Загадочное дело Джека-Попрыгунчика - Марк Ходдер

Бёртон нагнулся над ухом собаки и произнес:

— Даунинг-стрит, 10, Уайтхолл.

Бегунок сорвался с места и исчез в тумане.

Бёртон вернулся в кабинет и подошел к камину. Видимо, Элси давно разожгла в нем огонь, потому что он уже затухал, хотя угли еще светились. Бёртон пошевелил их кочергой, зажег сигарету и опустился в любимое кресло.

Что за день выдался сегодня! Бёртон с трудом осознавал произошедшее. Подумать только: еще вчера он мучительно размышлял, что делать дальше, и вот оно!

Откинувшись на спинку кресла, Бёртон закрыл глаза и позволил своим мыслям свободно бродить во времени и пространстве. Они перенесли его в 1841 год, когда он начал изучать арабский и когда Британская империя едва не распалась.

В тот год, после смерти королевы Виктории, правительство, возглавляемое лордом Мельбурном, впало в панику, и было от чего. Единственным законным наследником королевы являлся ее дядя, Эрнест Август, герцог Камберлендский и король Ганновера, пятый сын Георга III. Однако даже мысль о том, что он может получить британскую корону, казалась ужасной: семидесятилетний Эрнест, как и его отец, был сумасшедшим, это знали все. Ходили упорные слухи, что в 1810 году он зверски убил своего лакея, что у него имелся сын от принцессы Софии — его сестры! — и что он пытался изнасиловать леди Линдхерст. Он был ярым консерватором и его ненавидели все либеральные политики, которые находились у власти в последнее время. Кроме того, занятие Эрнестом трона вновь привело бы к слиянию королевских домов Ганновера и Объединенного Королевства, которые разделились всего три года назад, когда Виктория стала королевой.

Сразу же после убийства Виктории народ вывалил на улицы, протестуя против возможной коронации Эрнеста. Волнения охватили несколько городов. Возле парламента взорвали бомбу.

Правительство объявило о конституционном кризисе, отказалось короновать герцога Камберлендского и передало дело на рассмотрение совету из высших чиновников, среди которых был тогдашний министр иностранных дел лорд Пальмерстон. Эти люди обратили внимание на один законопроект, поданный в парламент в августе 1840-го, — Акт о регентстве, подготовленный в то время, когда Виктория забеременела, и разрешавший ее мужу, принцу Альберту Саксен-Кобург-Готскому, стать регентом в случае, если его жена умрет до совершеннолетия их ребенка.

Виктория недолюбливала Пальмерстона за его властность и стремление принимать решения, не советуясь ни с кем. Так он поступил и на этот раз. Увидев Акт о регентстве, он сразу понял: это то, что надо! По мановению рук этого политического трюкача и его единомышленников, членов совета, Акт о регентстве вступил в силу не с момента рождения, а с момента зачатия наследника. Документ поспешно подали в парламент, который единогласно одобрил его.

Это была чистой воды авантюра.

Нерожденный ребенок умер вместе с Викторией, поэтому с Актом или без него принц-регент не имел прав на трон. Одного трюка оказалось мало, потребовалось переписать конституцию.

Эрнест Август I пребывал в ярости. Если бы Ганновер был больше Англии, он точно объявил бы ей войну. А так ему оставалось беспомощно смотреть, как британские политические шулеры обделывают свои делишки и корона уплывает у него из рук.

В апреле 1842 года трон Британской империи перешел к Саксен-Кобург-Готскому дому.

Альберт стал королем.

«Правительство — мозг империи.

Технологисты — мускулы империи.

Либертины — фантазия империи.

А я, помоги мне Бог, должен стать совестью империи».

Его Величество король Альберт

Новый день попытался наступить, но ему это долго не удавалось. Только к полудню слабые лучи солнца едва пробились сквозь смог.

Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон весь вечер размышлял над отчетом, который дал ему детектив Траунс. Был там один момент, который они не обсуждали при встрече: все свидетели — даже те, которые говорили о призраке или дьяволе, — как один утверждали, что возраст твари «чуть больше сорока». А ведь с первого появления Джека прошло двадцать четыре года! Если ему было больше сорока, когда он набросился на Мери Стивенс, то сейчас ему должно быть шестьдесят пять, а то и больше. Лицо, которое Бёртон видел под шаровидным шлемом, было страшным и безумным, но это не было лицо старика.

Похоже, Траунс прав: к феномену Джека-Попрыгунчика причастен не один человек и может даже не одно поколение.

По обыкновению Бёртон забылся неглубоким и беспокойным сном, проснулся рано и до завтрака работал за письменным столом часа три.

Потом зажег газовые лампы в кабинете и библиотеке, принес вниз несколько стопок книг и все оставшееся утро рылся в них, надеясь найти хоть какое-то мифологическое существо, напоминавшее его противника.

Одновременно он выискивал информацию о волко-людях.

О волках-оборотнях, или вервольфах, оказалось много сведений. Легенды о полулюдях-полуволках бытовали во всем мире на протяжении всей истории человечества.

Увы, ничего похожего нельзя было сказать о Джеке-Попрыгунчике. Бёртон нашел одно-единственное упоминание о призраке на ходулях. Он курил кальян и внимательно читал эту страницу в книге, когда в час дня к нему пришел Суинберн.

Бёртон даже не заметил, как поэт появился на пороге и молча смотрел на него, не решаясь окликнуть; и только миссис Энджелл положила этому конец, решительно объявив своему жильцу, что к нему пришел посетитель. Гость сразу понял, что великий исследователь пребывает в состоянии «профессорской рассеянности» — так называл его сам Суинберн — и не видит ничего, кроме текста в книге.

— Очнись наконец! — подал голос пришедший.

— Моко Джумби, — отозвался Бёртон.

— Что?

Исследователь поднял глаза от книги.

— О, привет, Алджи. Ничего нет. Я не нашел никаких аналогов Джека-Попрыгунчика, кроме карибского Моко Джумби; его изображают во время карнавалов актеры на ходулях. Источник, конечно, Африка. Моко — бог области Конго; само слово означает «предсказатель». Что касается «джумби», я считаю его эквивалентом арабского «джинни», и, вероятно, оно происходит от конголезского «зумби». В общем, «дух-предсказатель». Интересно.

— А позволь спросить, — сказал Суинберн, — почему тебя вдруг заинтересовал Джек-Попрыгунчик? Ты что, хочешь присоединиться к «развратникам»? И почему у тебя синяк под глазом?

— Мой новый герой поставил мне его.

— Что? Джек-Попрыгунчик двинул тебя в глаз? — Суинберн обошел кучи книг и сел в кресло напротив Бёртона. Его локоть случайно задел неустойчивую стопку, и книги посыпались на пол.