Фьорды. Ледяное сердце - Ингрид Юхансен

– Знаешь, чего я хочу? Чтобы время исчезло, и мы остались здесь навсегда, – он снял наручные часы и, пристегнув к перекладине внизу скамьи, добавил, – только вдвоем…

Мы были вырваны из мира и предоставлены сами себе, прижимались друг к другу, как к единственной опоре в холодной и жестокой вселенной, и искренне желали, чтобы завтра не наступало никогда. Кто знает, как скоро смерть разлучит нас?

Все еще можно было исправить.

У меня был шанс все изменить и спастись, когда розовые лучи рассвета дружески потрепали меня по щеке. Я проснулась, выбралась из-под мускулистой руки Андреса: он спал крепким утренним сном, его дыхание звучало ритмичными циклами вдохов и выдохов. Оно не сбилось, пока я шлепала в старых безразмерных сапогах, обнаруженных под лавкой, на улицу. Это был мой шанс сбежать. Натянуть штаны и рубашку, прихватить спасательный жилет, набросить на плечи шкуру и мчаться подальше от этого проклятого зимовья. Отыскать пещеру, чтобы окончательно прийти в себя – все мое тело ломило, ранки и синяки саднили так, что хотелось стащить и выбросить собственную кожу, как непотребные лохмотья. Если бы я понимала, если бы предчувствовала, что будет дальше, я нашла бы силы. Я смогла бы броситься отсюда бегом, пешком, ползком. Добраться до ближайшего автобана или жилого дома и броситься к первому встречному с воплями: «Спасите! Полиция!»

Но мне даже в голову не пришло расстаться с ним хоть на минуту.

Я верила, что попала в сказку, и, согласно неотвратимой сказочной логике, мое Чудовище превратится в Прекрасного Принца, как только проснется. Хуже того – я вернулась в дом, нырнула под шкуру и прижалась к нему всем телом, пока моя духовная сущность сгорала от стыда. Некоторое время я разглядывала полосы от ударов, они покраснели и припухли. Осторожно приложила пальцы к одной горячей полоске. Жалко, что я не умею исцелять одним прикосновением, мне вообще далеко до святости. Потом ругала себя за тяжелую руку, жестокость и в особенности за то, что подвергла человека угрозе получить инфицированную гнойную рану или заражение крови – мало ли сколько здесь валялась эта проклятая сбруя? Даже если он испытывает удовольствие от такого кошмара – я-то осознанный и адекватный человек! Укоряла себя, что потеряла контроль и позволила втянуть себя в такую игру. Но когда он перевернулся, обнял меня и прижал к груди, как мальчуган – плюшевого медвежонка, забыла обо всем на свете, уткнулась ему в плечо и снова уснула.

Мы сидели на шкуре у огня, как первобытные люди или духи из еретического – даже по меркам язычников – культа и разбирали рыбацкие сети.

– Почему нас до сих пор не нашли? – недоумевал Андрес. – Мы не можем быть далеко от водных путей. Норвегия вообще маленькая страна!

Я пожимаю плечами: бесполезно искать людей, провалившихся в иную реальность. Нам суждено жить здесь вечно и дать начало новой цивилизации. Но произнести это предположение вслух я не решилась, ограничившись более рациональным объяснением:

– Страна маленькая, а бюрократия большая. Пока примут заявление в полиции, пока объявят розыск, пока дадут разрешение использовать технику и все такое…

– Отсюда далеко до жилых мест, как ты думаешь?

– Понятия не имею, – соврала я. Если быть честной до конца, по грубым прикидкам, к северу в 10–15 километрах находится крупная военная база НАТО. Несмотря на протест экологов и местного населения, продолжает разрушать национальную экосистему Норвегии. А если двигаться на юго-восток, начнутся рыбацкие хутора, при некотором усердии можно выклянчить у поселян немного еды или уговорить их позвонить в службу спасения. Но я твердо решила не вспоминать о лайнере, вообще о цивилизации, пока мы здесь, и положиться на судьбу. Чтобы сменить скользкую тему, я взяла его за руку, поднесла к свету, провела пальцами по шрамам и осторожно спросила:

– От чего они?

– Скарификатор. Есть такой старинный инструмент.

До чего мерзкое слово! По телу волной прокатились мурашки, а волосы на затылке щекотно зашевелились.

– Инструмент для пыток?

– Нет, совсем наоборот, это медицинский инструмент, – Андрес улыбнулся, мило и располагающе, как будто мы обсуждаем новый сериал или последнюю оперную премьеру. – Такой специальный механический нож с несколькими лезвиями, очень острыми. В Средние века его использовали для кровопусканий. Скарификатор наносил сразу несколько глубоких ран, начиналось обильное кровотечение. В старое доброе время считалось, что если пустить кровь, любая болезнь отступит.

«Нет, не любая», – подумала я, хотя с некоторых пор не уверена, что считать болезнью.

– Господи! Ты что, хотел вылечиться?

– Нет. Это была несчастливая случайность. Я был обычным мальчиком, забрел в дедушкин кабинет, он собирал всякие диковинки, из озорства схватил необычную вещицу, нажал на кнопку и сильно порезался. Но побоялся сразу сознаться взрослым, долго прятался в парке. В результате остались такие глубокие шрамы.

История звучит правдоподобно, но никаких причин верить у меня нет.

Он вполне мог рассказать, как молния ударила его в плечо, оставив причудливый ожог, или что дружки по колледжу напоили его до бесчувствия, а потом отвели к татуировщику забавы ради. Но мне очень, очень хотелось, чтобы все, что он говорит, было правдой. Я встряхнула сеть:

– Почти готово! Здесь много рыбы в озерах, в ручьях. Под снегом сохранились кое-какие ягоды. Если повезет – кролика поймаем. С голоду точно не умрем. Давай растянем сеть, проверим еще раз грузила, иначе наш улов унесет течением. – Я вскочила с такой решимостью, что волчий мех свалился с моих плеч, и я осталась совершенно голой, прикрытой исключительно сетями, которые прижимала к груди.

Андрес пододвинулся ко мне, встал на колени, подхватил сеть и поцеловал, как подол старинного длинного платья.

– Хорошо, моя принцесса Грёза [28] ! Приказывай. Я буду служить тебе вечно. Буду твоим слугой… твоим рабом. Буду целовать твои ноги… – он действительно склонился и коснулся губами моей ступни. Горячие, сухие губы сменил нетерпеливый язык, но я больше не сдамся так просто – как бы мне этого не хотелось. Я скорее отдернула ногу:

– Сначала перекусим.

– Это приказ? – Он посмотрел несчастными, щенячьими глазами.

– Если тебе так хочется.

Я только хотела сунуть ноги в эти убогие сапоги, как выяснился огорчительный факт – у нас имеется всего одна пара обуви на двоих. Пока я растерянно хлопала глазами, Андрес накрыл мою руку своей:

– Лени, я справлюсь. Не обязательно жить в рыбацкой деревне, чтобы просто забросить сетку в речку, а потом вытащить и выбрать рыбу.

– Не просто забросить, а поперек течения!

– Да-да. Я помню. Лучше отдохни. Пожалуйста, относись к себе бережно.

– Потому что я важный свидетель?

– Нет, потому что я очень дорожу тобою. Мне ни с кем не было так хорошо! Это же почти естественный секс и чувства, правда, Лени?