилась в звук, все зашипело, запело, словно искореженная пластинка, и звук этот был отвратителен. Казалось, его можно было не только слышать, но и видеть, трогать, пробовать на вкус, но все это вызывало только большее отвращение. Бетти закусила губу и замотала головой, пытаясь отогнать звук прочь.

Воспользовавшись замешательством беглецов, Охотники напали. И пробили бы оборону, скорее всего, если бы Охотник не ринулся в бой, размахивая топором.

Бетти еще успела подумать, что их Охотник совершенно не похож на слуг Ткачихи. Такой же человек, как и все они. Ничего темного и зловещего в нем уже не осталось. А было ли?..

А потом она побежала так быстро, как могла, уже не думая ни о ком, думая только о мосте, который был так близко, всего в нескольких шагах. И мост бросился ей под ноги, она вцепилась до боли в сжатых кулаках в веревочные перила и замерла на месте, беспомощно обернувшись через плечо на друзей.

– Беги вперед! – крикнула Мэри. – На ту сторону, не медли!

Бетти сделала шаг и остановилась как вкопанная. Мост под ней зашатался. Он был сколочен из грубых деревянных досок и перевязан веревочными перемычками. Надежностью от него и не пахло. Бетти осторожно сделала еще один шаг вперед. Мост затрясся под ней, мешая идти, заходил ходуном. От страха Бетти вцепилась в веревочные перила так сильно, что с трудом смогла заставить себя разжать пальцы, чтобы ухватиться снова, но уже подальше. Казалось, стоит ей отпустить руку, как она немедленно полетит вниз, в непроглядный мрак, в черное вязкое ничто, в которое превратилась река. И было ясно: угоди она в это ничто и всему придет конец. Больше не будет шанса вырваться оттуда, спастись, а значит – ничего не будет вообще. Она навсегда останется пленницей Ткачихи, которая переплетет ее на серебряные нити и пустит по ветру над Холмами, а Бетти Бойл исчезнет, и никто никогда не вспомнит больше о ней.

Бетти стиснула зубы и сделала еще шаг, за ним еще и еще. Одеревеневшие пальцы не слушались, колени трусливо подгибались, и она боялась, что часть пути ей придется проползти, потому что удержаться на ногах не выйдет. Но мысль о вечном заточении в двумерном мире Ткачихи, где не было ни солнечного света, ни тепла, ни мамы, ни настоящих друзей – за редким исключением, но эти исключения сражались за ее спиной за возможность так же не быть поглощенными черным матовым хаосом, заставила ее разозлиться.

– Я тебе не дамся, – прошипела Бетти и с трудом переставила ногу на еще одну перекладину моста. От страха ноги стали ватными и мягкими, как мешки с соломой. – Я живая. Я вернусь домой. К маме. И Артуру Ниму. И в школу буду ходить. И послушной буду. И никогда. Больше. Не. Буду. Отчаиваться!

С последними словами она все-таки добралась до края моста и упала на влажную зеленую траву, пригибавшуюся под ее коленями и ладонями. Мост остался позади.

Некоторое время ей потребовалось, чтобы просто отдышаться и немного прийти в себя. Она смогла. Она преодолела последнее препятствие, отделявшее ее от прохода домой. Одна эта мысль могла вновь поставить ее на ноги.

Бетти села на траву (на ощупь почти как настоящую!) лицом к мосту. Ее друзья по-прежнему сражались на другой стороне моста и почему-то не спешили перебираться следом за ней. Охотники осаждали их со всех сторон, и Бетти с ужасом поняла, что защищаться долго они не смогут.

– Идите сюда! – крикнула она. – Почему вы не идете?

– Мы не можем! – крикнула Энн в ответ. Она вцепилась в основание моста и повернулась к нему лицом, но так и не сделала шаг. – Ты должна позвать!

– Я зову! Зову!

– Позови по имени! Позови меня!

– Энн!!! Энн, иди сюда, на эту сторону моста!!! – закричала Бетти что было сил.

Энн качнуло вперед, словно до этого ее удерживали невидимые руки, и она стремительно пошла по мосту, осторожно перебирая каблуками туфелек. Она крепко держалась за веревки и, казалось, не испытывала такого страха перед пустотой внизу, через какой довелось пройти Бетти.

Бетти протянула ей руку, и Энн спрыгнула на землю, целая и невредимая. Девочки переглянулись, и Энн тут же кинулась обратно.

– Мэри!!! – позвала она. – Мэри, скорее ко мне!

В тот же миг Мэри оставила попытки отбиться от Охотников и прыгнула на мост. Он закачался под ней, и каблук попал в щель между досками. Мэри охнула и потеряла равновесие, но успела схватиться за веревки и повиснуть на них всем телом. Бетти прижала ладони ко рту. Мэри медленно восстанавливала равновесие и, наконец, выпрямилась во весь рост и медленно пошла вперед. В отличие от Энн, ей не хватало сейчас ее хладнокровия и собранности, и каждый шаг был для нее как последний.

Энн и Бетти обняли ее с двух сторон, успокаивая, в тот момент, когда она ступила на землю. Мэри тряслась и всхлипывала от пережитого страха, но быстро пришла в себя.

– Наши друзья! – напомнила она.

Бетти кинулась к мосту.

– Идите сюда!!! Скорее!!! Эй!!

– Рубашечник!!! – крикнула Мэри. – Скорее!

– Идите сюда! – надрывалась Бетти, – Рубашечник, Охо…

Энн быстро зажала ей рот рукой и прошипела на ухо:

– Бетти, мы не можем звать Охотника, придут другие, они все смогут сюда прийти. Видишь, над мостом какой-то барьер, который не пускает их сюда.

– Но… – растерялась Бетти. – Но как же теперь…

Рубашечник тем временем перешел мост так легко, словно шагал по твердой земле. Бетти вспомнила, что раньше он был циркачом. Сейчас она убедилась в этом собственными глазами. Он по-прежнему бережно прижимал к себе кусок зеркальной коры и вообще не держался за перила, однако ни разу не пошатнулся.

Он сошел на землю и беспомощно оглянулся.

Охотник сражался один. Его топор взлетал и опускался, отгоняя прочь жадных до его страха и гнева Охотников, каждый из которых желал бы первым дотянуться до отступника. Его массивная фигура казалась совсем крошечной рядом с бесформенной массой черных теней и глаз.