Ловушка для лжепринцессы - Ульяна Муратова

плечи, поправил капюшон, чтобы тот закрыл голову. Я не шелохнулась, в ужасе уставившись на вилерианца. Только один раз ощущала себя настолько бессильной и потерянной — когда пришла в себя после аварии и поняла, что не чувствую нижней половины тела. Тогда беспомощность была настолько болезненно горькой, что отравила меня и затопила с головой.

А сейчас я вроде стояла на своих двоих, но от осознания, что спасения нет, чувствовала себя не лучше — проданной, преданной, использованной.

Видя, что я никак не реагирую, вилерианец сам вдел мои руки в рукава мехового плаща и застегнул его на груди. А затем подхватил за талию и высоко поднял. Я оказалась сидящей по-дамски в седле, хотя даже не видела, как кто-то подвёл здоровенного рогатого коня. Ошеломлённо оглянувшись, вцепилась руками в седло и огромными от страха глазами посмотрела на того, от кого теперь зависела целиком. Он отстегнул что-то от седла, а затем расшнуровал и снял с моей ноги ботинок.

Меня разобрал дикий, отчаянный хохот. Это чтобы я не сбежала от него в заснеженной Вилерии? Смешно! Есть гораздо более изящные способы самоубийства. Например, рассказать ему, что я не принцесса Лалисса, и красиво скончаться на руках. То-то мужик удивится. Сюрприз! Можешь теперь делать со мной что угодно — женщина после смерти ещё минут сорок достаточно тёплая, чтобы не испортить впечатление от секса. Истерический ржач рвался наружу, и я сложилась пополам в седле чужого рогатого коня. Или лося. Или оленя. Какая теперь разница?

Вилерианец одобрительно улыбнулся.

— Лучше смех, чем слёзы.

На глазах проступили те самые слёзы, которых он не хотел, и я зашлась в новом приступе больного хохота.

Только сегодня! Уникальная акция: забери в рабство фальшивую принцессу и получи конский ржач, слёзы и сопли в подарок!

Вилерианец и не подозревал, какой сомнительный приз он выиграл в гленнвайсской лотерее, поэтому смотрел на моё истерическое веселье с улыбкой. А я так и хохотала, сидя на спине какого-то рогатого лосемонстра в чужом плаще и одном ботинке. Внезапно очнувшись от созерцания моей содрогающейся в конвульсиях сомнительного счастья фигуры, вилерианец обул мою ногу в высокий меховой сапог. Тот, правда, оказался велик, но зато ноге сразу же стало теплее.

Интересно, это чтобы мне было удобнее от него сбегать? Второй ботинок исчез в руках моего пленителя, и второй сапог украсил, а вернее утеплил ногу.

— Тебе удобно? — спросил вилерианец, ловя мой взгляд.

Мне? Мне просто шикарно! Удобно, легко и весело, ведь мои чудесные приключения продолжаются! Что ещё судьба мне уготовила? Однозначно ничего хорошего, но можно огласить весь список, пожалуйста? А то вдруг действительно лучше сэкономить время с усилиями и роскомнадзорнуться самой прямо сейчас?

— Лалисса, — позвал вилерианец, и я выставила вперёд ладонь, останавливая его.

— Лисса. Ненавижу имя «Лалисса»!

Он кивнул и продолжил:

— Я Мейер. Можно просто Мей. Лисса, я знаю, что ты очень... встревожена. Но могу тебя заверить: тебе ничего не угрожает.

Встревожена?

От этого слова я снова согнулась пополам и зашлась в приступе неудержимого хохота. Встревожена? Пожалуй. Встревожена и слегка обескуражена. Немножечко взволнована и слегка обеспокоена своими жизненными перспективами. Чуточку озадачена предстоящей свадьбой с незнакомцем, раса которого прославилась среди обитаемых миров своей жестокостью. Капельку впала в истерику. Маленечко не в себе. Крохотулечку тронулась.

Вилерианец поймал мои руки в свои горячие ладони и заглянул в глаза.

— Лисса, нам предстоит долгий путь обратно в клан. Нет смысла задерживаться. Нужно выдвигаться. Так как ты не умеешь держаться в седле эльга, я поеду с тобой. Не пугайся. Ты сможешь сесть так, как будет удобнее. А если что-то не понравится, то сразу говори.

Да мне много чего не нравится, даже не знаю, с чего начать!

Я перестала смеяться, внезапно в полной мере оценив условия сделки с принцессой Гленнвайсской. Я никому не смогу рассказать, что я лжепринцесса, а через год портал домой меня не ждёт, ведь нужно ПОПРОСИТЬ Лалиссу его мне открыть. А как её попросить, если я теперь в самом закрытом мире из всех обитаемых? Сука! Какая же она ушлая, расчётливая сука! Сломала мне сначала спину, а потом — жизнь! От бессильной ярости затрясло, я даже не сразу заметила, что остальных девушек уже усадили на рогатых зверюг, и прочие вилерианцы ловко запрыгивали в сёдла. А что, кареты здесь не в чести? Обязательно везти нас верхом?

Мейер запрыгнул в седло последним. Осторожно пододвинул меня к себе и неожиданно бережно прижал. Я удивлённо взглянула в рассечённое шрамом лицо.

Точно не модель для позирования в журнале с элитными трусами. Эйрал рядом с вилерианцем выглядел бы изнеженной кудрявой барышней. Лицо Мейера будто из замёрзшего снега вырублено. Тяжёлая нижняя челюсть, упрямый подбородок, крупные черты. Бордовые глаза ярко выделяются на фоне бледной кожи. Брови, ресницы, волосы — тёмно-вишнёвые, как и губы. Только клыков не хватает, но, может, они выдвигаются? Пугающее лицо, непривычное и вызывающее дрожь. Вилерианец спокойно позволил себя изучить, а потом заговорил:

— Лисса, ты потрясающе красива, словно чарующая своим светом в ночи юная луна, нежная и трепетная.

Отреагировать я не успела. Конело́сь под нами вдруг двинулся вперёд и занял место в авангарде отряда. Зверь двигался на удивление плавно, и в седле было довольно удобно. На моей части имелась мягкая подушка, да и толстый меховой плащ служил хорошей подкладкой. Я оказалась прижата боком к вилерианцу и только сейчас удосужилась оглядеться.

Наш объединённый отряд пополнился ещё как минимум сотней воинов. Все верхом на огромных лохматых конелосях. Остальных девушек везут так же, как и меня, вид при этом у вилерианцев довольный донельзя, особенно у тех, с кем в седле сидит добыча.

Пока что никаких ужасов, конечно, не происходит, но радоваться рано. В сделке с принцессой всё самое сладкое тоже оставили на десерт.

Конелось меж тем набирал скорость, и стало некомфортно. Почувствовав это, Мейер тесно прижал меня к себе и сказал:

— Лучше перекинь ногу. На этих сёдлах есть вторая пара стремян. Тебе станет удобнее.

Решила не упрямиться, с трудом перекинула ногу (если б меня не держал Мейер, я бы во время этого манёвра точно сверзилась бы) и наконец села, как положено наезднице. Действительно стало удобнее. Конелоси пошли бодрой рысью, и я ещё раз огляделась. Вокруг — недружелюбные скалы, сугробы и больше ничего. Вскоре перед нами выросла высокая, практически идеально гладкая каменная стена, по верхнему краю испещрённая бойницами. Неприступное сооружение. Мы проехали сквозь массивные